– Отчитываться я обязан только перед Максвеллом. Вы сотрудница Уэйнтрауба, который подчиняется Максвеллу. Делайте из этого какие угодно выводы. Если наше сотрудничество составляет для вас проблему, посылайте рапорт в Вашингтон.

Она, как и предвидел Лав, повернулась к нему.

– Вы – внештатный сотрудник. Сообразовывайтесь со своим контрактом, и тогда сотрудничество наше будет эффективным.

Гонорар Натана за это дело превосходил годовой оклад Кейт. Он было собрался сообщить ей об этом, но потом решил, что, если унизит ее, это отнюдь не пойдет на пользу делу. Доброй ссоре он предпочел худой мир. К тому же он не работал три года, о чем она, кажется, не знала, раз не выложила ему этот аргумент. Он подчинился ее требованиям, тем самым выигрывая время, чтобы принять ванну, внутренне очиститься, восстановить точные рефлексы и вновь настроиться на подсказки интуиции. Самое главное – арест убийцы Клайда.

– С чего начнем? – спросил он.

– Максвелл взял на себя большую часть работы, приняв командование над армией детективов, которых он пустил по виртуальным следам синтоистской секты. Нам он оставил здешние дела. Так что начнем с допросов окружения убитых. Да, нужно еще сообщить скверную весть миссис Шомон.

– Ей ни о чем не сообщили?

– С ней пока не удалось связаться.

– Я предпочел бы взять это на себя… лично сообщить.

– А как вы объясните оплату перелета на Лазурный Берег и обратно? Вы уже устали от климата Аляски?

Натан ограничился лаконичным ответом лишь на первый вопрос:

– Необходимостью для следствия.

– Повторяю вам в очередной раз: Шомон был уже разлагающимся трупом. Поэтому маловероятно, что он был основной мишенью убийц.

– Тогда как вы объясните кровавое пятно на операционном столе?

– Это был не единственный подопытный Флетчера и Гровена…

Зазвонил телефон. Нутак попросила Брюса, стажера, который занимал крохотную смежную комнатку, взять трубку, после чего осведомилась у Натана:

– Почему вы ставите Шомона на первое место?

– Надо проявить хотя бы капельку такта.

– По отношению к кому?

– Я не знаком с Карлой Шомон. Я знаю только одно: ей второй раз за год сообщат о смерти мужа.

Натану так и не удалось убедить агента Нутак в необходимости слетать во Францию, чтобы сообщить вдове Шомона о произошедшей трагедии. «Интерпол вполне справится с этим, может, даже лучше, чем вы», – привела она неоспоримый довод. Единственно, что ему было любезно разрешено, – слетать в Сиэтл и выразить соболезнования Сью Боуман. Расставшись с Кейт, он отведал жареного лосося и отправился к себе в номер в отеле «Кэптен Барден Инн». Ранним утром гостиничный автобус отвез его в аэропорт. Он улетел, так и не увидев, как выглядит Фэрбэнкс при свете дня.

В «боинге» компании «Аляска эйрлайн», который летел над прихотливо изрезанным фиордами берегом, сверкающим под лучами наконец-то взошедшего солнца, Натан опустил столик. На него он выложил паспорт, удостоверение ФБР, связку ключей и сотовый телефон, принадлежавшие Клайду Боуману. Нутак не знала об этих вещах, так как он получил их при посредничестве Максвелла. Он сможет при случае воспользоваться документами покойного друга. Оба они метисы, так что, имея перед собой скверную фотографию в документе, их вполне можно принять друг за друга. Лав откинул спинку кресла. Ему вспомнилось одно из правил тактики великого самурая Миямото Мусаши: «Не терять из виду главную идею».

А главная идея в деле, которым он занимался, состояла вот в чем: не дать кому-то заговорить. Кому? Воспрепятствовать двум ученым сообщить о результатах своих исследований? Помешать экс-сиделке дипломата выдать государственный секрет? Помешать федеральному агенту открыть истину в деле, которым он занимался?

Главной идеей был путь молчания.

И в этом контексте что за роль предназначена ему? Почему он взялся преследовать тех, кто заставил всех их замолчать? По причине слабохарактерности, из-за которой ему так трудно произнести «нет»? Чтобы отомстить за друга, которого он не видел три года? Чтобы бежать от одиночества? Чтобы быть полезным? Чтобы доказать, что он еще вполне достоин тридцати тысяч долларов за выполнение задания? Из патологического любопытства? Или он решил свершить суд, следуя принципу «око за око»?

Все эти соображения сыграли свою роль, но и другие тоже…

Аэропорт Сиэтла встретил Натана дождем. Но это все-таки лучше, чем морозный туман. Шофер такси, болтливый, как диск-жокей на радио, не дал Натану продумать, как повести себя с Сью Боуман, которую он не предупредил о своем визите.

Максвелл решил избавить вдову от тяжкого испытания и не вызывать ее в Фэрбэнкс для опознания тела. Он лично занялся всеми формальностями. Так что Сью вместе с двумя детьми оставалась в Сиэтле.

Натан очень ценил эту мягкую, спокойную и утонченную женщину, которая оставила преподавание, полностью посвятив себя воспитанию детей. Он с улыбкой вспомнил первый ужин, на который Боуманы пригласили их с Мелани. Было это десять лет назад. В тот вечер Сью не сводила глаз с коллеги мужа. В результате баранья нога подгорела, мороженое полурастаяло. Чтобы реабилитироваться, она пригласила их на следующее воскресенье. Прекрасный обед с великолепно подобранным меню, который положил начало долгой веренице подобных встреч. Клайд не боялся, что подвергает свой брак опасности, так как знал, что Мелани и Натан слишком любят друг друга, чтобы позволить Сью встать между ними. А она, страстно увлекшаяся японской духовностью, вела долгие беседы с Натаном на веранде, а Мелани в это время пыталась убедить Клайда в том, что Бог существует. Эти разговоры наполняли Сью счастьем и создавали легкое ощущение, будто она тем самым изменяет мужу.

– Вы видели, что случилось в Турции? – спросил шофер.

Натан бросил взгляд на табличку на приборной доске. Седат Сокак. Ага, по национальности турок.

– Нет.

– Понятно, в Соединенных Штатах о таком сообщают в коротенькой заметке в газетах. Там к власти пришли исламисты.

– Демократическим путем?

– К сожалению, да. А это означает, что в народе крепнет фанатизм.

Натан слушал его одним ухом. Шоферы не выключают приемники в такси и на свой лад интерпретируют новости, предварительно уже искаженные журналистами. А Седат продолжал обсуждать события, произошедшие у него на родине.

– Ислам продвигает свои фигуры на мировой шахматной доске, используя стратегию Каспарова. Турция, будущий член Европейского сообщества, стала исламской страной. Фундаменталисты повсюду взрывают бомбы, а турки голосуют за исламиста! Это пахнет порохом. Они говорят, умеренного! Да не может быть исламист умеренным!

– Вы не мусульманин?

– Я перешел в христианство и попросил американское гражданство. Председатель АКП твердит о своей умеренности, а знаете, что он писал? «Мечети – наши казармы, минареты – наши штыки, верующие – наши солдаты!»

– Остановитесь! – воскликнул Натан.

Распалившийся Седат забыл, куда он везет пассажира. Натан узнал большой одноэтажный дом, занимающий почти весь участок на углу Пин-стрит и Саут-авеню. На оставшейся площади поместились живая изгородь из лавровишни, клумба с гортензиями и барбекю. Ворота гаража занимали почти половину фасада, как во всех американских домах, где самое лучшее место предназначено для автомобиля.

Звонить в ворота ему не понадобилось, поскольку их распахнул настежь куда-то спешивший подросток. Вероятнее всего, Терри. За эти три года у него прибавилось прыщей и убавилось наивности. Не сказав ни слова Натану, сын Боумана унесся на велосипеде, оставив ворота открытыми.

В памяти Натана Сью запечатлелась как образованная женщина с приятной внешностью и смехом, от которого она словно молодела. Увидел же он вдову, выглядящую на все пятьдесят, с глазами, покрасневшими от слез, без всякой косметики, светлые волосы у корней были черными, а одета она была в бесформенный спортивный костюм. Он обнял ее и прижал к себе, чтобы не видеть ее такой, потому что от нынешнего ее вида ему стало не по себе, и чтобы дать выход ее волнению, вызванному утратой мужа и обретением друга.