После того как суперинтендант ушел, чтобы осмотреть банк, Клод Поттер поднялся в спальню и начал готовиться ко сну. Он всегда делал это неторопливо, поэтому все еще любовно созерцал себя в зеркало, чем неизменно занимался каждый вечер, когда дверь распахнулась, и ворвался его свояк, распираемый чувствами, которых хватило бы на двух свояков. Широкое лицо суперинтенданта было искажено, вытаращенные глаза сильнее обычного вылезли из орбит.

— Клод! — с трудом выговорил он. — Банк ограбили!

Клод безусловно удивился, но тут же вспомнил, что предсказывал это, и нашел в себе силы не порадовать родственника своим изумлением.

— Как я и ожидал.

— Но я не понимаю!

— Проще простого, мой разлюбезный. Я объяснил вам, как это будет.

— Я заходил туда, и все было в порядке. Они проводили аудит.

— Кто «они»?

— Два счетовода, две девушки и дворецкий мистера Бонда.

— Что там делал дворецкий?

— Что-то по поводу хозяйственных счетов.

— Ночью?

— Он объяснил. Со дня на день ожидается ревизия, и у них запарка.

— Откуда вы знаете, что это были не жулики?

— Одна из девушек — секретарша мистера Бонда, а дворецкого я знаю.

— Значит, грабители прятались в подвале. Что ж, идем.

— Вы со мной?

— Разумеется. Ни за что не упущу такую возможность. Суперинтендант мысленно издал вздох облегчения. Он не любил Клода, но глубоко уважал его за ум, и понимал, что человек с таким опытом способен оказать неоценимую помощь в расследовании. Сам он несколько растерялся. В его долгой практике самым тяжелым случаем был несанкционированный перегон свиней, если не считать скачек с их обычной квотой пьяниц и дебоширов.

Майк и Гораций ждали на месте преступления. Майк, подобно суперинтенданту, нервничал, Гораций был по обыкновению спокоен и радушен. Майк рассчитывал предоставить объяснения талантливому союзнику, однако, как владелец ограбленного банка, он должен был произнести несколько вступительных слов, что и сделал со всем возможным хладнокровием.

— Очень любезно с вашей стороны прийти так быстро, мистер Джессоп и мистер… — сказал он, гадая, кто такой Клод. Надо думать, кто-то из полиции, хотя с виду больше похож на танцора из варьете.

— Мой шурин сержант Поттер.

— Из Скотланд-Ярда, — добавил Гораций, и нервозность Майка возросла на пятьдесят процентов. Он, как всякий рядовой гражданин, относился к этому учреждению с пиететом.

— Несколько дней назад я имел удовольствие ехать с мистером Поттером в одном купе, — продолжал Гораций. — Мистер Поттер рассказывал про Скотланд-Ярд, и я слушал, как зачарованный.

Майк тоже слушал, как зачарованный, радуясь, что Гораций, подобно главному выступающему Костолома Эванса, кажется, взял бремя разговора на себя.

— Мистеру Бонду повезло, что здесь оказался специалист из Скотланд-Ярда, — с чувством продолжал Гораций. — Мистер Поттер упомянул в поезде, что он здесь на отдыхе, но я убежден, что он не преминет оказать мистеру Бонду всяческую помощь. Впрочем, боюсь, ему потребуется все умение, чтобы распутать это загадочное дело.

— Загадку я вижу только одну, — сказал Клод, — что ограбление произошло при вас, — и Майку, который от нечистой совести сделался особенно чуток к оттенкам речи, в этих словах послышался холодок.

У Горация, возможно, сложилось такое же впечатление, однако он продолжал невозмутимо:

— Меня здесь не было, мистер Поттер. Мы с несколькими банковскими служащими работали сверхурочно в ожидании ревизии. По завершении работы я вышел проводить мою невесту. Она состоит при мистере Бонде в должности секретаря и помогала с аудитом. Проводив ее, я к собственной досаде заметил, что забыл отчет о хозяйственных расходах, и вернулся его забрать. Разумеется, уходя, я запер дверь, и был крайне изумлен, когда, вернувшись, нашел сейфы открытыми и понял, что произошло ограбление.

— Как, по-вашему, грабители проникли в здание? — спросил суперинтендант.

— Очень хороший вопрос, мистер Джессоп. Меня он тоже поначалу поставил в тупик. Однако с тех пор я обнаружил, что окно второго этажа разбито. Очевидно, действовал, если я не путаю слово, вор-форточник. Насколько я понимаю, такие люди могут вскарабкаться по стене любого здания. Он проник внутрь через разбитое окно и впустил сообщников.

— Мой шурин считает, что, пока вы проводили аудит, они прятались в подвале.

— Весьма вероятно.

— Вы ничего не слышали?

Гораций снисходительно улыбнулся. Не очень хороший вопрос, казалось, подумал он.

— Надо полагать, они приложили усилия, чтобы не обнаружить свое присутствие.

— Верно.

Клод заговорил. Его голос по-прежнему был холоден:

— Что вы сделали, когда вернулись назад?

— Незамедлительно позвонил мистеру Бонду, который спешно прибыл сюда на автомобиле и сразу позвонил в полицию.

— Сколько вы отсутствовали?

— Около двадцати минут.

— И по возвращении обнаружили, что сейфы вскрыты?

— Оба стояли, как вы их сейчас видите.

— Без применения насильственных методов?

— Да.

— Следовательно, грабители знали комбинацию.

— Вероятно.

— Откуда?

Майк уже достаточно оправился, чтобы присоединиться к разговору. Преувеличением будет сказать, что он успокоился, ибо внутри у него по-прежнему трепетали крылышками множество бабочек. Однако он сумел прояснить вопрос, который затронул Клод. Отрадно заметить, что сделал он это, не погрешая против истины.

— Боюсь, это моя вина. Я так часто забывал комбинацию, что секретарша велела записывать ее в записную книжку, которую я, уходя, запираю в маленький сейф. Наверное, у грабителя были стамески или что-то в таком роде, и даже если он забыл их дома, кто-нибудь вроде Джимми Валентайна мог сделать это на ощупь.

Суперинтендант встрепенулся.

— Кто такой Джимми Валентайн? Думаете, один из шайки?

Клод устало вздохнул.

— Мой разлюбезный, ах, мой разлюбезный. Джимми Валентайн — герой рассказа покойного О. Генри. Мне трудно представить, чтобы он мог материализоваться здесь сегодня ночью. Подозреваемого придется искать в другом месте. Возможно, вы позволите нам осмотреть помещение, мистер Бонд?

— Да, — любезно отвечал Майк. — Вы, наверное, не хотите, чтобы мы путались у вас под ногами. К сожалению, не могу предложить вам по рюмочке, я здесь ничего не держу. Впрочем, вы бы все равно не стали пить при исполнении, верно? В детективах всегда так говорят. Тогда мы вас оставим. Идемте, Эпплби.

— Эпплби! — вскричал Клод.

Он замер, глядя на закрывшуюся за ними дверь. Суперинтендант сочувственно прищелкнул языком.

— Бедный мистер Бонд! Надо же было такому случиться, как раз когда у банка неприятности, — сказал он, и Клод развернулся, словно в сиденье франтоватых брюк воткнули что-то острое.

— Что-что? Что вы сказали? У банка плохи дела?

— Так я слышал.

— Откуда?

— Ну, все началось с того, что Айви подслушивала под дверью. Конечно, очень дурно с ее стороны, но ничего не попишешь, девичье любопытство.

— Кто такая Айви?

— Горничная в Мэллоу-холле. Она встречается с одним из моих людей и рассказала ему про неприятности у мистера Бонда, а тот рассказал кому-то еще — под строжайшим секретом, разумеется, — и так это стало, как говорится, достоянием гласности. Мистер Бонд угощал ленчем одного из крупных финансистов — ну, из тех, про которых пишут в газетах, и Айви им прислуживала, а когда подала кофе, стала подслушивать под дверью, и мистер Бонд спросил финансиста, не одолжит ли тот ему сто тысяч фунтов, а финансист ответил, что у него столько нет. Дал ему от ворот поворот, по словам Айви. А тут ограбление. Вот что я называю человеческой трагедией.

Клод рассмеялся неприятным смехом.

— Вот что я называю человеческим мошенничеством.

— Не понимаю вас, Клод.

— Вы хотите сказать, что не разглядели за этим маленькой игры? Я думал, даже сельский блюститель порядка… Однако надо сделать вам скидку, — уже терпимей добавил Клод. — Мне следовало помнить, что вы не знаете про Эпплби.