— Милый, речь идет о твоей жизни, — напомнила Маша.

— Тем более, — отрезал Колобок.

— Хорошо, — Маша вздохнула. — Пусть будет как ты решил. Но завтра утром, а не позже. Ты не подведешь?

— Чтоб мне сдохнуть, — Колобок улыбнулся.

— Не говори так, — испугалась она.

— Приодень его, — Ники пнул ногой большую спортивную сумку, стоявшую на полу. — Я тут кое-что захватил из своих шмоток. Вещи почти новые, разве что в чистке побывали.

— Какой ты заботливый, — изумилась Маша.

— Если уж завела себе игрушку… — проворчал он. — Знаешь, когда за тобой таскается этакий оборванец, зрелище довольно уморительное.

— Меня вполне устраивает собственная одежда, — Николай обиделся.

— Смотри, — Ники резким движением отрыл молнию на сумке и достал брюки, — что ты скажешь? — он перебросил их Николаю.

— Очень приятная на ощупь ткань, — сказал он, — Словно трогаешь персик. Или девочку сквозь маечку.

— Лучше посмотри, какой крой, какой шов! — возмутился Ники. — За деньги можно купить любую ткань. Но так шить могут только у Черрути. Края не стянуты нитками, они словно срослись, ни одной морщинки. Ты можешь упасть в бассейн, а потом протанцевать всю ночь, и когда костюм высохнет прямо на тебе, он все равно будет выглядеть, как новенький.

— Мальчики, я тут не лишняя? — поинтересовалась Маша. — Вы решили потрепаться о нарядах?

— Я не умею танцевать, — не обращая на нее внимания, заметил Николай. — Голова кружится, когда крутишься..

— А пиджак. А туфли? — продолжал Ники. — Кажется, твой размер. Согни их, согни их так, словно хочешь сломать подошву пополам. Чувствуешь?

— Немного тесноваты, — робко возразил Николай.

— Да они как лайковая перчатка, садятся по ноге. Вставки, между прочим, из натуральной крокодиловой кожи. С подбрюшья самца кожа, не откуда-нибудь.

— Тебе бы торговлей заняться, — вставила Маша. — Умеешь расхваливать товар.

— Пробовал, пробовал, — засмеялся Ники. — Счастья мне этот не принесло.

Предпочитаю быть юзером, пользователем то есть. Считай, жизненная философия.

— Ты — вертопрах, — констатировала девушка. — А никакой не юзер.

— Пиджак мне жмет под мышками, — пробурчал Николай. — а брюки, наоборот…

— И не спорь, — отрезала Маша. — Я твой работодатель. Бери сумку — и в соседнюю комнату переодеваться.

— Как прошел день? — поинтересовался Ники, когда дверь за Николаем закрылась.

— А… — Маша неопределенно махнула рукой. — Поработала с Колобком. Неплохо платит. Правда, пришлось сидеть голой в его студии. А там холод — бр-р. Колобок, по сути, паразитирует на взаимоотношениях полов, вроде как микроб гонореи. И знаешь, какую любопытную историю он мне рассказал? У того парня, что попал в швейцарский госпиталь, было другое тело.

— Ну да? — Ники рассмеялся. — Насколько — другое?

— Я серьезно. Лицо — похоже, а вот тело — другого человека.

— Может, ему пересадили голову? — Ники продолжал от души веселиться. — В детстве я смотрел кино, так там человеку пересадили тело свиньи. Кино называлось «О, Счастливчик». Не хотел бы я оказаться на месте такого счастливчика. После киносеанса меня полгода мучили кошмары. Я был впечатлительным подростком.

— Как же ты не понимаешь! — топнула ножкой, выходя из себя. — «Шоу двойников»!

Там все были чьи-нибудь двойники. И этот парень — тоже…

— Прекрати рычать на меня, — тихо попросил Ники.

— Рычат собаки. А ты ублюдок, — вдруг окончательно рассвирепела Маша.

— Не смей так говорить, — он поднялся.

Маша испугалась. Она привыкла ни во что не ставить мужчин, и они это сносили. Но сейчас она почувствовала, что Ники может ударить.

— Эй, парень, остынь, — попросила она.

— Извинись.

— Вот еще. За что? За ублюдка, что ли? Не думала, что тебя это так заденет.

— Я не ублюдок, — процедил Ники сквозь зубы. — Я сирота. Единственный на этом свете, кто обладает именно таким набором хромосом. Может, это единственное, чем только я обладаю. Во всяком случае, ты в мой список не входишь.

— Ладно тебе… — Маша втянула голову в плечи и невольно закрыла глаза. — Только не ударь меня.

Почему мужчины так любят делать больно, подумала Маша. Даже их извечный комплекс — у кого длиннее и толще — произрастает оттуда: кто сделает больнее.

— Все равно ублюдок, — рявкнула она, не открывая глаз. — Ублюдок, ублюдок, ублюдок!

Наперекор. Уж такой характер.

Но пощечины почему-то не последовало.

Маша открыла глаза.

Двое мужчин в одинаковых костюмах цвета перванш и чем-то неуловимо похожих сплелись в удушающем захвате. Николай сзади поймал шею Ники в сгиб локтя, а тот прогнувшись, пытался схватить его за загривок и наклонить голову вперед. Еще мгновение, и Маше показалось, что она услышит хруст разрываемых межпозвоночных дисков одного из них.

— Прекратите! — завизжала она.

Ники вдруг обмяк, сползая вниз, выскользнул из захвата.

В то же мгновение он ударил соперника локтем под коленную чашечку. Потеряв равновесие, Николай упал на спину и, словно собираясь сделать кувырок назад, перекатился на плечи, оттолкнулся руками за головой, вскочил на ноги.

Ники зааплодировал.

— Классный боец, — сказал он. — Я не услышал, как подкрался.

— Вы сказали, я должен защищать, — Николай посмотрел на Машу. — Мне показалось, этот человек только что собирался набить вам морду…

— Успокойся, — Маша почувствовала, что может расслабиться.

— Это как раз тот тип, от которого защищать не надо.

Впервые в жизни она чувствовала себя совершенно счастливой.

— Неплохого пса ты завела, — Ники несколько искусственно засмеялся.

— Извини меня Ники, — попросила Маша. — Я не собиралась тебя задеть.

— Прощено и забыто, — Ники кивнул. — Я не такой уж злопамятный парень. Как тебе мой костюмчик? — он ткнул пальцем в сторону Николая.

— Просто блеск. Даже не знаю, с кем из вас я сегодня пойду ужинать, — добавила она кокетливо. — Вы та-акие классные парни…

— Выбирай его, — Ники снова стал прежним.

— Смотри, — Маша погрозила пальцем, — насоветуешь… Ой, у меня идея!

— Этого еще не хватало! — У меня тоже есть темный костюм мужского покроя.

— Ты будешь похожа на активную лесбиянку.

— Я ведь, когда на каблуках, не ниже вас обоих получаюсь?

— При своем росте ты специально носишь такие каблуки, чтобы унижать среднестатистических особей противоположного пола, — заметил Ники.

— Так вот, — Маша не слушала его. — Мы будем одеты почти одинаково, одного роста и похожи…

— Как близнецы? — поинтересовался Николай.

— Нет, просто однофамильцы, — в тон ему ответил Ники.

Колобок стер со лба пот.

— Я — мазохист, — пробормотал, оглядывая выпотрошенные коробки. — Эта пленка наверняка давно уже на помойке.

Но все кругом про Колобка знали — он никогда ничего не выбрасывает. Он выключил «переноску», которая освещала его раскопки и, прижимая руку к ноющей пояснице, побрел к дальней от входа части студии, где обыкновенно работал с пленками. Там наблюдался относительный порядок.

Теперь темноту большого помещения рассеивали несколько неоновых трубок под потолком, одна из которых все время мерцала. Щелкала, гасла и загоралась вновь.

Колобок взболтал пластиковую бутылку минеральной воды, чтобы выгнать пузырьки, и принялся, причмокивая, пить из горлышка. Он был похож на упыря. Добродушного потного упыря.

Как все диабетики, он очень потел.

— Там-тарим-там-там, — пропел звонок на входной двери.

Кого принесло в столь поздний час?

Колобок пересек студию, прикрывая глаза от мерцающей под потолком лампы дневного света. Но когда он заглянул в глазок, за дверью никого не было.

— Дзинь, — звякнула какая-то стекляшка за его спиной.

Оператор обернулся.

Пустая бутылка из-под шампанского катилась по проходу между коробок — ему навстречу.