Следует сказать, что за образец мартовской конституции был взят Основной закон Французской Республики, разработанный с учетом условий общества, вот уже столетие шедшего по пути демократического развития зигзагами, с возвратом к монархии и революционными потрясениями. Польское же общество имело опыт развития только в условиях полудемократических режимов, существовавших в Австро-Венгрии и после 1905 года в России. Но, чтобы осознать это несоответствие, нужно было соотнести теоретическую конструкцию, положенную в основу мартовской конституции, считавшейся ее творцами наиболее демократической из всех, на тот момент существовавших в мире, с практикой. Должно было пройти какое-то время. Оно затягивалось, поскольку депутаты Учредительного сейма, выполнив свою главную задачу – дав стране Основной закон, – приняли решение о продлении до ноября 1922 года своих полномочий, а тем самым малой конституции и полномочий начальника государства.
В 1921 году наконец-то нормализовалась семейная жизнь Пилсудского. 16 августа в Кракове после продолжительной болезни скончалась Мария Юшкевич. Она продолжала жить на прежней, снятой еще до войны квартире, не делала ничего, что могло бы навредить или поставить в неловкое положение ее мужа, теперь уже главу государства, но отказывалась от приглашения участвовать в различных торжественных мероприятиях в качестве его жены. Своего согласия на развод так и не дала, несмотря на уговоры их общих друзей. Похоронили Марию в родных местах, на виленском кладбище Росы (Расу), где покоилась и ее дочь Ванда. Пилсудский на похороны не поехал, семью представлял его младший брат Ян, что всепроникающим общественным мнением было воспринято с осуждением.
Теперь уже ничто не мешало легализовать многолетнюю связь двух любящих людей, создать свой дом, ежедневно видеть любимых дочерей. 25 октября в Бельведере состоялась скромная церемония венчания, проведенная прелатом дворца Марианом Токажевским. Свидетелями были адъютант маршала подполковник Венява-Длугошовский и личный врач полковник Эугениуш Пестшиньский. Новобрачному было уже почти 54 года.
Александра с дочерьми Вандой и Ядвигой переехала в Бельведер, где семья разместилась на первом этаже правого крыла дворца. Она получила возможность сопровождать мужа на официальных торжествах, заниматься общественной деятельностью, вместе с мужем проводить свободное время и отпуск. Им очень нравился бывший дворец царя в Спале, ставший в независимой Польше загородной резиденцией главы государства. Но уже тогда появилась мысль о собственном жилье, поскольку неумолимо приближались парламентские, а вслед за ними и президентские выборы.
В середине 1921 года Енджей Морачевский уговорил Александру купить в находящемся в 20 километрах от Варшавы Сулеювеке участок с деревянным дачным домом. Дом стоял на окраине поселка, в окружении небольшой сосновой рощи, каких очень много в этой песчаной части правобережья Вислы. Пилсудскому место очень понравилось, но дом был непригоден для проживания в зимнее время. Как раз в это время общественная организация «Комитет солдата», несмотря на возражения маршала, провела сбор средств на приобретение для него жилья. Пилсудский в конечном счете согласился на то, чтобы на собранные деньги купить подходящий дом с большим участком, но обязательно в Сулеювеке. Но сделать это не удалось, потому что цены на недвижимость пошли вверх, и денег на такой дом не хватило. Поэтому было решено построить каменный дом на уже имевшемся участке. Окончание строительства и переезд на новое место произошли в 1923 году.
Хлопоты по устройству семейной жизни ничуть не мешали начальнику государства активно участвовать в политической жизни. Неумолимо приближались парламентские выборы, на этот раз на территории уже всей страны. Если бы на выборах победили правые во главе с национальными демократами, сторонниками принципов «Польша для поляков» и «поляк = католик», то страна стала бы ареной острых межнациональных конфликтов, которые вкупе с неизбежными социальными коллизиями дестабилизировали бы внутриполитическое положение и активизировали реваншизм обиженных соседей.
Да и сейчас межнациональные отношения оставляли желать лучшего, особенно в Восточной Галиции, где украинские партии призывали своих избирателей бойкотировать все мероприятия польского правительства. В 1921 году это была всеобщая перепись населения, на следующий год – парламентские выборы. При этом они подчеркивали, что эти мероприятия незаконны, поскольку великие державы еще не приняли окончательного решения о судьбе провинции. Надо сказать, что именно в Восточной Галиции Пилсудский, сам в свое время применявший террористические методы, чуть было не стал жертвой радикально настроенного борца за независимость Украины Стефана Федака по кличке Дракон – сына известного адвоката, председателя Львовского горожанского комитета. Покушение произошло во время посещения начальником государства Львова 25 сентября 1921 года. Когда Пилсудский и сопровождавший его львовский воевода Казимеж Грабовский вышли из городской ратуши и сели в ждавший их автомобиль, из толпы приветствовавших начальника государства львовян выскочил молодой человек и стал стрелять через заднюю стенку салона машины. После третьего выстрела револьвер заклинило, и террорист был схвачен[189].
Сформированное накануне Варшавского сражения правительство национального единства Витоса просуществовало более года, но в сентябре 1921 года все же пало. У партий, входивших в состав правительственной коалиции, были разные интересы и программы, а их лидеры не могли не думать о приближающихся выборах. Поскольку новое большинство в парламенте сформировать не удалось, вновь, как и в январе 1919 года, было сформировано внепарламентское правительство во главе с Антонием Пониковским. Отношения начальника государства и правительства, сформированного сеймом, складывались не лучшим образом. Его не устраивала слишком мягкая, по его мнению, политика главы МИДа Константы Скирмунта в отношении Москвы. Особенно в условиях, когда большевики, стремясь выйти из международной изоляции, сумели серьезно сблизиться с Берлином и заключить с ним в 1922 году договор в Рапалло. Он был недоволен соглашением с Чехословакией, содержавшим статью о взаимном признании существующих границ, что фактически означало отказ Польши от претензий на Тешинскую Силезию.
Пилсудский почувствовал, что теряет контроль над внешней политикой, которую он, наряду с военной областью, начинал считать своей вотчиной. Так, при назначении Скирмунта министром иностранных дел он прямо предупреждал его, чтобы все шаги в отношении Литвы и России были обязательно согласованы с ним. Усиленно запугивая страну угрозой неминуемого реванша со стороны Германии и России, этих изгоев мировой политики в первой половине 1920-х годов, он сумел спровоцировать в начале июня отставку кабинета Пониковского, положив начало одному из самых длительных правительственных кризисов в межвоенной Польше.
В его ходе Пилсудский еще раз показал, что является серьезным политическим игроком, с которым должны считаться оппоненты, и что он не позволит сформировать правительство, которое не получит его одобрения. С этой целью им было умело использовано не совсем четко сформулированное положение малой конституции, гласившее, что «начальник государства назначает правительство в полном составе по согласованию с сеймом». Его конфликт с сеймом по вопросу о компетенциях подтвердил, что ученый совет Ягеллонского университета не ошибся, присвоив ему в 1921 году звание почетного доктора права. Дело дошло даже до постановки вопроса о вынесении Пилсудскому вотума недоверия, но большинство депутатов сейма посчитали такой выход из кризиса слишком опасным. Лишь в конце июля стороны конфликта согласились на формирование нового внепарламентского правительства с малоизвестным в политических кругах профессором права, ректором Ягеллонского университета Юлианом Новаком, кандидатуру которого предложил начальник государства. На его долю выпало проведение парламентских выборов в сейм первого созыва в ноябре 1922 года. Министром иностранных дел стал по настоянию Пилсудского профессор Габриэль Нарутович, оставивший в 1918 году свою кафедру в Швейцарии ради службы родине. Пилсудский, соглашаясь на назначение Новака главой правительства, выразил настойчивое желание, чтобы все вопросы внешней политики обязательно с ним согласовывались. Военным министром остался Соснковский. Таким образом, начальник государства опять взял под свой контроль армию и внешнюю политику.
