Неожиданно, как по команде, стихло.

— Идиоты, — простонала Маша, как заведенная..

— Ты становишься однообразной, — заметил Ники.

— Это стресс, — с важным видом заявил Николай. — Однажды я поперхнулся водой «ситро», и кроме «кхе-кхе» ничего сказать не мог. Идентичный случай.

— Я думаю, нам лучше держаться всем вместе, — решительно сказала Маша.

— Всем вместе лучше держаться в детском саду, когда рассказывают страшные сказки, — возразил Николай. — Тогда можно обняться, и ничего не страшно. Вот, помню, в детском саду я обнялся с одной девочкой…

— Что ты предлагаешь? — перебил Ники.

— Нас трое. А их всего десять. Или чуть больше — Всего, — хмыкнула Маша. — Или чуть больше.

— Поиграем в прятки.

— Он впал в детство, — Маша нашла в себе силы улыбнуться.

— Может, кому и повезет, — Николай пожал плечами.

Дзинь…

Где-то зазвенело разбитое окно.

— Началось, — вздохнул он. — Разбегаемся. Машенька, — он посмотрел на нее. — Постарайся слиться с блюдами на полу. И с крестинами не затягивай.

— Какими крестинами? — удивился Ники.

— Э-э, — протянул он, — дорогая душа…

Ники шлепнулся на четвереньки, и тут же прогрохотал выстрел. Пуля воткнулась в натюрморт, украшавший стену. Он только сморщился, когда осколки окантованного постера посыпались ему на спину.

Помещение, где он прятался, было кабинетом того самого толстого администратора клуба. Когда-то, давно, он всего раз заходил сюда, предлагая нанять себя. Воды много утекло.

Окон здесь не было, и кромешная тьма давала ощущение безопасности. Но боевик, распахнувший дверь, то ли услышал его дыхание, то ли шорох, а может просто относился к подозрительной породе. И несколько раз выстрелил наугад.

При первой же вспышке вырвавшихся из ствола пороховых газов Ники бросился в ту сторону, где, как он помнил, должен был стоять диван, и спрятался за ним. Вот именно в этот момент одна из пуль ударила в постер на стене, а другая завязла в матраце.

При очередной выстреле он вдруг увидел противника совсем рядом с собой.

Приподнялся и, хотя снова стало темно, вроде как захлопнулись шторки фотоаппарата, Ники выбросил кулак в ту строну, где только что находилась голова противника. По боли в костяшках пальцев он догадался, что попал, но боевик успел снова выстрелить, правда, чуть запоздав…

Маленький черный пистолет в руке Николая смотрелся игрушкой. Николай даже приложил ствол к щеке, чтобы почувствовать холод металла и удостовериться, что это не пластмассовый пугач…

Он находился на кухне, и среди блестящих кастрюль и готового к разделке мяса чувствовал себя не очень уютно.

Шаг вперед… и по мелькнувшему отражению на никелированном баке он увидел, как к его голове стремительно приближается продолговатый предмет. Чуть отклонился в сторону, и удар вышел скользящим, но все равно очень болезненным. Пистолет отлетел в сторону, и, понимая, что он безоружен, Николай ухватился за тот предмет, которым ему только что собирались размозжить голову. Но противник тоже не выпускал его из рук, и тогда Николай со всей силы боднул его головой в челюсть.

Противник успел подцепить его сзади под коленку, и, падая, Николай извернулся, как кошка, выброшенная из окна, чтобы приземлиться на четыре лапы. И при этом оказаться сверху.

Борцовским приемом, встав на мостик, противник попытался перекинуть его через себя, но в драке за жизнь нет правил, и поэтому Николай решительно ударил его по незащищенной шее…

И тут же почувствовал, как в затылок ему уперлось что-то твердое, очень похожее по ощущению на ствол огнестрельного оружия…

«Щелк», — сказало оружие.

— Ой! — ответил Николай, наглядно представив, как заряд размозжит ему голову.

Скрипнула, поворачиваясь, дверная ручка. Ники замер, и палец нежно касался спускового крючка. У него оставался один патрон.

Теперь Ники прятался на кухне, и в воздухе очень вкусно пахло специями и жареным мясом.

Дверь распахнулась, прижав его к стене. Свет из коридора вычертил на полу тень широкоплечей фигуры. Некоторое время человек стоял в дверном проеме, вглядываясь в темноту. Затем сделал несколько осторожных шагом, и Ники увидел его спину.

Палец на спусковом крючке дергался, словно пойманный пескарь. Ники понимал, что может запросто единственным оставшемся в запасе выстрелом свалить противника.

Но на звук сбегутся остальные.

А он слышал их осторожные голоса в коридоре.

Преодолевая страх, Ники заставил себя броситься вперед, перехватив дробовик, и изо всей силы ударил врага прикладом по затылку. В последний момент тот успел увернуться, но все же скользящий удар заставил его потерять равновесие.

Пистолет, который тот держал в руках, отлетел в сторону, но безоруженный он, оказалось, представляет не меньшую опасность.

Поймав дробовик, которым Ники пытался его оглушить, противник сначала попытался вырвать оружие, а потом, неожиданно поменяв тактику, боднул макушкой, твердой, как бетонный столб, прямо Ники в челюсть.

Почувствовав солоноватый вкус разбитого рта, Ники зацепил его ботинком сзади за ногу и рванул на себя.

Но тот успел схватить его за отвороты пиджака, и падая, потянул за собой.

— Ух! - выдохнул Ники, грохнувшись наземь, и прежде чем он пришел в себя, противник был уже сверху и старался пятерней выдавить ему глаза.

Ники уперся пятками в пол и выгнувшись в пояснице, попробовал перебросить противника через себя. Они перевалились на бок, и тут он отпихнул его коленом. В тот же момент Ники почувствовал боковой удар в шею, отчего в глазах вспыхнули зеленые всполохи…

— Ты могла меня убить, — Николай растеряно смотрел то на Машу, испуганно сжимавшую обрез, то на Ники, распростертого на полу.

— Что ты с ним сделал?! — Маша склонилась над Ники и, положив обрез рядом на пол, обеими ладонями дотронулась до его лица.

Руки у нее были в крови.

— Ошибочка вышла, — хмыкнул Николай. — Мы с ним приняли друг друга за врагов.

Надо было вначале повязать белые повязки на рукав. Чтобы отличать своих.

— Вот, блин, — наконец произнес Ники, приходя в себя, — вместо чтобы бороться за светлое будущее, мы мочим друг друга.

— Хорошо сказано, — заметил Николай. — Если придать всему этому глубокий философский смысл. Интересно, а в этом котле человек уместится?

— Кого ты собираешься туда засунуть? — спросила Маша.

— Тебя.

— Вот уж спасибо. Не знала, что тебе нравятся вареные женщины, — добавила кокетливо.

— С чего ты взяла, что я собираюсь тобой полакомиться? — он улыбнулся. — А вот стенки у котла толстые. Нержавеющая сталь! — уточнил он таким тоном, будто произнес: «чистое золото».

Ники, кряхтя, поднялся и тоже подошел к котлу. Засунул внутрь руку и постучал костяшками пальцев по стенке.

— Выдержит прямое попадание, — согласился он.

— Смотря чего, — уточнил Николай. — Попадание смотря чего.

— Но я там задохнусь! — возмутилась Маша, заметив, что оба мужчины оценивающе смотрят на нее, словно снимают мерку.

— Все дело в клапане, — обнадежил Николай. — Тут есть клапан для выпуска пара.

Если его зафиксировать, то воздух будет поступать внутрь. Немножко воздуха, но тебе хватит.

— Вы хотите, чтобы я там спряталась?

— Вот именно.

— А вы оба? Вас обоих тем временем…

— Им нужен только я, — сообщил Ники.

— Зачем?

— Потому что я — единственный ключик к тому чемодану с деньгами.

— Чемодан с деньгами — это уже какой-то образ, — заметил Николай. — В том смысле, что символ.

— Да помолчи ты, — оборвала его Маша. — какой еще такой ключик?

— Не говори ей, — предупредил Николай.

— Почему?

— МЕНЬШЕ ЗНАЕШЬ, ЛУЧШЕ СПИШЬ, — сообщил он и огляделся, где бы это можно было начертать.