Аманда обошла стол. На стальных ножках остались пятна пудры, которой пользуются эксперты для снятия отпечатков. Она присела на корточки и заметила темно-коричневое пятно. Кровь? Она несколько секунд смотрела на пятно, потом выпрямилась.

В дверях стоял мужчина.

Мужчина вышел, загородив собой выход из комнаты. На нем был мокрый плащ. Аманда подняла фонарь и отступила.

– Я здесь не затем, чтобы причинить вам вред, – сказал мужчина, поднимая руки ладонями вперед. – Меня зовут Бобби Васкес.

Аманда не сразу его узнала. Васкес располнел. С длинных неухоженных черных волос стекала вода, верхняя губа пряталась в густых усах. Аманда разглядела под распахнутым плащом потрепанные джинсы, теплую рубашку и поношенный спортивный пиджак.

– Я вовсе не хотел вас напугать, – продолжил Васкес. – Я пытался поговорить с вами в Центре правосудия, но не смог пробиться через стену репортеров.

Васкес помолчал. Он видел, что Аманда была напугана и напряжена.

– Вы меня помните? – спросил он.

– Ходатайство об изъятии.

– Не самый мой звездный час, – мрачно ответил Васкес. – Но насчет Кардони я был прав. Он убил тех людей в округе Милтон, он же убил и этих людей. Вы ведь это знаете, не правда ли? Поэтому вы сюда и приехали.

Аманда забыла про страх.

– Почему вы решили, что он жив?

– Посмотрел вокруг. Когда я прочитал про кладбище и операционную, я все понял.

– А как же рука? Кардони был хирургом. Он не мог ампутировать собственную руку.

– Кардони как раз на это и рассчитывал. Но не за всеми хирургами охотится такой маньяк, как Мартин Брич.

– И не всем грозит высшая мера наказания.

– Правильно. Ко всему прочему, у этого парня крыша давно съехала.

Аманда покачала головой:

– Мне хотелось бы верить, что все это сделал Кардони. Места преступления так похожи. Но я всегда возвращаюсь к его руке. Как он мог так поступить? Отрезать собственную руку?

– Это не так трудно, как вы думаете. Во всяком случае, для врача. Я тут кое-кого поспрашивал. Все, что ему требовалось, – это перевязать руку выше локтя и ввести в вену анестезирующую жидкость. Рука потеряет чувствительность. Он мог ампутировать ее, не испытывая никакой боли. Потом он покрыл культю стерильной тканью и дождался, когда стечет кровь, затем перевязал и выпил обезболивающее.

Аманда подумала над словами Васкеса и приняла решение:

– Ладно, мистер Васкес, я буду с вами откровенной. Я приехала сюда из-за Кардони.

– Я знал! Расскажите мне, что еще было в полицейских отчетах. Вы же не случайно сюда приехали.

Аманда поколебалась.

– Послушайте, мисс Джаффе, я могу вам помочь. Кто знает о Кардони больше меня? Я никогда не верил, что он умер. Я до сих пор храню его досье. Я знаю историю жизни Кардони, я могу рассказать вам, что нашла полиция четыре года назад. Вам же нужен следователь.

– У нашей фирмы есть свой следователь.

– Для него это всего лишь очередное дело. Для меня же это шанс на искупление. Кардони разрушил мою жизнь.

– Вы сами разрушили свою жизнь, – отрезала Аманда.

Васкес опустил глаза.

– Вы правы. Я сам виноват в том, что произошло. Но мне потребовалось время, чтобы это понять. – Бобби рукой обвел операционную. – И в этом я тоже виноват. Если бы я все не испортил, Кардони сидел бы в тюрьме, а люди были бы живы. Я должен все исправить. – Он помолчал. – Кроме того, если мы докажем, что этих людей убил Кардони, ваша клиентка выйдет на свободу.

В голосе Васкеса слышалась искренность и отчаяние. Аманда в последний раз оглядела операционную.

– Пойдемте отсюда, – сказала она. – Поговорим наверху.

Она дернула за шнурок, привязанный к лампочке, и кустарная операционная погрузилась в темноту.

– Что вы можете мне рассказать? – спросил Васкес, когда они поднялись по лестнице. – Есть ли еще что-нибудь общее между местами этих преступлений?

– Думаю, мне не стоит в это вдаваться.

– Вы правы. Простите. Я чересчур волнуюсь. Вы представить себе не можете, что я почувствовал, когда увидел фамилию доктора Касл в утренней газете и прочитал про эту операционную. Возникла надежда, что с этим кошмаром можно покончить.

Аманда выключила свет в подвале и закрыла за собой дверь.

– Послушайте, мистер Васкес, давайте говорить открыто, хорошо? До меня и до отца доходили слухи о вас после отставки. Если я попрошу отца позволить вам работать с нами над этим делом, он захочет знать, насколько вы надежны.

У Васкеса был такой вид, будто он все это уже не раз проходил.

– Что вы хотите знать? – вздохнул он.

– Чем вы занимались, после того как вас выкинули из полиции?

– Я пил. Вы ведь об этом спрашиваете? Работа в полиции была всей моей жизнью. Только что я был полицейским, потом раз – и я уже никто. Я не смог справиться. Период примерно полтора года помню очень смутно. Но я вышел из запоя самостоятельно. Я больше не пью, даже пиво. Скажите своему отцу, что я работаю следователем, у меня есть лицензия. Я этим зарабатываю на жизнь. Я работаю честно, и хотите верьте, хотите нет, но в полиции еще остались люди, которые хорошо ко мне относятся.

– Посмотрим.

– Пока вы раздумываете, нанимать меня или нет, имейте в виду, что я уже на шаг впереди копов.

– В смысле?

– Четыре года назад я решил, что смогу прищучить Кардони, если привяжу его к дому в округе Милтон. Ну, в смысле, докажу, что он ему принадлежит. Тогда у меня ничего не вышло. Он оказался слишком хитер. Недвижимостью владела корпорация, которая была создана нечистым на руку адвокатом по имени Уолтер Ступс, нанятым человеком, которого он никогда не видел. Платили ему чеками на предъявителя. Вся история оказалась тупиковой, поскольку мы не смогли выйти на человека, который покупал эти чеки. Но здесь проявился знакомый почерк. Сегодня утром, когда я прочитал об этой ферме, я просмотрел документы на эту собственность. Догадайтесь, что я обнаружил?

– Земля принадлежит корпорации и была куплена юристом.

– Бинго. Сделка состоялась два года назад, то есть у Кардони было достаточно времени, чтобы сделать себе новые документы и приготовиться к возвращению в Портленд.

– А покупатель та же самая корпорация, которая купила дом в округе Милтон?

– Нет. И юрист другой. Но почерк тот же.

– Почему вы думаете, что на этот раз вам удастся установить, кто купил собственность?

– Я не уверен, но Кардони сделал ошибку четыре года назад, и мы едва его не поймали. Я надеюсь, что он снова может промахнуться.

В ту ночь Аманда спала как убитая и даже не услышала будильника. Для утренней зарядки, равно как и для завтрака, не оставалось времени, поэтому она быстренько приняла душ и купила по дороге кофе-латте и кусок шоколадного торта. Когда она в половине девятого вошла в офис, отец сидел за ее столом и просматривал дело Джастин Касл. Он поднял голову и улыбнулся. Аманда застыла в дверях.

– Доброе утро, Аманда.

– Ты же вроде в отпуске. Что ты здесь делаешь? – спросила она, стараясь скрыть разочарование.

– Ты не подумала, что я могу заинтересоваться твоим последним делом?

– Я была в этом уверена. Именно поэтому я строго-настрого приказала, чтобы никто ничего тебе не говорил, если ты позвонишь.

– Никто и не говорил.

– Тогда откуда ты знаешь?

– Да все в калифорнийских газетах. Кто-то сообразил, что здесь может быть связь с делом Кардони, – и пожалуйста, вот вам и новая сенсация. Ты свои телефонные послания проверяла?

– Еще нет.

– Я их прослушал. Если ты хочешь стать знаменитостью, то милости просим. Все стоят в очереди: «20/20», «Шестьдесят минут», Ларри Кинг и Джеральдо.

– Ты шутишь.

Аманда поставила свой кейс, стакан с кофе и пакет с тортом на угол своего стола и уселась в кресло для клиентов.

– Элси не рассердилась, что ты испортил ей отдых?

– Элси – замечательная женщина. Она велела мне возвращаться и помочь тебе.