— Они исключительно ценны, мадам.

— Да, но зачем он привел мистера Стиптоу?

— Не знаю, мадам.

— А спать тут — спите. В конце концов, разбито окно.

— Вот именно, мадам.

Тем временем, в столовой, Джос удивленно смотрел на ножик, видя в нем истинную манну с небес. Чтобы украсть портрет, нужны две вещи: во-первых, удача, во-вторых — нож. И то и другое было.

С ножом в руке он направился к камину, как направлялся и лорд Холбтон. Там, как тот же лорд, он остановился, глядя на портрет и восхищаясь мастерством художника. Потом взял стул, встал на него и приступил было к работе, когда услышал за спиной:

— Ах!

В дверях стояла леди Чевендер.

Появление леди Чевендер всегда производило фурор, тем более — теперь, когда она держала огромный нож, придававший ей сходство с другой небезызвестной леди.[52]

Воспитанный Джос начал беседу нейтральной фразой:

— Вот мы и встретились снова, леди Чевендер.

— Верно, встретились.

— Вы удивляетесь, почему?

— Нет, не удивляюсь. Салли сказала, что вы здесь. А кроме того… Ш-ш-ш! Кто-то идет.

— Ходят и ходят! Не дом, а вокзал какой-то.

— Я — в библиотеке.

— А она где?

— Дальше по коридору. Нам надо поговорить. В чем дело, Чибнел?

Дворецкий нес подушки, одеяла и простыни.

— Миссис Стиптоу хочет, миледи, чтобы я здесь ночевал.

— Зачем?

— Окно разбито, миледи.

— Да? Что ж, ночуйте. Спокойной вам ночи.

— Спокойной ночи, миледи.

Когда она выплыла в коридор, Чибнел сурово поглядел на Джоса.

— Вы еще тут?

— Сейчас иду. А вот скажите, у вас всегда по ночам такое движение?

— Долго вы окно закрываете!

— Что вы, что вы! Я его мигом закрыл. Меня задержала дама. Собираетесь здесь спать?

— Да.

— Не заснете. Я пытался спать на стульях, это невозможно. Идите к себе, никто не узнает.

— Спасибо. Лучше я выполню свой долг.

— Вот как? Ну, спокойной ночи.

Направляясь в библиотеку, Джос думал о том, что все слишком загадочно. Загадка леди Чевендер скоро разъяснится, загадка Чибнела — вряд ли. Утром, в «Розе и короне», он ел из рук, днем тоже ничего, а сейчас… Нет, непонятно. Что ж, узнаем загадку миледи.

— Вот и вы, — сказала она. — Закройте дверь. Джос закрыл дверь.

— Садитесь. Джос сел.

— На чем мы остановились?

— На «кроме того». Но сперва вы сказали: «Салли». Если не ошибаюсь, это мисс Фэрмайл? Какое имя! Всегда его любил. Удивительно! Красота, голос, а тут еще — имя. Просто как по заказу.

— О чем вы говорите?

— О своей любви. То же самое было с Ромео. И с Чибнелом.

— Да?

— Да. Вы произнесли: «Кроме того», и нас прервал дворецкий. Так я и не знаю, что вы имели в виду.

— Сейчас узнаете. Кроме того, мне известно, что Джимми Дафф поручил вам украсть портрет.

— Какая странная мысль!

— Вы думаете? Что ж, рассудим. Миссис Стиптоу отказалась его продать, вы проникаете в дом…

— Я не проникал! Я подъехал к переднему входу в собственной машине.

— Хорошо, подъезжаете к входу. В общем, все ясно. — Голос ее стал напевным. — Никогда не ждала от Джимми такой глубины! Видимо, я его не понимала. Когда вы сказали, что он холост, надо было догадаться. Потерял меня, хочет созерцать мое изображение… Если уж это не трогательно, я не знаю, что вас тронет.

Джос решил не охлаждать ее грез холодной водой истины.

— Редкая душа, — сказал он. — Напоминает сэра Галаха-да. Hd меня он не посылал. Скорее, он меня уволил.

— Что вы ему сделали?

— Так, ничего. Выгнал из кабинета.

— Не понимаю! Вы же сейчас собирались выкрасть портрет.

— Верно, собирался.

— Все равно не понимаю.

— Это сложней, чем вам кажется. В тихом омуте усадьбы много подводных рифов. Вы умеете хранить тайну?

— Умею.

— Я работаю не только на Даффа, но и на Стиптоу.

— На Говарда?

— Именно. Это он свел нас с Дж. Б. Ему нужны деньги. Сперва он думал справиться без посторонней помощи, потом — захотел моральной поддержки и, естественно, подумал обо мне.

— Вот что! — загорелась леди Чевендер. — Я вхожу в долю. Когда Джимми будет платить, пятьсот фунтов мне. Не одному Говарду нужны деньги.

— Неужели и вам?

— Да.

— Я думал, вы миллионерша.

— Была, год назад. Помните, как лопнул банк Батлерсби?

— И вы вместе с ним?

— До последнего гроша. Осталось на Патрицию и на счета от портнихи.

— М-да, — сказал Джос. — Положеньице. Они помолчали.

— Сигареты есть? — спросила леди Чевендер.

— Простите, нету.

— Придется взять свою.

Джос еще не оправился от потрясения.

— Да, тайну хранить вы умеете, — признал он. — Слуги и не подозревают. Миссис Барлоу сказала недавно, что вы — прямо Креозот.[53]

Леди Чевендер затянулась, потом — хихикнула.

— А знаете, почему я храню тайну?

— Нет.

— Вы видели Мейбл?

— То есть Салли.

— То есть Мейбл. Сестру моего покойного мужа.

— Миссис Стиптоу? Очаровательная женщина. Помню, беседовали мы о Коро…

— А о бедных родственниках?

— Нет, не доводилось.

— Посмотрите на Салли, все поймете без беседы.

— Она обижает Салли?!

— Бить не бьет, голодом не морит, но больше сказать нечего. Нет, я несправедлива. Мейбл в своем роде добра к ней, как… как к бесплатной компаньонке.

— Какой ужас!

— То же самое будет со мной, если она узнает. Мейбл — хорошая тетка, я ее люблю, но равенства она не ведает. Или ты ее давишь, или она тебя. Слава Богу, что у меня такой вид. Правда, он бы мне не помог, если бы все открылось. Сейчас Мейбл думает, что у меня больное сердце и куча денег, которые достанутся ей.

— Какое чудовище!

— Ничуть. Когда ты выше ее, все в порядке. Пока что я — выше. Только… о Господи, где взять пятьсот фунтов?!

— Почему пятьсот?

— Долг чести. Вы когда-нибудь раздавали призы?

— Что-то не помню.

— И не раздавайте. Особенно в женской школе. Сидят, смотрят, ты рассиропишься… Все это было со мной вчера.

— Да, вы говорили, что едете в школу. Придумали, что сказать?

— Еще бы! Целую речь. Они прыгали от восторга.

— Это хорошо.

— Не очень. Меня понесло. И знаете, что случилось?

— Нет, конечно.

— Первой выступала директорша. Она сказала, что надо построить гимнастический зал. Стоит он две тысячи. Ну, попросила родителей внести свою лепту, представила меня. «Вот леди Чевендер, детки, она поведает нам об идеалах и о светлом будущем». Я разгулялась вовсю. Когда восторги утихли, слышу — кто-то обещает дать пятьсот фунтов, если еще трое дадут по столько же. И кто же это был? Я!

— О Господи!

— Вот именно.

— М-да…

— Вообще-то я думала, что никто не согласится. Но нет! Когда девицы оттопали и пыль улеглась, поднялись два субъекта с уголовной внешностью и заорали: «Даем! Даем!» Через минуту-другую поднялся третий. Так я и влипла. Пришлось сказать: «Ах, где моя чековая книжка? Забыла дома». Словом, дорогой Уэзерби, они ждут денег.

— Да, деньги вам нужны, — признал Джос. — Значит, образуем синдикат. Сколько, вы думаете, он заплатит?

— Не меньше тысячи.

— Какие гроши! Настоящий Уэзерби…

— Вам с Говардом хватит половины?

— Обо мне не беспокойтесь. Я работаю не ради денег, а ради славы. Пусть он вернет меня на работу или позволит заведовать рекламой.

— Заведовать лучше.

— Да, конечно. Не во мне дело, фирму жалко.

— Итак, я поеду к нему в Лондон.

— Зачем? Он тут, в гостинице.

— Это еще удобней.

— Тогда — разрабатываем план кампании. Мне что-то не нравится Чибнел.

— Да, пижама жуткая.

— Это верно, но я имел в виду манеру. Очерь сдержан. Не говорит мне «сэр».

— Подозревает?

— Несомненно.