Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Привет, мистер Макинтош! — сказал он. — А вот и вы! Так-так-так. Ха-ха.

— Да, — ответил букмекер. — Вот и я.

— Никак не думал вас тут встретить.

— Но встретили, — заверил букмекер.

— Отдохнуть решили? Погреться на солнышке, забыть о делах?

— Не совсем, — букмекер вынул черную книжечку. — Посмотрим-посмотрим… Мистер Виджен… А, вот! Пять фунтов. Поставили на Мармелада, он пришел третьим. Мог и выиграть, но… Такова жизнь. Думаю, это будет четыреста пятьдесят франков с небольшим, но округлим, давайте просто четыреста пятьдесят. Мы люди свои, в конце концов!

— Простите, — сказал Фредди. — Может, как-нибудь в другой раз? Сейчас не могу, нет денег.

— Нету?

— То есть они мне нужны для одного бедного человека.

— Мне тоже.

Словом, Фредди сдался. Взывать к лучшим чувствам он не мог, у букмекера их не было; и протянул ему требуемую сумму.

— Хорошо-хорошо! — сказал он. — Вот, пожалуйста. С моим проклятием.

— Прекрасно, — заметил букмекер.

Фредди остался при пятистах пятидесяти франках, а нужна была тысяча.

Я бы его не осудил, если бы он плюнул на школьного друга. Пятьдесят франков — чай с девицей, пятьсот остается на курортные развлечения. Недурно.

Но он преодолел искушение. Старый поклонник… (как же его? Маттлбери? Джакс? Фергюсон? Брейтуэйт?) просит тыщу и тыщу получит.

Где же достать еще пятьсот? Вот в чем вопрос.

Занять у дяди? О, нет! И тут его осенило. Именно столько предлагал ему хитрый француз, если он возьмется судить этих младенцев.

К младенцам он относился своеобразно. Общаться с ними, думал он, можно только в тех случаях, когда рядом есть мать или нянька на всякий пожарный случай. Тогда, если ты с младенцем в родстве, неплохо протянуть ему часы, пусть послушает тиканье. Да, неплохо; но любить этих тварей — помилуйте! Как-то с ними муторно. Взгляд холодный, слюну пускают изо рта… Посмотришь и задумаешься, впрямь ли человек — венец природы?

Теперь вы поймете, что и за пятьсот франков ему было трудно оказаться лицом к лицу с целой оравой. К его чести скажем, что, после короткой борьбы, он стиснул зубы, сжал кулаки и твердо зашагал к пристани, сокрушаясь о том, что судят не прекрасных купальщиц.

Конечно, за это время судью могли найти. Но нет. Француз встретил Фредди как родного и повел его в павильон, где собрались исключительно грозные матери и необычайно гнусные младенцы. Он произнес по-французски небольшую речь, матери похлопали, дети заорали, а потом стал обходить ряды вместе с судьей. Матери сурово смотрели на них, как бы предупреждая, что если приз посмеют дать другому, будет плохо. Фредди говорил, что это очень утомляло, и я его понимаю.

Однако он держался. Судьей он был впервые, но инстинкт подсказал ему метод опытных судей — презрев младенцев, смотреть на матерей. Этой — столько-то очков за свирепость, той — за склонность к ножам и кинжалам, и т. д., и т. п. Спросите младших священников, как они действуют на этих конкурсах, и каждый скажет, что следует такому методу.

Приза было три, и с первым все стало ясно сразу. Он сам собой достался матери в тяжелом весе, с густыми бровями, которая выглядела так, словно только что вязала у подножия гильотины. Увидев брови, говорил мне Ф., он просто услышал стук голов, падающих в корзинку. Словом, с первой премией сомнений не было.

О второй и третьей пришлось подумать, но все же он вручил их страшным особам, у которых явно было в чулке что-то подозрительное. Выполнив свой долг, он повернулся к галлу, не обращая внимания на ропот побежденных.

Галл не очень хорошо знал английский, и не сразу понял соратника. Когда же понял, Фредди пошатнулся, ибо оказалось, что он должен не получить, а заплатить пятьсот франков.

Как выяснилось, старый каннский обычай велит приглашать в судьи богатых англичан, которые и платят за такую честь.

Увидев Фредди, француз был так поражен его элегантностью и осанкой, что выбрал его и больше не искал.

Что ж, очень лестно, думал Фредди, большой комплимент его вкусу, но надо бы поскорей бежать. Он осторожно поглядывал на ближайший выход. Если бы тот был чуточку ближе, можно было бы рискнуть, но так… Матери кинутся за ним, а бежать с таким эскортом по Каннам ему не хотелось. Быть может, он спасется, быть может — нет. Да, положение опасное.

Тяжело вздохнув, он отдал пять фунтов и направился к выходу. Дух его был так мрачен, что он едва слышал ропот несчастных матерей, называвших его разными именами, намекая на местном наречии, что он подкуплен.

Но хуже всего была мысль, что, если не случится чудо, он огорчит старого Парслоу, Уотерса, Булстрода, Бингли, Маргатройда или как его там.

Он сказал, чтобы тот пришел к казино, расположенное среди пальм, в конце Croisette, и сам туда направился. Шел он с большим трудом. Желание дать денег старому другу уже превратилось в манию. Он чувствовал, что затронута честь, и трепетал, предвкушая встречу. Сейчас он увидит друга с протянутой рукой, с ожиданием во взгляде — и что же? Ни-че-го.

Фредди беззвучно застонал, живо представляя горький, укоризненный взор и как бы слыша слова: «Нет, это — не Виджен! Мой кумир не пожалел бы такой малости. Да, меняются люди… Таким ли он был, когда мы играли под сенью старых садов?» Думать об этом очень больно.

Но Фредди думал, не обращая внимания на веселую суету. Он мог бы увидеть девиц в купальных костюмах, начинающихся в самом низу спины и кончающихся на два дюйма ниже. Он мог бы бросить в них печеньем, так они были близко; но шел, погруженный в думу.

Дойдя до казино, он все решил. Как ни безумна, как ни тщетна эта идея, он собирался занять денег у дяди. С этой целью проследовал он в комнату, где играли в баккара, зная, что в этот час старый лорд сидит за одним из столиков. Отказывая племяннику в радостях азарта, сам он тем не менее любил перекинуться в картишки.

Действительно, дядя сидел там, склонившись над зеленым сукном. Когда Фредди вошел, лицо его озарял священный отблеск экзальтации. Играл он просто, без затей. Лорд Блистер не принадлежал к героям очерков, выигрывающим за вечер три миллиона. Если ему удавалось обогнать других на шиллинг, он считал, что время потрачено не зря.

Фредди показалось, что момент — удобный. Дядя выиграл фунтов пять, то есть ему привалила удача. Тем самым, у него хорошее настроение.

— Э… дядя… — начал Ф.

— Пошел к черту, — ответил лорд Блистер, совсем не в хорошем настроении. — Банк!

И он забрал еще 60 франков.

— Дядя, послушай…

— В чем дело?

— Ты мне не одолжишь…

— Нет.

— Мне только…

— Все равно не дам.

— Это не для меня.

— Пошел к черту.

Фредди сдался. Естественно, он знал, что так будет, и все же пал духом. Последний шанс не сработал. Больше делать нечего.

Он посмотрел на часы. Старый друг подходит к цели. Вера его столь сильна, что идет он пружинистым шагом. Есть у него тросточка? Фредди забыл. Если есть, он ею помахивает.

А потом они встретятся… он узнает… мечты его рухнут. Какой ужас!

Именно в это мгновение Фредди очнулся, услышав слово «mille», которое и значит «тысяча». То был голос крупье, тянущего свою литанию.

Что ж, тысяча франков — немного для этих денежных мешков, но для всякой мелкоты сорвать такой банк — большое счастье. Вокруг стола толпились люди. Глядя поверх голов, Ф. видел кучку денег, явно улыбавшуюся ему.

Поколебавшись секунду-другую, он увидел всю свою жизнь, словно утопающий. Потом услышал, как крупье хрипло выкрикнул: «Banco».[80] Что-то в этом было знакомое; и точно, это он сорвал банк.

Можете себе представить, как он растерялся. Хорошо, он обыграл какого-то субъекта, а если проиграет? Ему нечего дать, кроме пятидесяти франков и жалких извинений. Интересно, что они делают, когда не можешь расплатиться? Уж точно, что-нибудь жуткое. Гильотина — вряд ли, Чертов остров — тоже сомнительно, но что-нибудь да придумали. Смутно припомнив какой-то фильм, он представил, что стоит в каре, а игроки и распорядители срезают пуговицы с его пиджака.

вернуться

80

Ва-банк (франц.).

74
{"b":"111384","o":1}