Но главное – это национальный природный парк и заповедник «Лосиный остров» площадью 11 тысяч гектаров, образованный в 1978 году. Начинаясь от Сокольников и вбирая в себя Яузский и Лосиноостровский лесопарки, он тянется до городов Мытищи, Королев (бывший Калининград) и Балашиха. Заповедным место это стало еще со времен Ивана Грозного – как «государева заповедная роща».

Останкино – одно из интереснейших мест нашей столицы. В недалеком прошлом это большое подмосковное село, тесно связанное с русской историей и культурой. Впервые оно упоминается как деревня Осташково в межевой книге по Московскому уезду за 1558 год. В ту пору оно числилось за Алексеем Сатиным, известной личностью в годы царствования Ивана Грозного. Сатин выступал против внутренней политики царя, за что и был казнен. После его казни Иван Грозный подарил Осташково своей жене, а затем – одному из опричников, «немчину» Орту.

В 1584 году, как отмечал историк С. Бахрушин, село принадлежало дьяку В. Я. Щелканову, а с 1617 года – князю И. Б. Черкасскому. Предок рода Черкасских, черкесский князь Семен Андросович, в XVI веке поступил на службу к московским государям, за что он сам и весь его род были богато одарены земельными владениями под Москвой, получили покровительство царя и вошли с ним в родство. Черкасские выстроили боярский двор, возвели деревянную церковь и поставили 30 крестьянских изб. Позднее, в 1683 году, в селе уже была красивая каменная церковь Святой Троицы, в стиле так называемого нарышкинского барокко.

В 1743 году деревня Осташково, ставшая селом Останкином, была отдана в приданое дочери князя Черкасского Варваре, вышедшей замуж за сына графа Шереметева, знатного вельможу, сподвижника Петра I. С того времени Шереметевы владели Останкином до самого Октябрьского переворота 1917 года.

Что означает название Останкино и каково его происхождение? В существующей краеведческой литературе бытует несколько предположений, однако все они не слишком убедительны и профессиональны, поскольку основаны на чисто внешнем совпадении с тем или иным нарицательным словом. По одной версии (она принадлежит П. В. Сытину), Останкино происходит от слова останок — «родовой кусок, остаток, имение, полученное в наследство». Гипотеза эта несостоятельна уже потому, что первоначально (в XVI веке) Останкино имело форму Осташково, которое никак не связано со словом останок. Существует легенда и о том, что село выросло на том месте, где были найдены чьи-то останки. Она тоже разбивается о первоначальную форму названия этого селения и служит ярким примером так называемой народной этимологии.

Как же в действительности мог появиться этот топоним? Читатели книги знают, что очень часто названием села или деревни становилось имя или фамилия первопоселенца, наиболее знаменитого владельца и т. д., отсюда топонимы Медведково, Свиблово, Тропарево, Колычево и тысячи других. Иногда, как уже говорилось в одной из глав, село получало свое название по церкви, возведенной в нем, например: Архангельское, Никольское, Троицкое и т. д. Имя села Останкино не связано ни с названием храма, ни с одной из вышеназванных фамилий владельцев (Черкасские, Шереметевы), известных и знаменитых в свое время.

В XV—XVI веках Подмосковье очень быстро заселялось – появлялись новые села, а особенно деревни, часто получавшие названия по имени того, кому они принадлежали; того, кто был в здешних местах первопоселенцем. Вполне возможно, что названием деревни Осташково (ныне – Останкино) стало имя никому теперь не известного первопоселенца по имени Остап (Останка, Останок) или Осташ (Осташка, Осташок). Этот человек несколько веков тому назад получил за верную службу или купил участок лесной заросли, раскорчевал его, расчистил под пашню, поставил здесь деревню, которую стали называть – Осташкова деревня или Останкина («Чья деревня?» – «Принадлежащая Осташке, Останке»). Возможно, что на первых порах ее называли и так и этак, поскольку оба имени – Остан (Останка) и Осташ (Осташок, Осташка) – образованы от одного православного мужского имени Евстафий, греческого по происхождению.

Личное имя Евстафий сейчас у русских и других восточных славян мало встречается, в прежние же эпохи его употребительность была достаточно широка. Как и большинство других личных имен, оно появилось на Руси вместе с христианством и пришло из Византии. Образовано же оно было от древнегреческого слова eustatos, обозначавшего «устойчивый, постоянный». Каноническая форма имени Евстафий была «переплавлена» живой устной русской речью более чем в полтора десятка разнообразных форм: Астап, Астаф, Астах, Асташ, Остан, Останя, Остап, Остафий, Осташ, Осташка, Стах, Стахей и др. В России в XVI—XVII веках преобладало такое написание форм имени, где начальной буквой была О. Таким образом, получается, что топонимы Осташков (город в Тверской области на оз. Селигер), Астапово (железнодорожная станция и поселок в Липецкой области, ныне – Лев Толстой: здесь в 1910 году скончался великий писатель), Остафьево (бывшая усадьба князей Вяземских близ Москвы, «Подмосковный Парнас»), Останкино (район столицы и дворцово-парковый ансамбль, бывшее подмосковное село), а также некоторые другие – своеобразные языковые «родственники». Все они связаны с одним источником – личным именем Евстафий через те или иные его речевые формы.

Со временем название селения Осташково, вероятно, заменилось на Останкино потому, что имя Остан могло восприниматься как более литературное, нежели Осташ. Этому способствовал, по-видимому, и тот факт, что с постройкой церкви деревня превратилась в село в начале XVII века. Тогда же, видимо, и произошло изменение формы названия: деревня Осташково → село Останкино.

Расцвет села Останкино в русской истории связан с именем графа Н. П. Шереметева, внука героя петровских времен, «птенца гнезда Петрова»: топоним Останкино в истории России и ее культуры навсегда связан с историей этого дворянского рода. Н. П. Шереметев удачно сочетал в себе такие качества, как тонкий художественный вкус, ум, широкое образование. К тому же он был сказочно богат (Шереметевы были богаче, чем императрица Екатерина II). Детищем его ума, художественного вкуса и богатства стал Останкинский дворец, построенный в стиле раннего классицизма, или, как говорил сам Н. П. Шереметев, «в чистом вкусе».

Дворец строился с 1791 по 1799 год, к его строительству на разных стадиях было привлечено много русских и иностранных зодчих – Аргунов, Казаков, Назаров, Старов, Кваренги, Кампорези и другие. Дворец производит большое впечатление гармонией линий, колонн, соотношением его отдельных частей, тем, что он выстроен из дерева. Но еще большую художественную ценность представляет его внутреннее убранство, выполненное руками крепостных. Здесь много резных украшений на дверях и окнах, на вазах, люстрах и канделябрах. Все они вырезаны из дерева, но, будучи позолоченными, кажутся тончайшими бронзовыми изделиями. Расписные потолки, мозаичный паркет, скульптурные печи, мебель – все это говорит о высоком профессиональном мастерстве и художественном гении русских крепостных мастеров. Из Франции и Италии им присылали неведомые образцы, а из Петербурга следовал строгий наказ – сделать так, чтобы «все походило на Рафаэлевы ложи». И несмотря на то что сознанию мастеров мало что говорили фигуры грифонов, богинь и амуров, они чутьем угадывали прекрасное в линиях и формах этих фигур и с большим мастерством и вдохновением воплощали их в дереве.

Повседневный труд крепостных, создавших Останкинский дворец и все то великолепие дворцово-паркового ансамбля, с которым ассоциируется для москвичей слово Останкино, был тяжелым и изнурительным. Нередко их работа сопровождалась наказаниями за то, что недостаточно быстро и точно было выполнено то или иное задание. Но художественный гений мастеров превозмог все трудности и воплотился в совершенном по своей красоте Останкинском дворце, в его неповторимых залах. В 1914 году в прекрасной книжке Ю. Шамурина «Подмосковные» были напечатаны об этих залах вот такие восторженные и точные строки: «Единственное слово, которое хочется применить к ним, это – храм... В душе Казакова или того неведомого, кто создавал ослепительный убор останкинских зал, звучала дивная гармония; все добрые отзвуки мира, весь экстаз жизни, всю радость и всю любовь, вместо исступленных слов молитвы, выливала душа художника в божественной красоте».