Подошел официант, и, казалось, Тони обрадовался его появлению. Когда официант ушел, получив заказ, Аманда выбрала спокойную тему для разговора:

– Чем ты занимаешься в больнице Святого Франциска?

– Я закончил стажировку, теперь работаю ассистентом пластического хирурга. В прошлую пятницу выступал с докладом на ежегодном собрании Американского общества пластических хирургов, – похвалился Тони.

– О чем был доклад?

– Долговременный эстетический эффект реконструкции груди с использованием части ткани.

– Нельзя ли попроще для научно непросвещенных?

Тони засмеялся:

– Прости. Все довольно просто. Можно восстановить грудь после мастэктомии разными способами. Метод, о котором я докладывал, заключается в том, что берется кусок ткани с живота и используется для реконструкции груди. Считается, что не следует делать реконструкцию одновременно с мастэктомией. Можно сделать ее позже, когда захочется. Но я пришел к выводу, что немедленная реконструкция выглядит лучше, вот я и рассказывал, на основании чего было сделано такое заключение. Впечатляет?

– Неплохо для парня, которого выгнали из колледжа, – ответила Аманда с улыбкой.

– Теперь, когда ты знаешь немного о моих делах, расскажи, чем ты занимаешься? В газетах писали, что ты недавно добилась отмены смертного приговора. Ты что, специализируешься в уголовном праве, как и твой отец?

– Угу. Мне кажется, я генетически на это запрограммирована.

– Тебе нравится защищать преступников?

– Не знаю, нравится – не то слово. Уголовное право захватывает, и, мне кажется, я делаю важное дело. В таких случаях, как с Джастин, я думаю, что могу принести реальную пользу.

– Как она держится?

– Она сильная женщина. Но любой начинает сдавать в таких обстоятельствах. Она беспокоится о своей карьере и будущем. Тюрьма – поганое место, туда лучше не попадать даже виновным. А уж для невиновных она настоящий ад.

– Ты не считаешь ее виновной?

– Нет, не считаю.

– Почему?

Аманда не знала, как много она может поведать человеку, не причастному к делу. Но Тони был очень умным, и ей интересно было слышать мнение неюриста, после того как он узнает все факты.

– Ты мне пообещаешь никому ничего не рассказывать?

– Конечно. Мы, врачи, знаем, что такое конфиденциальность.

Аманда рассказала ему все, что знала сама. Тони напрягся, когда она говорила об общих чертах между местами преступлений в округах Милтон и Малтнома. Он нахмурился, когда она сказала, что навел полицию на ферму анонимный звонок.

– Похоже на подставу, – сделал вывод Тони, когда Аманда закончила. – Не могу поверить, что полиция этого не видит.

– В их сценарий подстава не укладывается. Она все осложняет, а копам нравится, когда у них все решается просто.

– Как они объясняют анонимность звонка?

– Помощник прокурора говорит, что не его забота объяснять этот звонок, это я должна заботиться о защите Джастин.

– Настоящее дерьмо. Наверняка кто-то пытается ее подставить. И знаешь, что я думаю? Этот кто-то имеет доступ в больницу. Подумай об этом. Халат, шапочка, скальпель – это же все доставлено прямиком из больницы Святого Франциска, причем случайному человеку до этих вещей не добраться. Нужно знать, когда Джастин будет оперировать, иметь доступ в помещение, где она переодевается.

– Это означает, что в больнице Святого Франциска у Джастин есть враг, – сказала Аманда. – Ты не знаешь кого-нибудь, кто может настолько ее ненавидеть, что готов на такое?

Тони немного подумал, затем покачал головой:

– Я могу вспомнить только одного человека… Нет, это невозможно.

– Ты думаешь о Винсенте Кардони.

– Да, но ведь он мертв.

– Мы не знаем этого наверняка, – сказала Аманда. – Его тело так и не нашли.

– Ты думаешь, что Кардони работает в больнице Святого Франциска?

– Я думаю, что это возможно. Он мог побывать у пластического хирурга, к тому же он не может работать врачом. У него же нет одной руки.

– На самом деле… – начал Тони, но, задумавшись, замолчал.

– Что?

Тони поднял голову. И наклонился к Аманде.

– Трансплантация руки, – возбужденно сказал он. – Это вполне возможно. Они попробовали сделать такую операцию впервые в Эквадоре в 1964 году. Операция не удалась, произошло отторжение тканей, но теперь есть лекарства против отторжения, да и хирургия шагнула далеко вперед, что привело к удачным случаям трансплантации руки.

– Ну конечно, – поддержала Аманда энтузиазм Тони. – Я помню, я об этом читала. Но эта трансплантация была бы таким исключительным случаем, что все бы об этом трезвонили. О которых я читала, попали на первые полосы. Если бы Кардони сделал себе операцию по трансплантации руки, мы бы об этом услышали.

– Операция могла быть подпольной. Разве ты не помнишь, что Джастин уверяла, будто Кардони спрятал деньги на офшорных счетах?

– Помню.

– Имея деньги, Кардони мог найти врача, который бы изменил его внешность и пришил бы руку. Причем ему не обязательно работать врачом. У него может быть протез. Он может заниматься чем-нибудь другим.

Тони немного подумал.

– Вы знаете, когда была куплена ферма?

– Кажется, два года назад.

Тони снова наклонился вперед. Он выглядел очень возбужденным.

– Тогда сделаем так. Я попрошу кого-нибудь в больнице дать мне распечатку списка всех служащих-мужчин, которые поступили на работу за последние два года. Кардони мог изменить внешность. Он также мог изменить рост, но готов поспорить, он этого не делал. Я буду искать белых мужчин ростом в шесть футов и два дюйма, которым примерно столько же лет, сколько и Кардони. – Тони протянул руку через стол и взял Аманду за руку. – Если Кардони в больнице Святого Франциска, я его выслежу. Мы его поймаем, Аманда.

Подошел официант с вином и первым блюдом, и Аманда получила возможность успокоиться. Она молча ела свой салат и думала, правильно ли она поступила, втянув Тони в дело Джастин.

– Наверное, будет лучше, если я поручу нашему следователю достать списки персонала.

– Почему?

– Если Кардони убийца, ты можешь оказаться в опасности, когда будешь следить за ним.

– Твой следователь не сможет распознать действительно хорошую лицевую пластику. А я распознаю ее в одну секунду. И поверь мне, рисковать я не собираюсь. Если я обнаружу Кардони, я направлюсь прямиком в полицию.

Аманда колебалась.

– Аманда, я хорошо отношусь к Джастин. Я не хочу, чтобы страдал невинный человек. И к себе хорошо отношусь, я еще слишком молод, чтобы умирать. Я осознаю степень опасности. И рисковать не собираюсь.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Знаешь что? – спросил Тони. – Мне кажется, нам надо прекратить говорить о делах до конца ужина.

Аманда улыбнулась:

– Согласна. О чем тогда будем говорить?

– У меня только что появилась хорошая идея. Ты видела последний фильм с Джеки Чаном?

– Я уже сто лет в кино не была.

– Его показывают в «Бродвей-Метроплекс» в половине одиннадцатого. Что ты думаешь о порции бессмысленного насилия?

– Годится.

Тони улыбнулся:

– Тогда ты самая подходящая для меня девушка.

Когда Бобби Васкес позвонил, чтобы договориться о встрече, Мэри Энн Джагер сама сняла трубку. Теперь он понял, в чем дело. Крошечная неухоженная приемная юриста указывала на то, что дела здесь идут из рук вон плохо. Секретарши не было, ее пустой стол был покрыт толстым слоем пыли. Васкес постучал в открытую дверь. Худенькая женщина с короткими темными волосами удивленно подняла голову от журнала мод, который она рассматривала.

Васкес много узнал о Мэри Энн из юридического справочника «Мартиндейл-Хаббел», в котором были резюме адвокатов. Он также ознакомился в адвокатуре с жалобами в адрес Джагер. После окончания юридической школы, где была одной из лучших, она устроилась на работу в небольшую фирму за приличное жалованье. Никаких проблем не было до того момента, когда она развелась с мужем. Одна клиентка стала жаловаться на неточность в ее доверительном счете, и распространились слухи о злоупотреблении Джагер алкоголем или наркотиками. Ей запретили заниматься юридической практикой в течение года и уволили из фирмы. По истечении срока Мэри Энн открыла свой собственный бизнес. История Джагер очень смахивала на историю Уолтера Ступса, и Васкес подумал, что Кардони может подбирать себе юристов, изучая жалобы в адвокатуру.