— Поразительные существа женщины, — сказал он, — ничто их не берет. Я тут чувствую себя так, будто мою душу отжали в стиральной машине, и выгляжу, как труп, который несколько дней пролежал в пруду…

— Ты выглядишь прекрасно. Скорее, как греческий бог.

— …а ты могла бы пойти на конкурс «Мисс Мира», и все судьи в один голос завопили бы: «Первое место!» И это после всего, что было вчера ночью!

— Пустяки. Мне даже понравилось. А что было после моего ухода?

Она опустилась ему на колени, и на какое-то время мысли Майка отвлеклись от заданного вопроса. Джил пришлось его повторить.

— А, это? — сказал Майк. — Так, рутинный осмотр.

— Кто пришел?

— Суперинтендант Джессоп.

— Я его видела. Он — душка.

— И его шурин. Из Скотланд-Ярда. Джил вздрогнула.

— Плохо. На людей из Скотланд-Ярда я не рассчитывала.

— Я тоже. Впрочем, все прошло гладко. Не буду отрицать, что я поседел за одну ночь, но нашу историю они проглотили.

— Даже инспектор Лестрейд?

— Да, он остался вполне удовлетворен.

— Наверное, ты говорил очень убедительно.

— Говорил Эпплби. Я очень его зауважал. Если буду грабить еще банк, то непременно с ним. Он придает уверенность.

— Так все хорошо?

— Пока да. Разумеется, если хоть что-нибудь выплывет, придется мне мотать срок.

— И мне. Но это пустяки, раз мы будем вместе.

— Боюсь, вместе мы не будем. Тюрьмы, в отличие от школ, никто объединять не собирается.

— Ладно, зато как чудесно будет, когда мы оба выйдем. Впрочем, ничто не всплывет. Ты завтракал?

— Еще нет.

— Так вот почему ты киснешь и мелешь вздор про тюрьму. Подкрепишься и станешь другим человеком. Только не подумай, будто я хочу, чтобы ты стал другим. Меня ты и такой устраиваешь.

— А ты завтракала?

— Нет, но мне и не нужно. Меня поддерживает любовь. Я думаю о тебе, мой повелитель, и яичница с ветчиной для меня — ничто.

— Давай перекусим вместе.

— Извини, я уже приглашена. Завтракаю с твоей тетушкой. Обещала прийти к ней сразу от тебя, дабы она могла высказать, что о тебе думает. Она вне себя, и я ее не виню. Ты сказал, что дворецкий грабит банк и Аду захлопнули в сейфе, а потом умчался, и больше она тебя не видела. Естественно, она ждала, что ты вернешься и дашь ей полный отчет.

— Я заходил, когда вернулся, но она уже спала, и я не стал ее будить. Она была очень красноречива?

— Очень. Называла тебя разными словами, некоторые из которых я слышала в первый раз.

— У нее обширный словарь.

— И она употребила его весь. Мне пришлось проявить твердость. «Капрал, — сказала я, распрямляя плечи, — вы говорите о человеке, которого я люблю», и она ответила: «Знаю, бедная замороченная глупышка, но что толку любить его, если он вас не любит?», а я сказала: «Он меня любит, и мы поженимся, если не угодим за решетку». А потом я рассказала ей все: про тебя и про меня, и про нас с Адой в банке, и как появились мистер Эпплби и его друзья, и почему Ада оказалась в сейфе. Она заметно успокоилась и сказала, что я храбрая девочка.

— Верно сказала, — с нежностью произнес Майк. — Да, тут она безусловно права. Скажи, что буду у нее, как только обрету способность передвигаться. Сейчас я не в силах подняться по лестнице.

Он снова сел в кресло и закрыл глаза, чтобы через мгновение снова их открыть, поскольку в комнату вплыли бодрящие запахи кофе и копченой селедки, а следом появился Гораций с полным подносом.

— Доброе утро, сэр, — сказал Гораций.

Большой глоток кофе расположил Майка к разговору. Им есть что обсудить, чувствовал Майк. Короткий путь домой прошел вчера в молчании: Майк был как в тумане, Гораций — погружен в свои мысли.

— Доброе утро, — сказал Майк. — Как спали, Эпплби?

— Хорошо, спасибо, сэр.

— Чего не скажешь обо мне. Ну и ночка была, правда?

— Да, сэр. Очень утомительная для нервной системы.

— Даже для вашей? Разве вам такое не в привычку?

— Вообще-то нет, сэр. Я обычно был скорее организатором, чем исполнителем, и редко играл активную роль.

— Мозговой центр?

— Именно так, сэр. Думаю, меня можно назвать скромным вариантом профессора Мориарти.

— Хорошо, что наш суперинтендант — не Шерлок Холмс.

— Подобные умы редко встречаются в провинции. Более значительную угрозу представляет его шурин. Мне он показался проницательным.

— Да, хотя по виду не скажешь. И все-таки вы считаете, что мы проскочили?

— У меня нет причин в этом сомневаться.

— Надеюсь, вы правы. И позвольте заметить, что очень мило с вашей стороны не докучать мне расспросами. Ведь наверняка ночные события возбудили ваше любопытство?

— Ничуть, сэр.

— Вы не спрашиваете себя, что там делали девушки?

— Нет, сэр. Моя невеста объяснила мне обстоятельства, пока я провожал ее домой. Как я понял, в банке возникла временная нехватка средств, и они с мисс Уиллард надеялись, изъяв некую сумму, ввести в замешательство ревизоров и выгадать передышку. По моему разумению, весьма мудрая мысль. Кстати, я слышал, что вас можно поздравить. Ада сказала, что вы, как и я, намерены вступить в брак.

— Если все будет хорошо.

— Я в этом убежден. Вижу лишь одно слабое место — то, что сейф был открыт с помощью комбинации, а не взорван.

— Почему, кстати?

— Исполнитель, на которого была возложена эта задача, не смог прибыть. По счастью, как выяснилось, поскольку взрыв, без сомнения, убил бы мою Аду. До сих пор содрогаюсь при этой мысли.

— Еще бы. Ад Кутс не столько, чтобы взрывать их динамитом.

— Да, сэр. Однако, если позволите, я предпочел бы не обсуждать этот аспект вчерашних событий. У меня ноги подкашиваются, как вспомню. Странно, что чудесное избавление подействовало на меня сильнее, чем на нее.

— Ада такая. Ее трудно выбить из колеи.

— Удивительная девушка. Завидую этой ее способности. Однако, когда я думаю, как легко вы могли не дать мне комбинацию…

— Еще бы! Я думал, вы пьяны.

— Вполне объяснимо. Нечасто дворецкий сообщает джентльмену, что грабит банк.

— Наверное, такое случается не чаще раз-двух в год. И, коли уж мы затронули тему дворецких, полагаю, женившись, вы меня оставите?

— Да, сэр. Я хотел бы, хоть и с сожалением, заблаговременно известить об уходе.

— Ады я тоже лишусь?

— Боюсь, что да. Мы планируем поселиться на Французской Ривьере. В юные годы я входил в банду Дюплесси, которая орудовала на Лазурном берегу, и сохранил самые нежные воспоминания о синих небесах и величественных горах. Я присмотрел замечательный дом неподалеку от Канн, который мы обчистили много лет назад.

— Когда вы еще были исполнителем?

— Да, и одним из лучших. Сейчас трудно поверить, но в ту пору я взбирался по стенам не хуже Ферди.

— Кого?

— Одного из моих бывших коллег, известного как человек-муха.

Майк кашлянул. Предстояло затронуть деликатный вопрос.

— Не сочтите за бестактность, Эпплби, но можно задать вам личный вопрос?

— Конечно, сэр.

— «Бывший» в вашей прошлой фразе — ключевое слово?

— О, сэр, можете не беспокоиться. Я безусловно отхожу от дел. Я обещал моей будущей дражайшей супруге, да и в любом случае нехватка грамотных специалистов по сейфам делает мою работу чересчур трудоемкой. Вы не поверите, какие разочарования мне пришлось пережить. Принести еще кофе, сэр?

— Нет, спасибо.

— Могу еще чем-нибудь быть полезен?

— Ну, разве что позвоните суперинтенданту и спросите, как продвигается расследование.

— Я не счел бы это благоразумным.

— Наверное, вы правы. Тогда все. Спасибо, Эпплби.

— Спасибо, сэр.

Через двадцать минут Майк, все еще страшась грядущего испытания, но уже несколько подкрепленный селедкой и кофе, отправился к тетушке Изабелле.

Когда он вошел в комнату, ему подумалось, что в искусстве умиротворения разбушевавшихся тетушек Джил нет равных. Под ее благотворным влиянием огнедышащий вулкан приутих настолько, что племянник мог взирать на грозную тетку почти без трепета. Если не считать, что она обозвала его мокрицей и присовокупила замечание по поводу мерзкой рожи, мисс Бонд ничем не проявила обычного темперамента. Сейчас даже дитя, при достаточной отваге, могло бы играть с ней.