Лилиан Хорн, в белом махровом халате, с тюрбаном из полотенца на голове, вытянувшись, лежала на кровати, наложив косметическую маску на лицо, выдерживая положенное время. Между ухоженными пальцами ног были заложены ватные тампоны, чтобы не смазать только что нанесенный лак, а наманикюренные пальчики она держала растопыренными в воздухе, подняв руки вверх.

Балконная дверь была раскрыта настежь, и легкий сквозняк гулял по большой комнате на десятом этаже дома гостиничного типа, известном среди местных как «силосная башня секретарш». Действительно, в нем жили незамужние женщины – в практичных однокомнатных апартаментах, – хотя вовсе не все из них служили секретаршами.

Лилиан Хорн попыталась полностью расслабиться и ни о чем не думать, но помимо ее воли разговор с шефом не выходил у нее из головы.

Он это серьезно или просто так брякнул? Она ни чуточку не была в него влюблена, но это вряд ли помешало бы ей принять его предложение. Если бы он был свободен! После неудачного замужества, начавшегося как брак по любви, она стала, так она, по крайней мере, думала, относиться к мужчинам по-деловому. Конечно, Курт Кайзер не красавец, он уже не молод, но он многое может предложить женщине: общественное положение, беззаботную жизнь, драгоценности, меха, уик-энд на острове Зильт, красивую виллу в городе – он мог бы все это дать ей, если бы не был женат. А он как раз был. На женщине, которая никогда не поправится, но может еще прожить добрых двадцать лет. И он был к ней прикован. Так что не имеет никакого смысла дарить свое внимание Курту Кайзеру. Как серьезный претендент на роль мужа он абсолютно не котировался.

Лилиан Хорн оперлась на локоть, приподнялась и взглянула на циферблат крошечного будильника. Десять минут, необходимые по инструкции для маски, прошли. Она села, сняла ватными тампонами маску и пошла в ванную комнату.

Ванная комната была отделана красным и черным плексигласом по специальному заказу и освещалась люминесцентными лампами. Лилиан Хорн смыла чуть теплой водой остатки маски и помассировала кремом сначала лицо, потом все тело.

Она оглядела в зеркале свое обнаженное тело. Длинные ноги, ни фунта жира на бедрах, маленькая крепкая грудь, плоский живот, изящная линия шеи и, наконец, узкое, тонкое лицо с высокими скулами, янтарного цвета глазами и кожа без единой морщинки. Ей можно было дать восемнадцать, если бы не жесткость во взгляде – следствие пережитых разочарований, немыслимая для молоденькой девушки.

Смех делал ее еще моложе. Она улыбнулась своему отражению и размотала тюрбан. Тщательно обследовав корни только что осветленных волос, она не обнаружила следов их естественного темного цвета и, удовлетворенная результатом, расчесала волосы.

Потом надушилась, надела крошечные шелковые трусики, натянула тонкие чулки.

В завершение она тщательно нанесла макияж, превратив свое лицо в настоящее произведение искусства.

Приведя в порядок ванную, она вернулась в комнату, достала из шкафа платье из золотой парчи, без рукавов, нырнула в него и застегнула на спине молнию. Из туфель она выбрала золоченые лодочки, взяла такую же вечернюю сумочку, сняла с плечиков накидку из светлой каракульчи и кинула ее на кресло.

Было двадцать минут девятого.

Лилиан Хорн прошла в кухню и открыла холодильник. Она нашла не начатую еще бутылку водки, достала ее и, прорезав кухонным ножом алюминиевую пробку по кругу, открыла бутылку.

Лилиан ойкнула и быстро отдернула руку – она порезалась, поранив большой и указательный палец правой руки.

Она побежала в ванную, открыла кран с холодной водой и подставила под струю кровоточащие пальцы. Из шкафчика над раковиной достала левой рукой квасцы и прижгла ими ранку.

Через несколько минут кровь остановилась, места порезов стали едва заметными.

Лилиан Хорн восстановила в ванной порядок и вернулась в кухню. Она выбросила алюминиевую пробку в мусоропровод, налила себе немного водки и выпила одним глотком.

Домофон, вделанный во входную дверь, резко и настойчиво просигналил трижды, с равномерными промежутками. Лилиан Хорн взяла сумочку, перчатки и меховую накидку и вышла из квартиры. Заперев дверь, она спустилась на лифте вниз.

В вестибюле ее ждал господин Керст, шеф агентства «Услуги гидов и переводчиков» – неприметный мужчина средних лет с соломенного цвета волосами, в строгом темно-сером костюме и серебристом галстуке.

– Точна, как всегда, – сказал он, – похвально.

Он открыл дверь на улицу, пропуская ее вперед.

В нескольких шагах от подъезда был припаркован «мерседес-300» темно-синего цвета. На улице еще было светло, однако многие окна в доме уже светились.

Керст поддерживал Лилиан Хорн под руку, так как это ему доставляло удовольствие.

– Может, в следующий раз нам лучше встречаться в другом месте, Лилиан? – спросил он.

– Почему же? Мне так удобнее всего.

– За вами наблюдают.

– Кто?

Господин Керст кивнул головой в сторону ее дома.

– Ваши соседки!

– Ах, эти! – Лилиан Хорн засмеялась. – Пусть, раз им это доставляет удовольствие. Мне нечего скрывать.

– Но…

– Половина из них напивается во время уик-энда, только чтобы как-то убить время. Да пусть посудачат всласть. У них на хвосте грязи куда больше.

Керст открыл заднюю дверцу «мерседеса», и Лилиан села в машину.

Впереди, рядом с шофером, сидела Рут Фибиг – молодая девушка с блестящими рыжими коротко подстриженными волосами. Она повернула свое бледное большеглазое лицо к Лилиан и, улыбнувшись, поздоровалась с ней.

– Здорово, что мы опять вместе.

– Привет, Рут!

Керст завел мотор и дал задний ход, выбираясь из ряда припаркованных машин на проезжую часть.

– Ты хоть знаешь, что сегодня будет? – поинтересовалась Лилиан.

– Пока еще нет! – Рут взглянула на господина Керста. – Надеюсь, ничего обременительного. Я уже как выжатый лимон.

– Вам даже не придется переводить, – заверил их Керст, – заказ исходит от некоего господина Шмитта, владельца фабрики игрушек. Может, вы его знаете? Мы не раз для него работали.

– Нет, – сказала Лилиан.

– Очень симпатичный и очень серьезный, ну, сами увидите. У него здесь сейчас один покупатель, приехал издалека, и он хочет ему кое-что предложить.

– Тогда давайте поедем лучше всего в Дюссельдорф, – предложила Лилиан, – потому что здесь…

– Нет, нет, – отмахнулся Керст, – сегодня это не займет много времени. На сверхурочные рассчитывать не приходится. Гость улетает завтра домой.

– Жаль, – сказала Лилиан.

– Неутомимая Лилиан, – усмехнулась Рут, – когда, наконец, тебе все это осточертеет?

– Возможно, когда стану старой и больной! А когда я была такой молодой, как ты, я вообще не знала, что такое усталость!

Дамы были в превосходном настроении, когда Керст подрулил к «Таверне» – итальянскому ресторану, который благодаря хорошей кухне, изысканным напиткам и высоким ценам имел круг постоянных клиентов с большими запросами.

«Таверна» располагалась за городом, чуть выше дамбы, и цветные фонари, освещавшие окруженный каштанами садик, отражались в водах нижнего Рейна, который здесь был уже довольно широким. С определенной долей фантазии можно было почувствовать себя, особенно в такую теплую летнюю ночь, как сегодня, перенесенным на Средиземное море или, по крайней мере, на одно из северо-итальянских озер, – иллюзия, старательно усиливаемая томными звуками игравшего джаз-бэнда.

Керст помог выйти из машины сначала Лилиан, потом Рут и отдал ключи швейцару.

Господа ожидали их в кабинете, обшитом темным деревом, который, несмотря на аксессуары из южных, стран выглядел очень по-немецки. Они немедленно поднялись из-за круглого стола, накрытого белоснежной скатертью, как только Керст вошел в ресторан в сопровождении обеих переводчиц.

Керст представил всех друг другу, и в следующий момент Лилиан Хорн очутилась перед рослым широкоплечим мужчиной с карими глазами, вокруг которых при улыбке собирались лучики-морщинки.