Колобок прижался спиной к входной двери. Он понимал, что никого, кроме него, нет в помещении. Но бутылка катилась метров десять, словно в ней был спрятан моторчик.
В студии полно хлама. Но Колобок знал наверняка, что пустых бутылок из-под шампанского тут нет. Он вообще не употреблял спиртного. Но даже если она каким-то чудом тут оказалась, так далеко катиться могла только в одном случае — если была брошена чьей-то рукой.
— Эй, кто здесь? — спросил Колобок неожиданно севшим голосом.
Мерцающая лампа издала какой-то особенно звонкий щелчок и погасла.
— Наружу, быстрей наружу, — застонал Колобок, путаясь непослушными пальцами у замка входной двери.
Но тут его рука наткнулась на что-то холодное и мягкое…
Лампа под потолком щелкнула и вновь засветилась.
Колобок держал за руку руководителя государства.
— Ой!
Он понимал, что это маска, уродливая гуттаперчевая маска.
— Ты-ы, понимаешь, не-прав, — сказала Маска. — К тебе-е, понимаешь, приехал кто?
Сам президент приехал.
Маска крепко держала оператора за руку резиновыми пальцами.
— Прекратите глупый розыгрыш, — пролепетал Колобок.
— Какой-й там розыгрыш? — удивилась Маска. — Все будет очень даже серьезно, — пояснила Маска совсем другим голосом.
И повела оператора за руку в глубь студии. У Колобка подкашивались от страха ноги, а пот заливал глаза.
— Сюда, — Маска толкнула его в середину круга, образованного осветительными приборами. Здесь он, как правило, проводил съемку.
— На стул, — приказал незнакомец, отпуская его руку.
— Но зачем… — вяло запротестовал Колобок.
— Это будет твоя лучшая работа, — маска на лице оставалась неподвижной, но оператор был уверен, что человек под ней улыбается. — Ты столько раз учил моделей, как им надо выглядеть, столько сердился, что они выглядят не так, что теперь можешь сам показать, как надо. Ну-ка, изображай, что тебе жарко!
— Я… я… — пролепетал Колобок, стирая обоими ладонями пот с лица.
— Ах, не жарко? — Маска повернулась к нему спиной, нагнулась над ящиками с всяким реквизитом и выудила оттуда бутыль с лампадным маслом. — Это, кажется, ты используешь, чтобы сделать жарко? Экологически чистый продукт, — прочитала Маска на этикетке.
— Кто вы? — выдавил из себя Колобок. — Я вас знаю?
— Конечно. Ты меня как-то видел, — тон у Маски стал насмешливым. — По телевизору, — человек дотронулся до гуттаперчевой маски.
Затем незнакомец подошел к Колобку, отвинтил пробку с бутыли и вылил все ее содержимое на скорчившегося оператора.
— Ну а теперь… — Маска достала из кармана изящную зажигалку, очень дорогую на вид, — тебе станет по-настоящему жарко. На этикетке, — Маска взглянула на пластиковую бутыль, а потом отшвырнула ее прочь, — написано, что это горит, не оставляя копоти.
Колобок зажмурился. Он давно уже вывел для себя правило — если чего-то боишься, это обязательно случается.
Боялся камней в почках, и заполучил их, боялся ослепнуть, и уже некоторое время скрывал от всех, что у него развивается катаракта, боялся погибнуть в огне…
— Не верю я всякой рекламе, — засмеялась Маска и спрятала зажигалку. — Наверняка, только коптит и воняет. В том, что касается смерти, надо придерживаться консервативной точки зрения…
И в руке его блеснуло стальное лезвие. Закаленная сталь казалась голубого цвета.
* * *
— Пожалуй, я закажу себе бифштекс, — предложил Ники. — Кровавый, с луком.
— Не знала, что ты любишь кровавый, — заметила Маша. — Я вот, например, вообще считаю, что мясо есть вредно. Во всех религиях про это говорится. Правда ведь? — она почему-то посмотрела на Николая.
— Я не специалист, — он пожал плечами. — Вот если бы я оказался твоим стоматологом, я бы согласился с таким утверждением.
— Какое счастье, что ты не мой стоматолог, — фыркнула Маша. — Но только при чем здесь мясо?
— В дикие времена люди грызли сырое мясо и имели здоровые клыки, — пояснил Николай. — А сейчас жуют «Орбит», да к тому же без сахара, а зубы сплошь металлокерамика. Стоматологам это очень на руку.
— Это потому, что люди потребляют мало фосфора и кальция, — нравоучительно заметила Маша. — А в рыбе…
— Можно еще использовать калийные удобрения, — произнес Николай себе под нос.
— Согласен на рыбу, — вмешался Ники, — Форель со специями и лимончиком.
Переложенную раковыми шейками, с отварным картофелем. Картофель просто необходимо посыпать мелко нарезанным свежим укропчиком. Вы как?
— А чего тут спорить? — Николай фыркнул, — Простая здоровая пища.
— Ники, у тебя замашки прожигателя жизни. Где ты их нахватался? — с невинным видом спросила Маша. — Ты такой скрытный, ничего не рассказываешь про себя.
— Вот, наш сыщик тоже свою автобиографию хранит в тайне, — ухмыльнулся Ники, — ты же у него не выпытываешь?
— Сколько на свете мужиков? Уж не меньше полумиллиарда. А меня интересуешь ты…
— Такой замечательный, — заученно поддакнул Николай.
— Он мне действует на нервы, — вздохнул Ники.
— И не вам одному, — с готовностью подтвердил Николай. — Но это все равно не решает проблему.
— Какую?
— Почему вы вдруг оказались в нашей компании.
— Какая наглость! — воскликнула Маша. — Это ты оказался в нашей компании. Только подумай, Ники…
— Вы не поняли, что я имел ввиду.
— Куда уж нам.
— Я здесь, — Николай строго оглядел собеседников, потому, что разыскиваю человека. На работе я, на задании, понятно? Маша тоже заинтересована, потому что убили ее подругу. А вот Ники…
— А я потому, что мне нравится эта женщина, — сказал Ники. Маша посмотрела на него с нескрываемой нежностью.
— И еще потому, что ее необдуманный поступок — в виде штопора — помешал вызвать милицию, как только ты появился в нашей жизни. Может, тогда и трупов не было бы? — язвительно спросил он.
— Я не хочу в милицию. Я ничего такого не совершал, — скромно заявил Николай.
— Тогда тебе нечего было бояться, — нравоучительно сказала Маша.
— А вдруг на каком-нибудь орудии преступления окажутся отпечатки моих пальцев? — маниакально предположил Николай. — Или след ботинка на кровавой луже… Ох, забыл, на мне же ваши ботинки, — извиняюще улыбнулся в сторону Ники.
Маша и Ники переглянулись.
— На каком орудии?
— Какие следы?
— Какое преступление?
— Убийство твоей подруги — раз. И женщины, занимавшаяся подбором актеров — два.
И еще неизвестно кто станет следующим.
— Так это ты их убил? — Маша не знала, смеяться ли ей или завопить от ужаса.
— Неопровержимые улики вовсе не означают, что убил именно именно тот, на кого улики указывают. — попытался успокоить их Николай, и добавил, просительно, — Мы не могли бы заказать красного вина?
— К рыбе полагается белое или шампанское.
— Я всегда считал, что шампанское — к шоколаду и апельсинам.
— Ты ошибался, — холодно заметил Ники. — Шампанское — это белое вино, и оно предпочтительнее к рыбе или моллюскам.
— Тогда — шампанского.
— Сейчас. Ира… — Ники позвал официантку.
— Вы здесь часто бываете? — поинтересовался Николай. — Всех по имени называете…
— Иногда, — сухо ответил Ники. — Люблю сыграть партию в бильярд сам с собой.
Стол средненький, но зато никто не мешает.
Они сидели во втором зале, справа от входа. Николай не сводил глаз со сводчатого потолка, пытаясь разобрать, что там нарисовано.
— Но как твои отпечатки могли оказаться на орудии убийства? — осторожно спросила Маша.
— Вот, орудие, — Николай бесцеремонно отобрал у Маши вилку, которую она машинально вертела в руках. — На нем, орудии, должны быть отпечатки ваших, Машенька, пальчиков.
Вдруг он резко ткнул себя этой вилкой чуть выше запястья, и, обведя взглядом обомлевших сотрапезников, обмакнул вилку в проступившую на коже кровь:
— Теперь я могу обвинить, что это вы мне одним ударом сразу четыре дырки сделали, — патетически произнес он.
