– Я договорился с родителями, что уйду.

Я все сделал так, как ты хотела. Это было совсем непросто… Да ладно! Что теперь об этом?!

– Да пойми ты, Валька! Это же элементарный жест вежливости – мужчина провожает девушку после вечеринки. Абсолютно нормальный поступок.

– Рит, я твои глаза видел. Не надо больше ничего говорить! Пожалуйста!

Так все и прекратилось. Оба мучались, скучали, тревожились друг за друга, стремились к встрече и … не встречались. Он – потому что так и не смог преодолеть в себе обиду и ревность, она – потому что попытки примирения с ее стороны уже неоднократно пресекались, и унижаться в очередной раз ей не хотелось.

Рита тосковала, грустила, но… все проходит. С Иваном, кстати, тоже ничего не сложилось. Не искрилось, не загоралось в ней никакого чувства. Так и закончились их отношения, не успев толком начаться. Нет, они, естественно, здоровались при встрече и, бывало, перекидывались парой-тройкой фраз, но ничего большего. Иван в какой-то момент понял бесперспективность своих ухаживаний и, пусть с сожалением, но оставил Риту в покое.

Алексей скучал. Что за жизнь у него теперь? Утром пробежка, потом завтрак, потом – весь день свободен. Для него это даже не свобода, а пустота. Чем ее заполнить? В Москве, понятное дело, была работа, дела, друзья… В Москве была Рита. А здесь? Ну почитал, ну прогулялся… Да… Хоть мемуары пиши. Страшные, правда, мемуары получатся. Уж лучше сказки. Хотя вряд ли добрые у него будут сказки. Про что он расскажет детям? Про свое бандитское прошлое? Про свое полупреступное настоящее? Скорее, у него получится учебник по бандитизму. Вот это идея, кстати! Таких книг он еще не видел. Есть же в их среде определенные законы, логически выверенные постулаты, аргументированные выкладки. Есть масса примеров, доказывающих жизненность тех или иных установок. Да, идея-то, может, и неплохая, только настроения никакого нет. Ну абсолютно никакого!

Сейчас надо решение принимать – уезжать ли из Чехии. И если да, то куда. И что делать там, куда он уедет? Чем ему заниматься? Теоретически он представлял себе различные виды бизнеса, которым можно себя посвятить.

Однако на практике возможны такие нюансы, которые трудно заранее предусмотреть… Да, что-то нетипичное для него было настроение, незнакомое даже ему самому. Такое снижение тонуса, такая тоска, пассивность, потеря интереса к жизни… Как же себя взбодрить?

Наверное, надо съездить в каждую из стран предполагаемого постоянного места жительства и определиться на месте. Да, пожалуй, что так. Взять туристическую путевку и … вперед. Можно с семьей, можно одному. Они с супругой все сделали грамотно. Она, оставшись якобы вдовой, спустя какое-то время вышла замуж второй раз за иностранца Алекса, а по сути за своего же мужа. Ребенка – опять же своего собственного – он усыновил. Все документы в порядке. Так что ездить они могут беспрепятственно. Единственное, что его беспокоит, так это тоска. Зачем надо было затевать всю эту свистопляску с гибелью, похоронами и прочими трагедиями, если жить стало совсем неинтересно?! Ох-ох-ох…

– Наташ, поеду развеюсь, что ли.

– Послушай, возьми Макса. Может, в музей какой сходите или в картинную галерею.

Алексею было все равно. В галерею так в галерею. С Максом так с Максом.

Отдых явно пошел Рите на пользу. Она порозовела, посвежела, расправила плечи. Со стороны могло даже показаться, будто она сбросила какой-то груз с себя. Взгляд стал поживее, речь повеселее. Ребята бросали на нее заинтересованные взгляды. И если Рита пока на них не очень-то отвечала, то замечала уж точно.

Десять дней в Карловых Варах показались месяцем отдыха. Совершенно другая обстановка, масса знакомств, новые впечатления, размеренность жизни, умиротворенность, беззаботность, леность… Все это удивительным образом создавало ощущение истинного покоя и гармонии. Потом было решено дня на три поехать посмотреть Прагу, и затем – в Москву.

Прага Риту очаровала. Ей понравился этот город сразу. Все вызывало положительные эмоции в ней – и дух старого города, и пронзительность воздуха, и потрясающе красивые женщины. Они с мамой ходили целый день и не уставали. Они порхали – легкие, воздушные, очарованные и очаровательные.

Девушка-экскурсовод попалась им замечательная. Местная, но с отличным русским языком. Звали ее Мила. Рассказывала про Прагу, про Чехию много, увлекательно, без устали. Водила их по музеям, по кафе, по улочкам и костелам, пока, наконец, не привела в картинную галерею.

Марина Владимировна к вечеру уже, честно говоря, чувствовала усталость и стремилась в гостиницу. Но Рита уговорила ее:

– Ну, мам, давай бегло осмотрим, чтобы иметь представление. Или давай тебя в кафе оставим. Ты выпьешь чайку, журнальчик полистаешь, а мы с Милой за полчасика пробежимся.

– Да, пожалуй. А то я уже и воспринимать толком не могу ничего. Я, правда, думаю, что полчаса вам не хватит. Давайте встретимся через час.

– Хорошо, мам, договорились.

И Рита с Милой чуть ли не бегом кинулись за билетами в музей.

«Вот что значит молодость! – с легкой грустью подумала Марина Владимировна. – Никакой усталости! И слава Богу!» Она видела явные перемены к лучшему в настроении дочери и не могла не радоваться этому.

Алексей медленно шел от картины к картине, читая название, имя художника, объясняя сыну сюжет. Вдвоем они внимательно изучали понравившиеся полотна, обсуждали художественные нюансы, обращали внимание на детали, делились мыслями, которые навевали те или иные шедевры. Если удавалось приблизиться к группе русских туристов, то они на какое-то время сливались с ней, слушали экскурсовода, потом шли вперед. Русская речь слышалась то здесь, то там. Так что недостатка в информации не было.

После полутора часов хождения по многочисленным залам отец с сыном присели отдохнуть. Как хорошо на мягком кресле в центре зала вытянуть ноги, немного расслабиться, продолжая тем не менее любоваться картинами, наблюдая движение людей из зала в зал и ненадолго забывая о своих проблемах.

… Риту Алексей узнал сразу. Боже мой! Откуда она?! Почему здесь? Как? Он напрягся, выпрямился. Сын поинтересовался:

– Что, пап? Пойдем дальше?

– Да, да, сынок, сейчас!

А сам не сводил глаз с девушки напротив.

Рита внимательно слушала спутницу, кивала, задавала вопросы, восхищалась, изумлялась и вообще излучала живейший интерес и радость процесса познания. Эти две девушки подолгу не задерживались ни у одной картины. Казалось, что они поставили себе цель пробежать «галопом по Европам», отмечая, однако, наиболее значительные и ценные творения художников.

Рита, видимо, почувствовала на себе чей-то взгляд, обернулась. Он успел опустить глаза. Но как только она отвернулась, он снова приник к ней взором. Рита! Какое счастье видеть ее снова! Какая мука видеть ее! Как разрывается его сердце, как болит и стонет: Рита-а-а-а!

Она обернулась снова. И еще. И опять. Мила удивилась:

– Знакомых увидела? – спросила она Риту.

– Нет. Просто странный какой-то мужчина. Смотрит так пристально. Наверное, спутал меня с кем-то.

– Бывает. – И Мила повела Риту в следующий зал. – Пойдем. Нам еще два полотна надо увидеть обязательно. Я тебе сейчас их покажу.

И Мила продолжала рассказывать дальше.

Алексей шел за ними… Макс, не понимая, почему отец проходит мимо интересных картин, тянул его за рукав, говоря:

– Пап, ну подожди! Давай посмотрим вот эту…

– Да, да… – кое-как реагировал Алексей, останавливаясь на несколько секунд перед очередным творением, и торопился дальше.

Сначала Рита чувствовала интерес, потом досаду и, наконец, тревогу. Не просто так этот мужчина преследует ее. Может, и правда, знакомый? Ну тогда подошел бы, поздоровался. А то смотрит, будто прожектором ее пронзает, и все. Ребенок с ним. Речи не слышно. Возможно, тоже русские.

Нет, был бы знакомый, подошел бы. За границей люди, как правило, с радостью обнаруживают знакомых. Приятно встретиться со своим земляком вдали от дома, поприветствовать друг друга, улыбнуться…