Может показаться странным, но моя жизнь после этого стала гораздо спокойней и, вообще, лучше. Я писал прозу, писал пьесы, писал статьи – все, что хотелось. Когда печатали, был рад. Не печатали – давал почитать друзьям и, если хвалили, клал рукопись в стол и считал, что я свою задачу выполнил. Ну, а дальнейшим пускай уж занимается судьба, это ее работа. И почти всегда судьба свои обязанности выполняла, порой, правда, лет через двадцать. Но даже неторопливость судьбы пошла мне на пользу: я понял, что прочность написанного мною надо рассчитывать, как минимум, на эти двадцать лет, а еще лучше на тридцать или на восемьдесят. Иногда получалось: повести о любви, написанные давным—давно, охотно публикуют сегодняшние журналы, пьесы, которым четверть века, не только идут до сих пор, но и ставятся заново в разных странах.

Я искренне уважаю людей, которые умеют за себя бороться, даже восхищаюсь ими. И своим студентам говорю, что бороться за себя – надо. Эдик Радзинский рассказывал мне, как он воевал с чиновниками, и вполне успешно: видя жесткое сопротивление, они отступали. Он говорил, что пьесы как дети, автор обязан о них заботиться. Сегодня Радзинский вполне заслуженно стал не только одним из самых известных писателей страны, но и одним из самых известных людей страны. Замечательный поэт Григорий Поженян, герой войны, боксер, моряк, диверсионный разведчик, однажды, разозлившись на мою бесхребетность, почти крикнул: «Посмотри на меня – я же всю жизнь борюсь только за себя»! «Только» он сказал для убедительности, на самом деле Гриша помог очень многим, но в главном он был прав: чтобы помогать другим, надо состояться самому. Характернейший пример – Женя Евтушенко. Он боролся за себя весело и авантюрно. Как—то рассказал мне, что в столичном журнале из его поэмы хотели выкинуть десяток строк, очень смелых по тем временам. Женя с угрозой сказал: «Товарищу Суслову эти стихи понравились, а вы их вычеркиваете»?! Строчки оставили, хотя в реальности никакой Суслов их в глаза не видал, а если бы увидел, со сладострастием запретил бы всю поэму.

Надо, обязательно надо бороться за себя!

Но если у вас это никак не получается, если лень ходить по кабинетам, если интеллигентное воспитание не позволяет скандалить или весело врать, не отчаивайтесь. Придите домой, сядьте в мягкое кресло, возьмите в руки газету с кроссвордом или статьей про футбол и миролюбиво скажите себе: «Это – судьба»! Вот увидите, сразу так легко станет.

Все—таки, Иван Андреевич был гений – два века назад точно и даже детально описал нашу нынешнюю реальность. Прежде всего, парламентскую.

До выборов еще далеко, но все наши политические моськи заранее перевозбудились – лихорадочно ищут, кого бы шумно облаять. Лучше всего – слона. Но много ли слонов в наших скромных пределах?

Изрядно подзабытый депутат Илюхин решил тявкнуть на президента. Нет, не на действующего – упаси боже, депутат Илюхин себе не враг. Предприимчивый политик избрал объект куда безопасней – не Второго, а Первого президента России. Господин Илюхин обвинил Бориса Николаевича в том, что тот на казенный счет летал в Париж на финал кубка Девиса. Идея Илюхина – лишить Ельцина государственного обеспечения.

Поскольку пенсия уходящих президентов вызывает усиленное слюноотделение у целого ряда парламентариев, есть смысл разобраться в вопросе подробнее.

Дело в том, что отставка главы государства – понятие условное. Да, из кремлевского кабинета он уходит, и знаменитый «ядерный чемоданчик» адъютант носит уже не за ним. Но остается огромный опыт, международный авторитет, дружеские связи и с бывшими, и с действующими главами государств – словом, вписанность в сложнейший узор мировой политики. И любая поездка бывшего президента за рубеж – это государственный визит. Конечно, господину Илюхину обидно: его в Париж на теннисный матч не пошлют, потому что – кому он там нужен, да и, вообще, не ясно, где он хоть кому—нибудь нужен. А Первого президента России встречают высшие руководители государства, и, легко заподозрить, разговор у них идет не только о теннисе и не столько о теннисе. Международная политика дело тонкое, и то, о чем сложно говорить главе государства, вполне может обсудить с собеседником бывший глава государства: официальной должности у него теперь нет, но возможности действовать в интересах страны, безусловно, остаются. Президент, как и маршал – титул пожизненный.

Депутат Илюхин не первый раз пытается сосчитать, во что обходится налогоплательщику Первый президент России. Тема, что и говорить, увлекательная. Но есть другая, не хуже: во что обходится налогоплательщику депутат Илюхин. Зарплата, как у министра, огромная пенсия, квартира, дача, иномарки с водителями, кабинеты с секретаршами, целый штат помощников, депутатская неприкосновенность. Кто же одарил господина Илюхина всеми этими роскошествами? То есть, как – кто? Все эти льготы для народных избранников продавил в Думе сам Илюхин с единомышленниками. Легко подсчитать, кто обходится России дороже – один президент или все думские илюхины, мертвой хваткой вцепившиеся в собственные льготы. Депутат может работать хорошо, может плохо, может, вообще, не работать, но все привилегии останутся при нем: и зарплата, и пенсия, и неприкосновенность.

Наши политики чуть не каждый день выступают в прессе со своими комментариями. Дай им Бог удачи! Но лучше бы ежедневно печатали в газетах басни дедушки Крылова – они не менее актуальны. Помните поучительную историю умирающего Льва, к которому заторопился Осел – пнуть напоследок, «пускай ослиные копыта знает»? Как сегодня написано!

Всякий раз, едва вдали замаячат выборы, ослы из Госдумы спешат напомнить о себе – вовсю стучат копытами.

Вот уже неделю у меня проблемы. Есть перспективный проект. Есть идея. Вот только в деталях неувязки. Надо проработать.

Эскизный план, если коротко, вот какой: я хочу кого—нибудь обругать матом. Желательно, женщину. Лучше журналистку. Лучше публично. Лучше под три телекамеры. Лучше, чтобы запись раза три, или пять, или семь повторили все центральные каналы и несколько дециметровых. А уж потом можно и на Евровидение.

Только не подумайте, что я по натуре хам и садист, которого хлебом не корми, только дай обматерить даму. Вовсе нет – я вполне интеллигентный человек и даже заслуженный работник культуры. Просто я очень хочу получить Золотой граммофон. Не какой—нибудь исключительный – самый обычный, такой, как у Киркорова. А как еще до этого симпатичного приза доберешься?

Не думайте, что я запрашиваю лишнее. Я себя оцениваю достаточно трезво. Конечно, Киркоров поет лучше, а, может, у него фонограмма более качественная. То есть, это наверняка, потому что у меня фонограммы нет вообще. В этом уступаю, согласен.

Зато в другом компоненте уж точно превосхожу. Ну какой Киркоров матершинник? Первоклассник из хорошей семьи. Прочел на заборе модное слово, заучил по складам и употребляет, чтобы мальчишки во дворе не били. Когда по ящику показывали его ростовскую гастроль, мне даже стало за него тревожно: вдруг перепутает термины, охрана вовремя не подскажет, и назовет себя не звездой, а как—нибудь в рифму. Он, правда, справился, но даже глаза от страха выпучил, боялся забыть нужный оборот. Тренироваться надо, сразу ничего не дается.

Я – совсем другое дело, у меня школа прекрасная: когда—то учился в одном классе с гениальным самородком Витькой Серебренниковым. Бог ты мой, как импровизировал! Весь Таганский район заслушивался, а там умельцев хватало – по всей Москве славились. А потом мне, вообще, повезло: подружился с Юзом Алешковским, гроссмейстером народной речи, специалистом мирового класса, Карузо своего дела. Так что я не хвастаюсь, а просто информирую: может, я не Бог весть, какой талант, но уж очень учителя были выдающиеся. Это я в том смысле, что мои претензии на Золотой граммофон вполне обоснованы.