– Нет, ни в коем случае. Жалею. Это очень горько, сознавать, что тот, кого ты любишь, и от кого хочешь родить, никогда не будет с тобой, не станет растить вашего общего ребенка.

– Вот видите. – В глазах Тани блеснули слезы. – Я знала, чувствовала, что вы меня поймете. Я ведь не здешняя, через три недели уеду к себе на родину. А он останется тут.

– Он – хозяин дома? – предположила Вера.

– Да. А я гувернантка его сына. Хороший такой мальчонка, ему всего шесть. Я привязалась к нему, на сердце такая тоска. А что делать?

– Вы сказали ему? Я имею в виду отца.

– Нет. Я боюсь. – Танин голос упал до шепота.

– Боитесь? – удивилась Вера. – Чего? Ведь хуже уже не будет. По крайней мере, пусть знает о том, что у него может появиться еще один сын. Или дочь.

– Он не захочет этого. Я уверена.

– Вы не можете быть уверены. Дайте ему шанс.

– Я боюсь, – снова пролепетала Таня. По щекам у нее потекли слезы.

Вера почувствовала себя неловко. Прошло уже много времени, ей нужно было возвращаться, иначе Игорь мог заподозрить неладное. Но и оставить одну плачущую девушку она не могла. Ей было до ужаса жалко Таню, она видела в ней себя в недалеком прошлом.

– Вот что. – Вера ласково погладила ее по плечу. – Не реви. Прости, что я на ты, но у нас приличная разница в возрасте.

– К-конечно, – всхлипнула Таня.

– Я, конечно, не психолог, и не Господь Бог, но позволю себе дать совет. Поговори со своим мужчиной, признайся ему во всем. Возможно, он окажется благородней, чем ты думаешь.

– Вряд ли. – Таня тяжело вздохнула, но плакать перестала.

Вера отметила про себя, что она настоящая красавица – черты лица безупречные, глаза, как блюдца да еще эта шикарная лавина волос. И дернуло же ее влюбиться в женатика, как будто мало вокруг свободных мужиков.

– Я пожалуй пойду, – осторожно проговорила она. – Меня ждут.

– Да, конечно, – тут же согласилась Таня. – Спасибо, вы мне очень помогли.

– Не за что. – Вера улыбнулась. – Мне кажется, очень мало помогла.

– Нет, нет. Мне стало значительно легче, честное слово. А то и поговорить не с кем. В доме обслуга – все сплошь злыдни и себе на уме, им расскажешь что-нибудь, себе дороже обойдется. А больше в поселке я никого и не знаю. Передавайте привет вашему сынишке и жениху.

– Спасибо, обязательно передам. – Вера отодвинула от себя недопитый кофе, вышла на улицу и направилась к своему «Вольво».

Игоря она увидела еще на подъезде к дому. Он прогуливался у калитки взад-вперед. Услышав шум автомобиля, он поднял голову, лицо его было сумрачным и страдальческим.

Вера посигналила ему и выглянула в окно.

– Почему так долго? – едва дождавшись, пока она поравняется с ним, набросился на нее Игорь. – Я с ума схожу. Вдруг ты попала в аварию?

– Ты смеешься? – Вера обезоруживающе улыбнулась. – В поселке и движения-то нету, какая авария? Просто в салоне была очередь.

– Неужели ты не могла записаться заранее?: – Игорь открыл дверцу и взял Веру за руку. – Солнышко, я так перенервничал!

– Напрасно. – Ей стало невыносимо скучно. Он был смешон ей своей навязчивой, сверх всякой меры, опекой, а его желание контролировать каждый ее шаг и вовсе повергало Веру в ужас. – Пусти, Игорь, нужно поставить машину.

– Я сам поставлю. Вылезай. И дай посмотреть на тебя. Я не вижу, чтобы тебя подстригли.

– Ты и не должен видеть, – спокойно сказала Вера. – Я ведь говорила, что лишь подровняю кончики, а длина волос останется прежней. Где Алик?

– У Розы. Помогает ей возиться с Ильясом. Хочешь, не будем ставить машину, поедем прогуляться? – Игорь смотрел на Веру уже без гнева, тон его был заискивающим и подобострастным.

– Нет, пожалуй не стоит. Я устала. В парикмахерской было душно, у меня голова разболелась. Если ты не возражаешь, я бы полежала часок-полтора.

– Конечно, Верочка, я не возражаю. Пойдем, я провожу тебя, ты ляжешь. А я могу посидеть с тобой.

Этого Вере хотелось меньше всего, однако возразить она не могла.

Игорь отвел ее наверх, в спальню, заботливо помог раздеться, уложил в постель, спустил шторы, а сам сел в кресло, предварительно придвинув его к самой кровати.

– Спи, моя радость.

Вера закрыла глаза. Перед ее взглядом возник Рустам. Его лицо, искаженное страстью, смуглые, напряженные скулы, влажный от пота лоб. Она едва удержалась, чтобы не застонать – все ее тело пронзила сладкая судорога. «Завтра, – подумала Вера, сворачиваясь клубком под одеялом. – Завтра я увижу его. Как же это долго, ждать до завтра».

Постепенно она задремала. Сквозь сон она слышала, как прибегал Алик. Они вполголоса переговаривались с Игорем, смеялись. Алик спросил:

– Почему мама спит? Она заболела?

– Она просто устала, – ответил Игорь. – Спускайся вниз, там тетя Фагима накрыла ужин. Мы тоже сейчас придем.

Алик ушел. Вера еще глубже погрузилась в сон, ей даже начало грезиться что-то приятное, но тут вдруг знакомый голос громко произнес:

– Чего это вы тут сидите? Все уже за столом.

Верину дрему как ветром сдуло. Она мгновенно открыла глаза. В дверях стоял Рустам и улыбался, демонстрируя свои безупречные зубы. Никогда прежде, за редким исключением, он не заходил к ним в спальню. Сердце у Веры радостно забилось. Значит, он тоже скучает! Захотел увидеть ее и поднялся наверх!

– Верочка утомилась в очереди, – пояснил Игорь. – Вот, прилегла отдохнуть и уснула. Я не стал ее будить.

– Ну и напрасно. – Глаза Рустама лукаво и хитро прищурились. – Там тетка таких пончиков напекла, язык проглотишь! Так что, спускайтесь к столу, да поживей.

– Мы сейчас, – пообещал Игорь.

– Да, да, мы сейчас, – повторила за ним Вера, глядя на Рустама в упор. Он выдержал ее взгляд, коротко усмехнулся и ничего больше не говоря, скрылся за дверью.

– Пойдем, радость моя. – Игорь осторожно откинул одеяло, укрывавшее Верины ноги. – Как бы мне хотелось остаться здесь с тобой, но тетя жутко обидится. К тому же пончики ее и верно, высший класс.

Дни полетели стрелой, сплетясь в один сумасшедший круговорот. Вере казалось, что она задохнется от счастья, от распирающего грудь восторга. Рустам менялся на глазах – он выглядел влюбленным и романтичным. Ежедневно возил Веру в гостиницу, кормил в ресторане, дарил цветы. Роскошные букеты приходилось оставлять в номере, и они стояли в вазе почти неделю, оставаясь свежими и благоухающими.

Теперь по вечерам Рустам частенько оставался дома. Он приходил в кухню, где собиралось все семейство, включая Игоря и Веру. Садился где-нибудь в уголке, так, чтобы избежать падающего на лицо яркого света. Сидел и молча смотрел на Веру.

Она видела, что он смотрит на нее, чувствовала на себе его взгляд. От этого ей становилось тепло и радостно, она острила, смеялась, сыпала комплиментами в адрес Розы и Чулпан, короче, была душой компании. Ее тело еще хранило жгучие прикосновения губ Рустама, ласку его рук, в ушах звучал его голос, низкий от неудержимого желания.

Иногда она замолкала на полуслове, и, машинально слушая других, мысленно обращалась к нему: «Я твоя. С тобой я вся восторг, вся трепет, вся легкость и песня. Я дышу любовью, пью любовь, как волшебный напиток, да хранит тебя Господь, любимый мой…»

Ей казалось, Рустам слышит ее и даже отвечает. Так же, как и она, про себя.

Часто он подзывал к себе Алика, усаживал его на колени, задумчиво гладил по голове. В такие моменты на глазах у Веры наворачивались слезы.

Как-то сквозь пелену слез она разглядела лицо Игоря. Оно было мрачным и злым. Вера проследила за его взглядом – он упирался в Рустама и Алика. У нее закралось страшное подозрение: вдруг Игорь знает правду о них? Подглядел, пронюхал, догадался.

Она надолго потеряла покой. Ей стало казаться, будто за ней наблюдает кто-то невидимый и таинственный. Садясь в машину к Рустаму, она чувствовала спиной чей-то взгляд, полный ненависти. Потом в гостинице Вера никак не могла расслабиться, дрожала в руках Рустама, дергалась от каждого скрипа и шороха за дверью.