— Рана? Ты очень мучался?

— Нет, я хорошо жил. С весельем.

— А как же рана?

— Он там был. Большой такой ран, скоты.

— А-а, доехало! Ранчо! Путаюсь, знаешь, из-за этой твоей привычки переходить на идиш. Но теперь доехало. А почему твоя мама тебя туда послала?

— Прослышала, что я кутеж устраиваю. Она думает, мне нужно лечение отдыхом. Моя маман всегда нечто думает. Поэтому и к Геджам приезжаю в Шато. Это богатые американцы, они сняли Шато. Я полагаю, старый Пэки, маман заставила отвалить их деньжат.

Пэки, присевший на борт, вскочил, будто дерево вдруг раскалилось докрасна. Дрожь восторга вспенилась в нем, объединившись с порицаниями собственной бестолковости. «Вот странно, — подумал он, — что у человеческого мозга, сражающегося с проблемой, обнаруживается любопытная тенденция вечно упускать самое очевидное решение».

До сих пор вопрос о том, как попасть в замок, представлялся ему личным делом, касающимся только его и неведомых Геджей. Как же, гадал он, установить с ними связь, спровоцировать на приглашение? И все время под боком, тут, рядом, находился старина Вик, который может наприглашать столько друзей, сколько вздумается.

— Ты сейчас в Шато живешь?

— Пока нет. Перееду туда скоро… возможно.

— Возможно?

— О, Пэки, ранее никогда не знаем. Если Праздник будет так хороший, как раньше, может, я туда долго не попадаю.

— Праздник? Что за праздник?

Виконт махнул рукой в сторону берега. Маленький городок расцветился флагами, и даже в этот ранний час уже слышался шум беззаботного веселья.

— Сегодня день святого Рока. Города патрон. Празднуют его каждый год. Очень много веселятся. Изо всех их сил, — объяснил виконт, выказывая похвальную терпимость к развлечениям низшего порядка. — Но это не так плохо. Хороший веселье. В прошлом году я почти сломал свою шею, прыгая через стол.

Пэки праздник не заинтересовал.

— Послушай, Вик, — настаивал он. — Будь другом, пригласи меня в Шато, ладно? Я не могу объяснить, но у меня есть особые причины провести там несколько дней.

— О! — снисходительно улыбнулся виконт. — Прекрасная мадемуазель Опэль?

Пэки рассердился. Джейн Опэл — просто знакомая, которой он хочет оказать услугу, не более того. Ужасно досадно слушать подобную чепуху!

— Ничего подобного! Кстати, я помолвлен.

— С мадемуазель Опэль?

— Нет! Не с мисс Опэл! Я же знакомил тебя со своей невестой на вокзале!

— О, так это была невеста? Та красивая, красивая дева?

— Да.

— И ты все-таки приплыл сюда ради мадемуазель Опэль?

Пэки с трудом отказался от идеи стукнуть приятеля по голове кофель-нагелем. Он понимал, что сейчас вести себя с виконтом следует тактично.

— Ладно, неважно. Суть в том, сумеешь ли ты ввести меня в Шато.

— Увы, нет!

— Почему?

— О, мой Пэки, о чем ты просишь — невозможно. Пока я появляюсь в Шато, с Геджами возникает множество недоразумений. Они ждут меня вчера, а я появился послезавтра, притом неточно. Из-за этого Геджи раздражались. Будут словно уксус.

Пэки никак не желал смириться с поражением.

— Ну, все-таки…

— Нет! — решительно ответил виконт. — Невозможно! Не то что друзей приглашать, мне самому пинка не дадут, очень повезло. Я этих Геджей не знаю, не видывал, но маман говорит, очень высокомерные буржуа. Ты не поверишь, мой Пэки, как меня не любят сразу почтенные буржуа. Может стать даже так: «Здрасьте, месье виконт, входите. Прощайте, месье виконт, убирайтесь!». И я снова проживаю в добром маленьком отеле.

Больше Пэки не спорил. Он был подавлен, вняв доводам приятеля. Виконт, конечно, парень компанейский, но поручитель в обществе отнюдь не самый лучший. Искать помощи надо где-то еще.

— А теперь, — заключил виконт, отбрасывая бесплодную тему, — давай забудем о Геджах этих и Шато, и поболтали о Празднике! Праздник этот, мой Пэки, — великое развлеканье! Помнишь, как в Нью-Йорке ты водишь меня на празднество художников в Вебстер-холл?

Пэки сдержанно кивнул. Эпизод этот он помнил, но тот относился к эпизодам, о которых степенный человек, помолвленный с девушкой высоких идеалов, предпочел бы забыть напрочь.

— И этот праздник в тот же род, только более шумен. Наш великий костюмированный бал. Это назвали карнавал. Весь город — ку-ку. Все напяливают фантастические костюмы всякие. Как у вас говорили, накачаются вдребезину.

Пэки ханжески содрогнулся. Конечно, он понимал, что в мире водятся еще личности, позорящие себя подобным образом, но до чего же гадко слушать про них!

— Тебе, мой Пэки, подвалил счастье, что приехал, и мы так удачно встречалися. Будем сильно гулять.

С Пэки, взглянувшим на виконта, тягаться мог бы только святой Антоний, да и то в самой лучшей форме.

— Ты что же, полагаешь, я туда пойду?

— Нет моего сомнения.

Пэки задумчиво поскреб подбородок, вдруг обнаружив, что новость увлекает его мысли в новое русло.

Бесспорно, в буйном разгуле есть нечто, остро противное для него. Развлечения подобного рода он оставил далеко в прошлом. Но в данном случае надо считаться и с мнением невесты, а она знает великую образовательную ценность всякого жизненного опыта и, скорее всего, сильно подосадовала бы, упусти он возможность понаблюдать такое красочное народное празднество. Огорчать Беатрису Пэки совершенно не желал!

— Праздник этот представляет большой исторический интерес, — сказал он, — способствует расширению кругозора, верно?

— О, нет! Многие балбесы выпивают вино и куролесничали.

Пэки нахмурился. Ему показалось, что приятель его упускает главное.

— Естественно, такой праздник, — гнул он свое, — отличает теплое старомодное веселье. Если, предположим, человек хочет познать душу Франции…

— О, несомненно, он ее познавает!

— Рассчитывай на меня, — заверил Пэки. — И еще одно. Если ты воображаешь, что меня удастся запихать в маскарадный костюм, то сильно ошибаешься.

— А можно простое нечто, Пьеро, к примерам.

— Ну, нет!

— Пьеро — это ничего особенного…

— Нет и нет!

— А вот я приду в костюме… как уж там называть… маленький такой, зеленый зверушек… бегает еще, мелькает, на солнышке лежит долго…

Пэки удивился.

— Неужели ты хочешь, — проверил он, — нарядиться ящерицей?

— Ящерица! Вот точно! Да, я нарядиться ящерица.

— Надеюсь, на тебя кто-нибудь наступит.

— На этот праздник все наступают на всех. Это часть развлеканий. Итак, мы встречаемся в восемь ноль-ноль в отеле «Дез Этранжэ»? Это большой такой, шикарный дом. Ты увидишь. Рядом с казино. Я нахожусь в баре.

— А уж это и без слов ясно! — заметил Пэки.

Вечером, без десяти восемь, Суп Слаттери вошел в коктейль-бар отеля «Дез Этранжэ», поставил ногу на приступку стойки, тяжело отдуваясь, и заказал сухой мартини. Пыхтел он словно олень, преследуемый сворой гончих.

В Слаттери Праздник Святого Рока нашел неблагодарного зрителя. Духом он не был настроен на праздники и предпочел бы не замечать его. Но если вы оказываетесь в Сен Роке пятнадцатого июля, то праздник накидывается на вас беспощадно.

Веселье под окном у Супа началось в 7 утра, что само по себе способно породить предвзятость, потому что в свободное от профессиональных занятий время он любил здоровый сон и наслаждаться им желал не меньше восьми часов. Затем праздник проник к нему в облике официанта, принесшего кофе. Явился тот в национальном крестьянском костюме, мурлыча вполголоса старинную бретонскую песенку. Весь день преследовал Супа праздник на запруженных народом, распевающих улицах, и теперь загнал в единственно оставшееся разумным местечко — в коктейль-бар отеля «Дэз Этранжэ».

К маскарадным костюмам Суп разделял суровую неприязнь Пэки Франклина. Мужчин, которые облачались в них, он считал слюнтяями, а что касается прекрасного пола, то, по его мнению, женщины лишаются всех притязаний на почтительную преданность, если напяливают широченные клетчатые брюки и расхаживают, посвистывая в свисток. А когда высокопоставленные дамы, которые должны бы подавать пример, накидываются на совершенных незнакомцев с длинными изогнутыми штуковинами, из которых, если в них подуть, вырываются змеи, это уж переходит всякие границы.