Крестовоздвиженский переулок – по Воздвиженскому монастырю (с 1957 года переулок Янышева).
Площадь Крестовской заставы – по часовне и кресту (с 1947 года Рижская площадь).
Большая Никитская улица – по Никитскому женскому монастырю и Никитской монастырской слободе (с 1920 года улица Герцена; историческое название восстановлено в 1993 году).
Большой и Малый Николопесковские переулки – по церкви Святого Николы на Песках (соответственно улица Вахтангова с 1964 года и улица Федотовой с 1960 года).
Даже перечисленные примеры весьма показательны, хотя, если бы привести их все, из них можно было составить отдельную большую главу.
Выступая в октябре 1990 года в Риме на конференции писателей, ученых и общественных деятелей СССР и Русского Зарубежья, академик Д. С. Лихачев нашел мудрые и до боли простые слова, которые тогда прозвучали особенно сильно: «...Огромным несчастьем нашей страны было наше мировоззрение. Мы полагали верным тезис о том, что бытие определяет сознание. На самом деле сознание всегда определяет бытие». Изломанное сознание, насаждавшееся большевистскими вождями и идеологами, отразилось и на отношении страны к ее историко-культурному наследию. Культурные традиции любого народа и его памятники (а к ним, несомненно, относятся и исторические географические названия) имеют четкую тенденцию к трансляции, к передаче от поколения к поколению. Октябрьский переворот 1917 года тенденцию эту нарушил, и во многом очень серьезно. Нигилистическое, «пролеткультовское» отношение новой власти к культуре эпох минувших проявилось буквально во всем: в литературе и архитектуре, в изобразительном искусстве и гуманитарных науках.
Увы, московская топонимия не избежала участи быть удостоенной множества наименований в честь главного большевистского экспериментатора – В. И. Ленина! В течение долгих лет нас уверяли в абсолютной скромности Владимира Ильича Ленина, но почему же в таком случае Владимир Ильич не возвысил свой голос против решения Моссовета, согласно которому еще в 1919 го-ду (!) взамен старинного названия Рогожская застава на карте столицы была учреждена Застава Ильича?!
Что это было – ошибка, недосмотр, революционная эйфория?
Нет, дело в другом. И топоним Застава Ильича был, как оказывается, не случайным и не единственным кирпичиком в формировании еще прижизненного культа Ленина.
Все в том же 1919 году еще трем московским улицам и площадям с согласия Ульянова-Ленина было присвоено его имя. Обратите внимание: речь идет о переименованиях уже существовавших объектов. Тут опять видна характерная черта советского «новояза» на географической карте: своими новыми наименованиями большевики предпочитали заменять именно исторические названия!
Была до 1919 года в Москве Рогожская-Сенная площадь. Ее история, как и Рогожской слободы ямщиков, настолько интересна, что вполне достойна была бы отдельного очерка. Однако она превратилась в площадь Ильича.
Вел свое мирное существование в московской речи, быту и традициях привычный топоним Николо-Ямская улица. Имя этой улице дала церковь XVI века Николы на Ямах. А в 1919 году новая власть этот топонимический памятник уничтожила и создала свой: Ульяновская улица.
Знали в Москве задолго до все того же «незабываемого» 1919 года старинную Воронью улицу. Называлась она так по находившейся в этой части Первопрестольного града в XVII—XVIII веках Вороньей (Андрониевской) монастырской слободе. Но благодаря уже известному нам решению Моссовета улица эта стала Тулинской. Перед нами – особый культовый «шедевр», ибо к славному городу Туле улица никакого отношения не имеет, а поименована по одному из многочисленных псевдонимов и кличек В. И. Ленина – К. Тулин. В 1991 году было принято решение переименовать Тулинскую улицу в улицу Сергия Радонежского. Это было приурочено к 600-летию со дня смерти великого молитвенника отца Сергия, канонизированного церковью и почитаемого всеми православными христианами.
В 1922 году с личного согласия Ленина получил свое имя электромеханический завод им. Владимира Ильича в Москве. В 1923 году (если на секунду отвлечься от карты столицы) президиум ЦИК тогдашней ТатАССР единогласно присвоил наименование Ленино бывшей деревне Кокушкино. Славна она была тем, что именно сюда, в родительское имение Кокушкино, в декабре 1887 года царские власти выслали студента Володю Ульянова. Но рекорд в географической лениниане принадлежит, думаю, подмосковному городу Талдом. Он получил имя Ленинск уже в 1918 году! Показательно, что одновременно с именем вождя и учителя Талдом приобрел и принципиально иной социальный статус: соответствующим указом власти превратили его в один миг из села в город. Правда, остается одна загадка: город назывался Ленинском до 1929 года, когда почему-то был восстановлен старинный топоним – Талдом. В чем тут причина, ученые пока не выяснили.
Дурные примеры, как гласит поговорка, заразительны. На вождя начали равняться практически все его товарищи по борьбе. Не протестовал против абсурдной замены древнего московского названия Золоторожская улица на улицу Бухарина «любимец партии» и интеллектуал Николай Бухарин. С его согласия произошло уничтожение старомосковского топонимического памятника. Ручей Золотой Рожок, левый приток Яузы (ныне он забран в коллектор), протекал вблизи Спасо-Андроникова монастыря и упоминается в очень древних документах. Составители справочника «Имена московских улиц» (данные о нем вы найдете в конце книги в списке рекомендуемой литературы) связывают наименование ручья и историю его появления с эпохой митрополита Алексия, святителя московского: «Поскольку монастырь был основан митрополитом Алексием в память своего благополучного паломничества в Константинополь (в 50-х гг. XIV в.), есть основания предполагать, что и название ручью у стен монастыря было дано им по имени константинопольской (ныне стамбульской) бухты Золотой Рог». Но все в том же 1919 году вместо Золоторожской появилась на карте Москвы улица Бухарина.
Все это было началом печальных тенденций массовых изменений исторической московской топонимии и создания новых имен улиц, площадей, бульваров, проспектов.
Мемориальные названия, данные в честь разных людей – политических деятелей, героев войн, ученых, деятелей культуры и искусства, составляют в топонимии Москвы мощный пласт, иногда превращаются даже в своеобразные топонимические «кусты» (вспомните группу названий в честь генералов и маршалов в районе Сокола и Октябрьского поля). Создается впечатление, что присвоение имени того или иного человека московской улице было для существовавшего режима и наиболее реальным признанием заслуг этого деятеля, и наиболее «весомым» вкладом в сохранение памяти о нем (вместо, например, издания книг писателя или финансирования научной школы выдающегося академика).
С большим сожалением приходится констатировать сверхустойчивость идеи о необходимости увековечивания выдающихся людей в топонимии Москвы: до сих пор в Московскую городскую межведомственную комиссию по наименованиям улиц поступают предложения чиновников всяческих рангов, представителей военных, ветеранских, творческих и иных организаций, вдов маршалов, академиков, писателей, артистов, режиссеров. Весной 1990 года мне пришлось вести полемику в московской прессе с представителями «демократического» Моссовета, которые выступали за переименование улицы Пельше (так была названа в 1983 году часть Мичуринского проспекта. – М. Г.) в улицу академика Сахарова, поскольку она вела к Востряковскому кладбищу, где был похоронен Андрей Дмитриевич Сахаров. Призывы ряда ученых к Моссовету не класть имя Сахарова на московский топонимический погост-карту возымели действие лишь на короткое время: городские власти все же приняли «соответствующее решение» и нашли другой проспект, к тому же еще и весьма претенциозный и тяжелый по архитектурному облику. Он начинается у станции метро «Чистые пруды» и «Тургеневская» и идет в сторону Садового кольца. Вот его-то господа «демократы» и нарекли проспектом Академика Сахарова. Как тут не вспомнить едкое и точное четверостишие Игоря Губермана:
