Каштаны, густая тень у подъезда… Белые колонны, вышка, как фонарь. На крыше печально повисла полотняная труба. Пассажиры сидели в зале, на диванах, разместились и на скамейках под каштанами и шли на посадку следом за тачкой, на которой громоздились чемоданы. Слышался голос диктора, а за зданием не умолкал размеренный гул моторов…

Иван Лукич вышел из машины и прислушался. Диктор объявил о прибытии самолета. Нет, это был не тот рейс, с которым прилетали Алексей и Яша. Иван Лукич хотел пройти в справочное бюро, но услышал зычный командирский бас:

— Иван Лукич! Привет!

Пожилой мужчина в форме летчика гражданской авиации обрадованно протянул руки, точно встретил своего старого друга.

— Да ты что удивляешься, друг?! Неужели не узнаешь?

Летчик с таким усердием жал руку смущенному Ивану Лукичу, так её сжимал в своих жестких, с бугорками мозолей ладонях и при этом так по-детски трогательно улыбался, что Иван Лукич тоже улыбнулся и подумал: «Какой приятный человек… Только кто он? И где мы с ним встречались? Никак не припомню… Спросить неудобно, ещё обидится… Может, какой фронтовой друг? Сколько было на войне встреч!..»

Иван Лукич и краснел и все молча улыбался, словно говоря этой улыбкой и этой краской на усатом лице, что и он тоже рад встрече и от радости даже ничего не может сказать. Сам же все приглядывался к веселому и ещё красивому, в крупных морщинах и с крупным носом лицу незнакомца и силился узнать, кто он и где они встречались, и не мог. Перед ним стоял совершенно седой, рослый, плечистый и ещё очень стройный летчик, будто и знакомый и будто незнакомый.

— Иван Лукич, и что ты на меня так глядишь? — раскатисто смеясь, крикнул летчик. — Не вспомнишь? А ты поднатужься и припомни! Ну, ладно, я тебе подскажу…. В прошлом году летом, когда ты возвращался с сессии, я был командиром самолета, и мы с тобой беседовали… Ну, вспомнил? А я тебя, Иван Лукич, сразу узнал! И ты не удивляйся, друг. Кто нынче не знает Ивана Лукича Книгу? А ты не тушуйся, не крути ус, тебе это не идет. И знают тебя, Иван Лукич, люди не по твоим приметным усам, а по делам твоим! — И снова, не давая. Ивану Лукичу сказать слова, схватил его руку своими твердыми ладонями. — Неужели ты позабыл мою фамилию? Она у меня, как и у тебя, книжная. Нечитай-лов я… Антон Никифорович Нечитайлов! Точнее сказать, от слова «не читай»… Только теперь Нечитайлов уже является бывшим командиром воздушного корабля…

— На пенсию ушел?

— Да, друг, — грустно сказал Нечитайлов и закусил нижнюю губу. — Проще сказать, стал орлом, у которого связаны крылья. По земле могу расхаживать сколько тебе хочется, а в небо подняться нельзя… Пенсия!

— И чего ты так огорчаешься? Полетал вволю, погулял по небу, а теперь отдыхай…

— А ты на пенсии жил, друг? — в упор спросил Нечитайлов, насупив брови. — Не жил ещё? То-то, друг… А ты сперва поживи, вкуси этой житухи, а тогда и радуйся… — Нечитайлов загрустил, видимо, что-то вспомнил. — Да, друг, когда-то и я был в зените, и моя фамилия, как и твоя, гремела, и ещё как гремела! Кто на войне был грозой фашистов? Истребители Покрышкин и Нечитайлов! Вдумайся, одно только слово: истребитель Нечитайлов!

— Ну что ж, истребитель Нечитайлов, — сказал Иван Лукич, беря летчика под руку, — пойдем в буфет, опрокинем по маленькой ради такой нашей встречи.

— Мне-то и пить врачи запретили, — с тоской в голосе сказал Нечитайлов. — Сухим законом живу…

— А мы по маленькой, — упрашивал Иван Лукич. — Я сына встречаю, так что мы за приезд сына…

— Разве что так, — согласился Нечитайлов, и веселое его лицо вдруг помрачнело. — А у меня сынов нету… Жинка есть и две дочки… Обе вышли замуж, выпорхнули из гнезда и улетели со своими милыми… Ну, пойдем, Иван Лукич! — Обнял своей могучей рукой. — Тебя же свободно можно принять за Буденного, друг! Честное слово! Нарядить в маршальскую форму — и готово, есть ещё один Семен Михайлович!..

В кафе под открытым небом облюбовали столик. Появился графинчик с коньяком, бутылка нарзана, стопки, на тарелках кружочками нарезанные помидоры с луком. Если бы с кем другим, мало знакомым ему человеком, Иван Лукич никогда бы не сел к столу и не стал бы пить. Но Нечитайлов, этот седой, разговорчивый и приятный летчик, пришелся ему по душе. Во взгляде его облепленных морщинками ласковых глаз было столько теплоты, а в характере столько открытой русской доброты, что было бы даже грешно не посидеть с ним за столиком и не выпить рюмку коньяку.

Они, кивнув друг другу, выпили и некоторое время молчали, как бы прислушиваясь к тому, что делалось на летном поле. Аэропорт жил своей обычной шумной жизнью. Моторы гремели непрерывно, не умолкая ни на минуту. То совсем рядом с буфетом, то где-то в конце летного поля ревели, точно споря один с другим, моторы, силой своей сотрясая воздух.

— Послушай, послушай, — сказал Нечитайлов, наклоняя голову и прислушиваясь. — Левый пробуют! Силен, друг, силен! А вот и правый начал подпевать… Да ты послушай, как он это делает, стервец, и какой у него басок! Сейчас и ему дадут газку, и он запоет!

Второй мотор затянул такую песню, что зазвенели стекла в окнах. И вдруг оба мотора разом смолкли, и сразу стало тихо — было слышно, как с той стороны здания подъехал автобус.

— Иван Лукич, друг ты мой! — крикнул Нечитайлов с восторгом. — Послушай, друг, моего совета! Купи для себя персональный самолет, а меня возьми к себе в шеф-пилоты! Ты чего смеёшься? Это же какая красота! Тебе не придется таскаться — аэродром за сотни километров. Захотел, — сел и улетел, как птица! Или, скажешь, в колхозе денег нету? Или скаредничаешь?

— Дело тут, собственно, не в деньгах. — Ивана Лукича такой неожиданный вопрос смутил, — Дело тут такое…

— Да ты погоди! — перебил Нечитайлов. — Тебе же без своего самолета трудно, просто невозможно… Был бы свой самолет, это уже совсем другое дело! Это же какая оперативность! — Нечитайлов с таким старанием уговаривал Ивана Лукича, что казалось, только ради этого они и сели за столик. — Непременно купи, не пожалеешь! А в Америке, говорят, персональные самолеты давно практикуются…

— Ну, то в Америке. — Иван Лукич положил в усатый рот приличный ломтик помидора. — У нас свой ум, и Америка в этом деле нам не пример… Так-то, Антон Никифорович… Нам и без персональных самолетов отлично живется!

— Тогда купи «кукурузники». — Нечитайлов уговаривал с таким жалобным, просящим выражением на лице, точно эти «кукурузники» уже стояли тут, на поле аэродрома, и их никто не покупал, а продать их нужно было непременно. — Да ты на пробу возьми штук пять! Не для себя, а для колхоза, чтоб производить опыления и разные там агрономические штуковины. А меня назначай начальником колхозного аэродрома… На этом самом «кукурузнике» я начинал свою летную жизнь. Это, скажу тебе, не самолет, а моя молодость! И я такую агротехнику с неба сброшу, что ты только руками разведешь!..

— Не понимаю, зачем мне свой аэродром и свои самолеты-опылители! — спокойно возражал Иван Лукич, вытирая ладонью испачканные помидорным соком усы. — Ежели мне нужно рассеять удобрение или ещё какая нужда в авиации, я еду сюда, к начальнику аэропорта, и завсегда все получаю…

— Чудак! — воскликнул Нечитайлов и ударил себя ладонями по коленям. — Да с этим делом можно прогреметь на всю страну! Как ты этого не можешь понять? Представь себе, ни у одного председателя собственных самолетов, собственных аэродромов нет, а у Ивана Лукича Книги все это есть! Новаторство! Каково, а? Здорово!

— Ни к чему мне эти самолеты. — Иван Лукич посмотрел на возбужденного Нечитайлова и с улыбкой добавил: — На них же пахать не станешь?

— Почему? — Нечитайлов рассмеялся и тут же спохватился: — Да, да, верно, ты прав, пахать на них пока ещё невозможно, не те кони… Но ты слышишь, Иван Лукич? Мы можем организовать курсы летчиков, парашютистов, планеристов. Да я столько подготовлю тебе пилотов, планеристов, парашютистов — хоть тысячу!