Делла Стрит заметила миролюбивым тоном:

– Я понимаю ваши чувства, мистер Лунк. Вы не хотите об этом вспоминать, не так ли, мистер Лунк?

– Нет.

– Никогда не хочется вспоминать о том, как кто-то близкий ушел из жизни, – продолжала Делла Стрит. – Это шок. Должно быть, ваш брат был умным человеком, мистер Лунк.

– С чего вы взяли?

– О, вы так его описывали, что мне показалось, что никому не удавалось его обмануть. Например, японцу было бы не обвести его вокруг пальца.

– Нет!

– Наверное, вам приходилось трудно самому делать всю работу в саду после смерти брата.

– Он мне не помогал. Он приехал в гости. Он плохо себя чувствовал какое-то время – и не мог выполнять никакую работу.

– Иногда такие люди живут значительно дольше сильных и здоровых на вид, которые даже не подозревают о том, что такое болезни.

– Вы правы.

– Мистер Шор, наверное, был прекрасным человеком, – продолжала Делла Стрит.

– Да, мисс. Он очень хорошо ко мне относился.

– Позволил вашему брату жить в доме. Как я догадываюсь, с него за это не брали денег?

– Нет, не брали, – подтвердил Лунк. – И я никогда не забуду, что сделал Шор, когда мой брат умер. Я потратил на врачей много денег, а тут Шор пригласил меня к себе и сказал, что понимает мои чувства и… Знаете, что он сделал?

– Нет. Что?

– Дал мне триста пятьдесят долларов, чтобы отправить тело на восток, и позволил мне поехать вместе с ним на поезде – предоставил отпуск. Моя мать тогда еще была жива, а для нее много значило то, что я доставил тело Фила домой, и похороны состоялись там.

– Она умерла? – поинтересовалась Делла Стрит.

– Угу. Пять лет назад. Ничто в жизни меня так не впечатляло, как то, что тогда сделал для меня мистер Шор. Я его очень благодарил. Я бы еще его поблагодарил, но он исчез к тому времени, как я вернулся после похорон Фила.

Мейсон легко толкнул Деллу Стрит коленом, чтобы она больше не расспрашивала садовника на эту тему и не вызывала подозрений. После нескольких минут молчания Мейсон сам обратился к Лунку:

– Вы хоронили брата примерно в то время, когда исчез мистер Шор?

– Примерно.

– Японцы – умный народ. Восточные люди вообще много знают о ядах такого, о чем мы даже не догадываемся.

Лунк наклонился вперед и внимательно посмотрел в лицо адвокату.

– Почему вы это сказали?

– О, не знаю. Просто думал вслух. У меня иногда появляются странные идеи.

– А что странного в этой?

– Это даже не идея. Просто мысли вслух.

– Я тоже много думал последнее время, – многозначительно заявил Лунк.

Мейсон подождал несколько секунд, а потом заметил:

– Если бы я жил в одном доме с японцем и на дух его не переносил… Да, очень не хотелось бы жить в одном доме с японцем, и чтобы он готовил и приносил мне еду. Я им не доверяю.

– И я тоже, – кивнул Лунк. – Я вам сейчас кое-что расскажу, мистер… Как вас зовут?

– Мейсон.

– Я вам кое-что расскажу, мистер Мейсон. Через некоторое время после исчезновения мистера Шора я готов был поспорить на что угодно, что японец приложил к этому руку. А позднее я начал задумываться, не имел ли японец какого-то отношения к смерти Фила. Могло быть что-то нечисто, не так ли?

– Яд?

– Я ничего не говорил. Я считаю японцев предателями, которые стараются все делать тайком, терпеть их не могу, однако хочу быть справедливым. Я уже однажды поступил несправедливо по отношению к нему.

– О, правда?

– Если честно, я подозревал, что он… Ладно, я объясню подробно. Какое-то время я думал, что японец хотел избавиться от мистера Шора и решил вначале попрактиковаться на моем брате, чтобы уточнить правильную дозировку и… Вы понимаете, мистер Шор исчез внезапно, причем практически сразу же после смерти Фила… В те дни мне эти мысли не приходили в голову, но потом я начал задумываться…

Мейсон еще раз толкнул Деллу Стрит коленом, заворачивая за угол и направляясь к больнице.

– Не понимаю, почему вы назвали это несправедливостью по отношению к японцу, – признался Мейсон.

– Нет, это не его рук дело, – уверенно заявил Лунк. – Но несколько часов назад вам не удалось бы меня в этом убедить, даже если бы вы спорили со мной всю ночь. Просто это доказывает, что происходит, если вобьешь себе в голову какую-нибудь идею. По правде говоря, я решил переехать из дома Шоров только из-за того, что этот японец находится там постоянно. Филу становилось все хуже и хуже. Мне самому вдруг сделалось нехорошо, я отправился к врачу, но он не смог поставить диагноз, так что я собрал вещи и переехал.

– И это вас вылечило?

– Сразу же! – воскликнул Лунк, которому явно нравилось говорить на эту тему. – Теперь у меня собственный домик, я сам себе готовлю и приношу обеды из дома. И еще я вам кое-что скажу, мистер Мейсон, я не оставляю свои обеды лежать где попало, чтобы, не дай бог, кто-нибудь не брызнул чем-нибудь на мой бутерброд. Нет, сэр!

– И вам немедленно полегчало после того, как вы переехали? – уточнил Мейсон.

– Через неделю или две. Но Фил был серьезно болен. Он так и не выздоровел.

– Что сказал Комо, когда вы переехали?

– Проклятый японец молчал как рыба, только смотрел на меня, правда, но я знаю, что он думал. Но мне плевать!

– Что заставило вас изменить свое мнение? Почему вы теперь не считаете его отравителем мистера Шора?

– Нет, он хозяина не травил, – уверенно покачал головой Лунк. – Однако я думаю, что Фила все-таки отравил, да и меня пытался. Более того, котенка, несомненно, травил он, а если Матильда Шор получила дозу, то это точно дело рук Комо. Меня ему обмануть не удастся. Я не сомневаюсь, что он хотел кого-то отравить, однако вначале решил проверить, как действует яд. Десять лет назад он использовал Фила как подопытного кролика. Вчера вечером – котенка. Десять лет назад я думал, что он тренировался на Филе, чтобы потом отправить хозяина на тот свет. Теперь я знаю, что ему был нужен я.

– Но если вы считали, что вашего брата отравили, почему вы не обратились в полицию и…

– У меня не было доказательств. Когда Фил умер, я спросил у врача про яд. Он рассмеялся мне в лицо. Заявил, что последние пять лет Фил находился между жизнью и смертью.

– Вот и больница, – сказал Мейсон. – Хотите зайти вместе со мной и проверить, на месте ли охрана?

– Не желаю видеть никаких полицейских.

– Я понимаю. Однако есть шанс попасть к миссис Шор.

Делла Стрит с опаской взглянула на него.

– Может, стоит мне забежать, шеф? – предложила она. – Я сразу же увижу, если они еще на посту…

– Нет, – многозначительно перебил Мейсон. – Я хочу взять мистера Лунка с собой.

Адвокат повернулся к садовнику:

– Видите ли, мистер Лунк, я уже сегодня вечером один раз заходил к ней.

– О! – воскликнул садовник. – Если не ошибаюсь, вы сказали, что выполняете какую-то работу для мистера Джеральда Шора?

– Да. Это мой клиент. Я адвокат. – Мейсон открыл дверцу машины. – Выходите, Лунк, – позвал он. – Поднимемся наверх. Делла, ты останешься в машине.

Секретарша кивнула. Она явно выглядела обеспокоенной. Мейсон взял Лунка под локоть, и они поднялись по каменным ступенькам к главному входу больницы.

Мужчины направились по длинному коридору первого этажа вдоль приемного покоя.

– Лучше, если говорить буду я, – заявил Мейсон. – А вы слушайте внимательно. Если скажу что-то не то, толкните меня в бок.

– Хорошо, – согласился Лунк.

Мейсон вызвал лифт и поднялся на этаж, на котором находилась палата Матильды Шор. За столом в коридоре сидела сестра и заполняла какую-то карточку. Она подняла глаза на посетителей. В дальнем конце коридора со стульев поднялись двое охранников и направились к Лунку и Мейсону.

Мейсон уже взялся за ручку двери палаты Матильды Шор, когда один из них со свирепым видом приказал:

– Остановись, парень.

– Это Мейсон, адвокат, – сказал второй. – Он уже приходил сюда. Лейтенант Трэгг с ним разговаривал.