Парню хотелось прибавить к этому какой-нибудь титул, но прибавлять оказалось нечего. Он был только сыном стекольщика, не желавшим оправдывать родительских чаяний.

– Вы тот самый Браги, – произнес чародей. – Значит, я не ошибся… Слава о вас идет далеко.

– Я знаю, – ответил огр. – Иной раз нельзя пройти по какой-нибудь улице и ста шагов, как тебя начинает по-дружески облаивать каждая собака.

Астенфор удивленно приподнял бровь и склонил голову набок.

– Не принимайте на свой счет, мессир, – сказал Браги. – Просто известность надоедает.

– Хм, понимаю, понимаю, – рассмеялся обладатель бородки клинышком, трогая золотую цепь на шее.

Зирвент смотрел на волшебника с самой настоящей завистью. Студиозус спрашивал себя: почему не я? Казалось, Браги слышит этот вопрос, едва ли не произнесенный вслух.

Астенфор оглядел кафтан Страшилы и его герб – черная латная перчатка на золотом поле.

– Ничего удивительного. Турнир в Блендибоге – крупнейший в этом регионе, и видеть на нем самых именитых и легендарных героев обычное дело. Насколько мне известно, в нынешнем году почтить нас своим участием намерены Шольф Тресвайн из Мородва, Читил Мертирон из Свек Авая и Кнур Седой…

– О! – сказал Зирвент. – Откуда вам это известно, мессир?

– Я видел списки. В некотором роде я вхож в окружение ландграфа и помогаю в организации турнира, – ответил Астенфор.

– И этим занимается чародей? – спросил Браги.

Названные рыцари составляли первый эшелон героев. Заполучить их к себе на турнир считалось большой честью и говорило о значимости мероприятия. Впрочем, Албария как раз и была местом, куда приезжали такие фигуры. Ну и сам Браги, конечно, невзирая на неоднозначное отношение коллег к его, так сказать, физической форме.

– Я занимаюсь этим, потому что мне нравится, – ответил Астенфор, улыбаясь. – Лорансаль – моя вторая родина, я испытываю удовлетворение от того выбора, который сделал. Ландграфу нужен волшебник при дворе, а если волшебник обладает разносторонними талантами, почему бы ему не воспользоваться ими? Я рассылал приглашения, составлял грамоты, следил за исполнением поручений Гуннфина. Иногда стены магической лаборатории начинают казаться тюрьмой и хочется свежего воздуха и живого общения с людьми.

Они ехали, а местность вокруг них становилась все более цветущей. Браги поймал себя на том, что тоже начинает хлопать глазами. В прошлые свои визиты в Албарию он не замечал ничего подобного.

– Значит, вы живете при дворе, мессир? – спросил Зирвент, зеленея от зависти.

– Не совсем. Формально я принадлежу ко двору, но мой небольшой симпатичный замок находится в стороне от Амаланты.

– Мне бы так… – пробормотал вагант.

Чародей уловил эту пропитанную сожалением фразу.

– О вас, Зирвент из Фингабора, мне тоже доводилось слышать.

– Да? О!!! О…

– Что вас частенько можно видеть в компании Браги Страшилы. Что вы путешествуете вместе со знаменитым рыцарем и участвуете в его подвигах.

Браги поглядел на чародея – не шутит ли он? Вроде не шутил. Потом на ваганта. С Зирвентом чуть не сделался удар. На него снизошло откровение, только это можно было прочесть по его бледному лицу, на котором выступили красные пятна.

– Правду ли говорит молва? – спросил Астенфор.

Впереди катились скрипучие телеги, нагруженные толстыми мешками с шерстью. Возницы щелкали кнутами, заставляя вялых от жары волов быстрее переставлять ноги. Отвратительный звук несмазанных осей нарушал создавшуюся идиллию. Птицы, певшие в зарослях, прекращали петь и ретировались. Пешие и конные обгоняли скрипучую процессию, обмениваясь с возницами нелитературными выражениями.

– Правду, господин чародей, истинную правду! – промолвил Зирвент, не замечая дьявольского скрипа. – Моя задача передать потомкам историю подвигов Браги, поэтому я неотлучно следую за ним и веду записи, которые помогут…

– Хотите написать биографию рыцаря?

– Хочу! Как ее написал Тарен Ваольс, обессмертивший имя великого Отлейна Сидма… как создал свои литературные исторические портреты Артемис Сашуал…

– Надеюсь, на этом поприще вас ждет удача. Вы этого достойны, – сказал Астенфор. Браги скрыл улыбку. Чародей раскусил ваганта с самого начала и решил над ним подшутить. Однако слышать о студиозусе он действительно мог – тот странствовал вместе со Страшилой довольно долго и успел примелькаться. Огр подозревал, что о собственных похождениях Зирвента тоже слагают легенды…

Зирвенту польстили, и он принял это за чистую монету.

– Кстати, об истории, – сказал огр, чтобы не дать чародею развить тему. Чего доброго, Зирвент лопнет от самодовольства. – У нас начался некий разговор… точнее, он продолжился.

– Господин вагант упомянул об эльфах, – согласился Астенфор, кивая. – Да. С чего есть пошел Лорансаль. Вопрос, будоражащий пытливые умы…

Группа молодых людей, по всей видимости молодых студиозусов, шествовала возле обочины слева. Один из них играл на мюзете,[2] другой пиликал на вьелле[3] изящную мелодийку. Третий пел высоким красивым голосом, а единственная девушка в компании подпевала. Они заметили Зирвента, признали в нем своего и, прервав концерт, начали махать шапками и кричать. Студиозус, к удивлению Страшилы, не отреагировал. Лицо у него было отстраненное, в глазах расцвели голубые романтические розы. Может быть, он провидел будущее – исключительно успешное будущее для себя.

Чародей усмехнулся, поглаживая бородку. Браги повел плечами в знак того, что, мол, ничего не поделаешь.

Публика, заполняющая дорогу, уговаривала вагантов продолжить. Компания не заставила себя долго ждать. Песня, которую они исполнили следующим номером, была просто невероятно красивой. Речь в ней шла, конечно, о любви.

– Было время, – сказал Астенфор, – когда эльфы занимали территорию от побережья на юге до реки Паторалы на севере. То есть практически весь нынешний Лорансаль – это старые эльфьи владения.

Что-то такое Зирвент уже рассказывал, но Браги, занятый в тот момент собственными мыслями, а еще больше по привычке пропускать значительную часть его болтовни мимо ушей, не вник в суть дела.

– Что же здесь такого? – спросил огр. – Есть много мест, где в древности жили эльфы. Так, по крайней мере, принято считать.

– Да ничего, разумеется. Просто в связи с историей и ее наследием… в последнее время в некоторых кругах ходит-бродит некая идея, – сказал чародей. Здесь он сделал паузу и понизил голос, а Браги навострил уши. Сейчас Астенфор начнет раскрывать Ужасные Тайны… а потом, возможно, попросит Страшилу выполнить какое-нибудь поручение, суть которого согласуется с героической репутацией рыцаря. Наверняка речь пойдет о защите Добра и наказании Зла – пускай и в местечковом масштабе.

Страшиле было не привыкать к подобному. Он приготовился к дальнейшим откровениям и с трудом подавил зевок.

Ваганты закончили петь, девушка взяла небольшой бубен и пошла собирать монеты. Благодарные слушатели не скупились.

– В Лорансале, особенно в Солле и Леорфии, существуют очень замкнутые эльфьи сообщества. Не то чтобы кланы или автономные территории, но с претензией на особый статус. Говорят, что у них есть теневые правительства, свои органы самоуправления… Я бы сказал, параллельные тем, которые установлены вассалами нашего короля. Эти эльфы ни с кем не смешиваются, держатся особняком, чтят традиции и считают себя прямыми и единственными наследниками тех, кто восемь веков назад ушел за море. Вам знакома эта история?

– Не совсем, – ответил Браги.

– Люди спустились в плодородные долины Сельвины и Гальи чуть больше восьмисот лет назад… Тогда эти реки носили название Лаэмуна и Кваэлья соответственно…

– О, я знаю, – подал голос очнувшийся от мечтаний Зирвент. – На северо-востоке они основали два первых королевства – Финераду и Ольсвению.

– Верно, господин вагант.