Не могло не беспокоить Пилсудского и нарастание разногласий между ним, руководством военного департамента ГНК и командирами других легионерских частей. Командир 1-й бригады подходил к войне как политик. Он не чувствовал себя гражданином Австро-Венгрии, не был ее патриотом, поэтому вовсе не собирался твердо следовать данной присяге. С империей Габсбургов он идентифицировал себя только в той степени, в которой она могла помочь в достижении главной цели его жизни. Пилсудский считал нужным уже во время войны сформировать своего рода национальное правительство Царства Польского, независимое от ГНК, добиться от Центральных держав предоставления русской Польше политического статуса и национальных свобод по образцу Галиции. Его уже не устраивал бригадирский статус – он хотел иметь в подчинении всех легионеров. Считая, что лишь его бригада адекватно выражает интересы поляков Царства Польского, Пилсудский добивался, чтобы все добровольцы из этой провинции направлялись только к нему. Точно так же смотрели на войну его соратники, в этом же духе они воспитывали своих подчиненных из 1-й бригады легиона.

По-иному относились к войне Владислав Сикорский и командиры двух других бригад польского легиона. Они были не меньшими польскими патриотами, чем Пилсудский, но иначе представляли себе пути решения судьбы Царства Польского. Единственным, что могло этому способствовать, они считали честное исполнение присяги на верность Габсбургам и тесный боевой союз с войсками Центральных держав. Это должно было в будущем, в случае победы Германии и Австро-Венгрии, заставить их почувствовать себя должниками поляков и обеспечить Царству Польскому статус, аналогичный тому, который был у Галиции. Чисто политический подход столкнулся с чисто военным, и их приверженцы так и не смогли достичь взаимопонимания.

Совершенно очевидно, что австрийская сторона поддерживала оппонентов Пилсудского, не доставлявших ей политических хлопот и точно исполнявших приказы Главного командования. Снижение интереса к сотрудничеству с Пилсудским выразилось, например, в издании 25 марта 1915 года австрийцами приказа о ликвидации разведывательного отдела 1-й бригады, реализованного к концу мая. Это даже привело к временному прекращению связи Пилсудского с Варшавой, все еще находившейся в руках русских.

Успех весенне-летнего наступления армий Центральных держав в Царстве Польском привел к возникновению качественно новой политической ситуации в этой провинции. До конца лета 1915 года вся ее территория была занята германскими и австрийскими войсками. Но Пилсудский на этот раз не пытался использовать благоприятное, с точки зрения его прошлого плана, развитие событий для немедленного решения вопроса об изменении статуса Царства Польского. Характерно, что бригадир, в отличие от октября 1914 года, не вступал в переговоры с немцами на предмет участия легионеров в занятии Варшавы. Польская военная организация, объявившая мобилизацию и боевую готовность своих членов в Варшаве, никаких вооруженных выступлений или диверсий против покидающих город русских войск не осуществила. Не было заметных сдвигов и в настроениях жителей Царства Польского. Многие варшавяне провожали русскую армию со слезами на глазах и не скрывали своей тревоги в связи с приходом немцев, которых они вполне справедливо считали оккупантами.

Русская Польша была разделена на две зоны оккупации: австро-венгерскую с центром в Люблине и германскую с центром в Варшаве. Оккупационные власти стремились к установлению хороших отношений с местным населением. В частности, были открыты польские университет и политехнический институт в Варшаве, чего поляки многие годы безуспешно добивались от царского правительства. Свободно действовали политические и общественные организации. Наконец-то у сторонников решения судьбы русской Польши с помощью Центральных держав появилась возможность без помех заняться реализацией своих планов, в том числе и вербовкой в польский легион для превращения его в значимую военную силу. 3 июня 1915 года в губернском городе Петрокове, где с 1914 года дислоцировался военный департамент ГНК, состоялось организованное этим комитетом совещание. Делегаты от Царства Польского полностью поддержали линию ГНК и его военного департамента на австро-польское решение вопроса о судьбе их провинции.

Пилсудский посчитал решения совещания не только несвоевременными, но и вредными для судьбы вопроса о будущем русской Польши. В письме от 11 июня 1915 года Пилсудский попытался убедить Сикорского в ошибочности линии ГНК на охват своим влиянием Царства Польского и противопоставил ему собственную тактику, которой он намеревался придерживаться: «Вы поспешно строите ГНК в Царстве, а я стараюсь организовать Царство самостоятельно, помимо ГНК, как аргумент, в меньшей степени связанный с любой властью. Вы в своих отношениях как с властями, так и с ГНК хотите убедить их своими действиями, что жители Царства соглашаются с обоими институтами. А я вовсе не стремлюсь к взаимному согласованию этих дел: наоборот, я использую Царство как аргумент против неверной и глупой политики как Австрии, так и ГНК. Вы думаете, что вы всемогущи как в ГНК, так и в отношениях с Главным командованием армии. Я же считаю себя (так же как и вы) отыгранным козырем, тысячу раз проданным и битым, который может капризничать и демонстрировать недовольство, но без большого скандала неспособным изменить отношения. Как видите, я вовсе не украшаю цветами цепи, в которые я закован. А вы постоянно это делаете... Я говорю об этом только для того, чтобы высказать свое мнение о будущем. Например, я считаю, что все резолюции со стороны Царства, поддерживающие ГНК, плохие и не нужные, что ГНК на галицийской основе или найдет в себе достаточно сил, чтобы воспротивиться разложению, или погибнет... Мы обязаны поддерживать ГНК тем, что имеем, то есть я с подчиненными и вы, как часть ГНК, но нет политического смысла втягивать в это Царство и его внутренние силы, его моральные силы, так как только они могут стать новой основой для новых комбинаций, когда старая основа рухнет». Это письмо весьма знаменательно в свете произведенного вскоре Пилсудским тактического маневра, который должен был, по его замыслу, привести к достижению главной цели его жизни. Это видно из следующего фрагмента все того же письма, где он укоряет ГНК, что его деятельность ведет к «преждевременной демонстрации того, что Царство можно душить, как захочется, или же дешево купить, как дешево было куплено польское предприятие в Галиции, в то время как без этого Царство долго бы еще оставалось тем сфинксом, с которым следует считаться и принимать во внимание»[133].

Спустя 20 дней после этого письма Пилсудский приступил к реализации высказанных в нем идей. Он распорядился прекратить пополнение польского легиона добровольцами из Царства Польского. Осталось интересное свидетельство Славека о том, как Пилсудский познакомил его со своим новым планом действий: «4 или 3 августа 1915 года я был приглашен Комендантом поздней ночью на разговор и получил следующее поручение: приближается занятие Варшавы, Центральные страны, видимо немцы, войдут туда, судьбы войны выглядят так, что они начинают побеждать. В этих условиях наша роль не очень им нужна для этой работы чисто военного характера, и поэтому нужно начинать выдвигать от своего имени условия Центральным государствам. В момент, когда столица Польши будет освобождена, появляется возможность, чтобы [польское] общество решилось выдвигать условия Центральным странам. Пока легионы были на окраинах бывшего Царства [Польского], комендант брал на себя поддержание связи с польской армией, но в тот момент, когда столица сможет говорить, польское общество должно от себя выдвигать политические условия, для исполнения которых козырем было бы предоставление рекрутов. То есть комендант возвращается к проблеме, что рекруты из Царства не могут быть мобилизованы Центральными государствами. Центральные государства могут получить помощь, но взамен должны легализовать польскую проблему в политической форме и дать политические гарантии. Так как уже сейчас польское общество может вести эти переговоры, комендант хочет переложить роль политического фактора с себя на польское правительство, которое сформирует Варшава, а Варшава не должна давать добровольцев в легионы без получения от Центральных государств соответствующих гарантий политического характера»[134].