— Да? — снова сказала она, на этот раз несколько мягче, решительно не понимая его состояния. Ведь это она — потерпевшая сторона. Она, а не он, доверилась; ее, а не его, предали.

— Я бы хотел объясниться.

— Прошу вас, не надо извинений. Джордж в отчаянье заскрежетал зубами.

— У меня нет ни малейших намерений извиняться. Я сказал, что хочу объясниться. Когда я закончу свои объяснения, вы можете уйти.

— Я уйду, когда захочу, — вспыхнула Мод. — Что за несносный человек!

— Вам нечего бояться. Такого… больше не будет. Чудовищное толкование ее слов взбесило Мод.

— Я ничего не боюсь!

— Тогда, быть может, вы соблаговолите выслушать? Я вас не задержу. Мое объяснение чрезвычайно просто. Из меня сделали дурака. Я — как тот лудильщик из пьесы, которого все сговорились убедить, что он король. Сначала ваш приятель, мистер Бинг, пришел и сообщил, что вы любите меня.

Мод раскрыла рот. Или этот человек сумасшедший, или Реджи Бинг. Она выбрала более вежливый вариант.

— Должно быть, Реджи Бинг не в своем уме.

— Я тоже так подумал. Во всяком случае, я решил, что он ошибается. Но влюбленный, конечно, — оптимистичный дурак, а я полюбил вас, когда вы прыгнули ко мне в такси.

— Что?!

— Так что, спустя некоторое время, — продолжал он, не обращая внимания, — я почти уговорил себя, что чудеса еще случаются и слова Реджи Бинга — правда. Когда ваш отец навестил меня и сообщил то же самое, я окончательно уверился. Это невероятно, но приходилось верить. А теперь мне представляется, что по какой-то неведомой причине и Бинг, и ваш отец разыгрывали меня. Это все. Спокойной ночи.

Ответ был таким, какого Джордж или любой другой на его месте ожидать никак не мог. Сперва Мод молчала, а потом раскатился жемчуг ее смеха. Так разряжались чрезмерно натянутые нервы, но для Джорджа он звучал, как звон непритворного веселья.

— Я рад, что мой рассказ позабавил вас, — сухо сказал он, твердо веря, что эта девушка ему отвратительна и хочет он одного — чтобы она исчезла из его жизни. — Позже, когда-нибудь, смешная сторона дойдет и до меня. Сейчас мое чувство юмора, я боюсь, спит.

Мод слабо вскрикнула.

— Простите! Простите меня, мистер Бивен! Я не потому… я совсем не поэтому… О, простите меня! Я, право, сама не знаю, почему рассмеялась. Уж, наверное, не потому, что это смешно. Это не смешно. Это трагично. Произошла ужасная ошибка.

— Я заметил, — горько сказал Джордж. Темнота начинала Действовать ему на нервы. Господи, хоть бы немного света!

Свет карманного фонаря упал на него.

— Я захватила его, чтобы освещать дорогу обратно. — Мод говорила странным, слабым голосом. — В поле так темно. Я не зажигала его, боялась, чтобы кто-нибудь не заметил.

Она приблизилась, держа фонарик над головой. В отблеске показалось ее лицо, озабоченное и сочувствующее, и негодование покинуло Джорджа. Тут какие-то тайны, не чета его буйству. Очевидно одно: эту девушку винить не в чем. Она благородна и пряма, как дирижерская палочка. Она — чистое золото.

— Я пришла сюда, чтобы рассказать вам обо всем, — сказала она, поставив фонарь на колесо повозки; луч образовал на полу, между ними, озерцо света. — И расскажу. Только… только теперь это труднее. Мистер Бивен, есть один человек… есть один человек, которого отец и Реджи Бинг приняли за… они решили… Понимаете, они знали, что вы — тот, с кем я была в такси, и когда вы приехали сюда, решили, что я ездила к вам в Лондон, то есть — что вы человек, которого я… я…

— Человек, которого вы любите.

— Да, — сказала Мод слабым голосом, и снова наступила тишина.

Джордж не ощущал ничего, кроме сочувствия. Оно подавило все прочие эмоции, даже серое отчаяние, охватившее его при этих словах. Он чувствовал то, что чувствовала она.

— Расскажите все, — попросил он.

— Я познакомилась с ним в прошлом году, в Уэльсе, — голос ее перешел в шепот. — Это узнали в семье, меня срочно вызвали сюда и с тех пор не выпускали. Когда мы с вами встретились, я сумела ускользнуть из дому. Я узнала, что он в Лондоне, и поехала туда, чтобы встретиться с ним. Но потом я увидела Перси и прыгнула в ваше такси. Это страшное недоразумение. Мне очень жаль.

— Понимаю, — задумчиво сказал Джордж. — Понимаю…

Душа его ныла, словно открытая рана. Как мало она сказала, как много пришлось угадывать. Неизвестный победно и презрительно глумился над ним из темноты.

— Мне очень жаль, — повторила Мод.

— Вам не о чем жалеть. Чем я могу вам помочь — вот в чем вопрос. Что надо сделать?

— Теперь я не могу вас просить.

— Как это? Почему не можете?

— Потому что… О нет, не могу!

Джорджу удалось засмеяться. Этот смех был неубедителен даже и для него самого, но он сослужил свою службу.

— Ну, ну! — сказал он. — Будьте же благоразумны. Вы нуждаетесь в помощи, и я, возможно, сумею вам ее предоставить. Нельзя же навеки лишать меня этого права только потому, что мне случилось полюбить вас. Положим, вы бы тонули, а только мистер Пламмер был бы поблизости. Разве бы вы не позволили ему спасти вас?

— Мистер Пламмер? При чем он тут?

— Вы же не могли забыть, что я невольно подслушивал, как он делал вам предложение.

Мод сдавленно вскрикнула.

— Ах, я не спросила! Какая я плохая! Вы сильно пострадали?

— Пострадал? — Джордж не поспевал за нею.

— Ну, в тот вечер. Когда вы были на балконе и…

— А! — Джордж понял. — Да нет, практически нет. Чуть-чуть содрал ладони.

— То, что вы сделали, так чудесно! — сказала Мод, восхищаясь человеком, столь небрежно отзывающимся о своем подвиге. Она всегда считала, что лорд Леонард, совершивший такой же подвиг, потом всю жизнь им похвалялся.

— Ничего особенного, — сказал Джордж, который и сам давно уже недоумевал, с чего это он развел столько шума из простого лазания по вполне надежной простыне.

— Это было великолепно! Джордж вспыхнул.

— Мы отвлекаемся, — сказал он. — Я хочу вам помочь. Мне очень дорого стоило приехать сюда, чтобы помочь вам. Что же надо сделать?

Мод колебалась.

— Я боюсь, такая просьба вас обидит.

— Не бойтесь.

— Понимаете, вся трудность в том, что я Не могу снестись с Джеффри. Он в Лондоне, а я здесь. С тех пор, как мы с вами встретились и я увидела Перси, у меня нет ни малейшего шанса попасть в Лондон.

— Как ваши родные узнали, что это были вы?

— Спросили меня, прямо и просто.

— И вы все рассказали?

— Пришлось. Я не сумела солгать им в глаза. Джордж обомлел. И в этой девушке он еще сомневался!

— Тогда все стало еще хуже, — продолжала Мод. — Я не имею права рисковать, не могу написать ему, письмо перехватят. И я подумала… у меня почти сразу, как вы приехали сюда, появилась мысль…

— Вы хотите, чтобы я взял письмо и сделал так, чтобы оно наверняка дошло до него? А потом он может послать ответ на мой адрес, и я тайком доставлю его вам?

— Именно, именно. Но мне уже почти не хочется просить вас об этом.

— Да отчего же? Я с удовольствием сделаю.

— Я вам так благодарна.

— Пустяки. Я уж боялся, что вы хотите, чтобы я занялся вашим братцем и помял ему другую шляпу.

Мод рассмеялась от удовольствия. Для нее вся напряженность ситуации спала. Джордж все больше и больше нравился ей. Но в глубине души она с болью осознавала, что для него никакого облегчения нет. За него она печалилась. Всем Пламмерам на свете она без малейших угрызений совести оставляла их неутешную скорбь. Джордж — совсем другое дело.

— Бедняга Перси, — сказала она. — Я думаю, он этого не переживет. У него будут другие шляпы, но это все равно не то. — Она снова вернулась к тому, что было у нее на сердце. — Мистер Бивен, я подумала, может быть, вы сделаете для меня еще кое-что?

— Если в этом нет криминала. Или, собственно говоря, если и есть.

— Не могли бы вы поехать к Джеффри и повидать его, и рассказать обо мне… и потом вернуться и рассказать мне, как он выглядит и что говорит, и вообще?..