Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Я задержу тебя всего на несколько минут. У меня в 7.10 обратный поезд. Я вечером обедаю с леди Корсторфайн у «Марио».

— А! — с облегчением выдохнул Бисквит, — Тогда другое Дело. Я провожу тебя на станцию.

Он поспешил увести ее за угол, на асфальтовую дорожку, которая вела подальше от его дома. Только когда Малберри-гроув скрылся из виду, Бисквит перевел дух.

— Как тебе удалось пронюхать, где я поселился? — спросил он. — Где у нас утечка информации?

— Отец был у тебя и выведал у Веннера.

— Все ясно. Как он поживает, кстати? В добром здравии? По-прежнему подворовывает молоко у кошки и стреляет бычки на улице?

— Его здоровье и финансы в обычном состоянии.

— Бедняга! — сочувственно произнес Бисквит. — Странно, до чего же всем в нашей семье не везет на деньги.

— Он говорит, что надеется сдать Эджелинг мистеру Фрисби. Хорошо бы. Но я здесь не за тем, чтобы обсуждать твоего папашу. Я хочу поговорить об Энн.

— Да ну? О старушке Энн? Как она?

— Очень хорошо.

— Заражает тебя своей искрящейся молодостью? Вечеринки, рауты, обеды?

— Когда я уезжала, она отвечала на поздравительные письма. Так мне показалось.

— Показалось? У вас что — секреты друг от друга?

— Очень может быть, — ответила леди Вера, — что она писала друзьям, что поздравления не нужны, ибо она расторгает помолвку.

У Бисквита отвалилась челюсть.

— Чего-чего?

— Где ты набрался таких вульгарных оборотов?

— А? Ой, — спохватился Бисквит, — это у соседа. Он… гм… из Америки. Из очень уважаемой семьи. Это выражение означает удивление и недоверие. Так с чего вдруг Энн заявлять, что она расторгает помолвку?

— С того, что она действительно намеревается ее расторгнуть. Бисквит во все глаза смотрел на тетку.

— Что за чушь! Она хочет дать мне отставку?

— Да.

— То есть пинка под зад?

— Да.

— С какой стати?

Леди Вера принялась излагать текст, который вчерне подготовила по пути.

— Твой отец и я серьезно обеспокоены, Годфри. Мы оба считаем, что ты делаешь огромную ошибку, скрываясь в этой глуши.

— Но мне пришлось. Разве папаша не объяснил тебе? Меня загнали в угол. Целая стая голодных волков гналась по моему следу. Я, как заяц, бросился в холодный поток, чтобы укрыться от погони. Мне носа нельзя было высунуть из дома, без того чтобы не услышать улюлюканье и крики «ату его!».

— Все это мне известно, — нетерпеливо прервала его леди Вера. — Разумеется, твое появление в окружном суде было бы роковым для семьи. Но зачем понадобилось врать Энн, будто ты заболел свинкой?

— Приятель посоветовал. Видишь ли, надо было как-то объяснить внезапное исчезновение с горизонта такой популярной фигуры, как молодой лорд Бискертон. Не мог же я пропасть, словно в воду канул.

Леди Вера не фыркнула в ответ, потому что была женщина воспитанная. Но некий звук, похожий на фырканье, она издала.

— Идиотская увертка. Настолько глупая, что я могла отнести ее только на счет твоей изобретательности.

— Зачем же так грубо, — уязвленно ответил Бисквит. — Мне показалось, что это как раз очень ловко придумано. Свинка — болезнь заразная, так что Энн не затеяла бы меня навестить, чтобы поправлять подушки и обнаружить, к своему удивлению, нетронутую постель. Если уж это не замечательная идея, тетя Вера, то, должен признаться, я просто не знаю, чем тебе можно угодить.

— Но ведь свинка! Сказать такое Энн — девушке утонченной и романтичной!

— Какая тут связь?

— Побойся Бога, Годфри!

— Замечательное название для мюзикла! — с энтузиазмом подхватил Бисквит. — Так и видишь афишу где-нибудь… Но я тебя перебил, — спохватился он, заметив на лице собеседницы признаки недовольства.

— Я собиралась сказать тебе следующее. Я считаю — и твой отец разделяет мое мнение, — что Энн приняла твое предложение не подумав. Поэтому все может измениться под влиянием самой пустяковой причины. А ты сознательно поставил себя в такое положение, что при мысли о тебе она сразу вообразит раздутую, как арбуз, мордуленцию.

— То есть ты полагаешь, — недоверчиво переспросил Бисквит, — что такая милая девушка, как Энн, может поддаться…

— Свинка — это просто нечто немыслимое!

— Что ж, — с горечью сказал Бисквит, — если таково женское сердце, остается только констатировать: вот вам и прекрасный пол! Именно так: вот вам и прекрасный пол!

— И вдобавок ко всему, у меня есть основания подозревать, что Энн встретила мужчину, который произвел на нее сильное впечатление.

Бисквит во второй раз открыл рот. Это была сногсшибательная новость.

— Не может быть!

— Может. Она очень странно себя ведет.

— И что же мне делать?

— Ты должен вернуться.

— Я не могу.

— Можешь. Ты должен вернуться в город и сказать Энн, что никакой свинки у тебя нет. А в оправдание своего отсутствия можешь сказать, что срочно уехал в Париж. Мы все обсудили с твоим отцом, и он согласился, что неплохо будет и в самом деле съездить в Париж. Я оплачу расходы. Вероятно, я осилю и расходы Энн. Поезжайте на недельку-другую, Энн там понравится.

— Вот уж нет! — горячо запротестовал Бисквит. — Я терпеть не могу Париж. Ненавижу этот город. Там полным-полно народу и все болтают по-французски, от которого меня тошнит. Ужасно манерный язык.

— Лучше говорить по-французски, чем по-дурацки.

— И вообще, мне хочется остаться здесь.

Леди Вера испытующе посмотрела на племянника.

— Почему? Что за странное влечение к этому необыкновенному месту?

— Мне здесь нравится, — упрямо сказал Бисквит. — Здесь есть какое-то тихое очарование. Мне нравится гулять вечерами в саду, попивать винцо вдали от жеманных девиц и юных ловеласов.

— Ты затеял флирт с какой-нибудь девушкой из здешних, Годфри? — напрямик спросила леди Вера.

Окажись в тот момент в Вэлли Филдс сотня племянников, которых столь же пристрастно допрашивали бы родные тетушки, ни один из них не выказал бы такого удивления, как Бисквит.

— Я? — вскричал он. — Я!

— Не знаю, так это или нет, но скажу тебе вот что. Если не хочешь потерять Энн, немедленно оставь Вэлли Филдс и вернись в цивилизацию.

К перрону подошел поезд. Лорд Бискертон помог тете подняться в вагон первого класса.

— Придумал! — радостно известил он ее на прощанье. — Вот соломоново решение. Передай Энн, что никакой свинки у меня нет, но я состою на секретной службе и отправлен на задание, суть которого не имею права разглашать. Это вернет румянец на ее щечки. Она будет думать о своем Годфри с восторгом и уважением.

Ровно в 7.10 поезд отошел от перрона. В нем ехала леди Вера, унося с собой самое неблагоприятное мнение о племяннике. Мнение леди Веры об интеллектуальном уровне лорда Бискертона, и без того низкое, упало до рекордной отметки. Она раздумывала над тем, за какие грехи Провидение покарало ее таким родством, и не могла вспомнить ничего, равного по масштабу этой каре. Она глубоко вздохнула и вернулась к единственному утешению, доступному женщинам в минуты скорби, — открыла сумочку, достала пудреницу и принялась пудрить нос.

А Бисквит бегом помчался назад в «Замок».

2

Пока шел вышеизложенный разговор, в квартире леди Веры на Дэвис-стрит, Мейфейр, Энн сделала паузу в писании, чтобы в очередной раз побеседовать по душам со своей Совестью. С памятного вечера бала Бэсингеров в отеле «Мазарин» эта Совесть сделалась совсем несносной.

— Устала? — спросила та с притворным участием.

— Нет.

— А почему тогда не пишешь?

— Не знаю.

— Может, хочешь подумать? Поразмышлять? Уж не о событиях ли в «Мазарине»?

— А что такое?

— То был очень неблаговидный поступок с твоей стороны, — сурово ответила Совесть. — Он бросает на тебя тень. Не понимаю, почему ты не прилагаешь усилий, чтобы забыть его. Ты, надеюсь, отдаешь себе отчет в том, что, запоздай Тодди Моллинг всего на минуту, этот человек тебя поцеловал бы?

— Думаешь?

125
{"b":"111298","o":1}