– Вы сумасшедший, сейчас же минус пятьдесят!

– Внутри не меньше плюс двадцати двух и есть телевизор. Не беспокойтесь, я буду поджидать Гувера со всеми удобствами.

Карлу это не убедило, но Натан стоял на своем:

– Здесь есть телефон. Я позвоню, чтобы вы за мной заехали.

Покладистый Так без возражений тронул с места, не дав Карле выдвинуть новые аргументы. Итальянка выскочила из машины на ходу и плюхнулась ягодицами в сугроб.

– Ловко, – откомментировал Натан.

– Чем снова торчать в баре, лучше уж я здесь останусь, – сказала она.

Натан махнул Таките, чтобы тот ехал дальше, и помог Карле взобраться по свае. Едва оказавшись наверху, она бросилась в дом и припала к радиатору. Натан стал прилаживать дверь.

– Как вы умудрились ее высадить? – удивилась она.

– Река прокладывает русло без компаса и орудий.

– Что?

– Не старайтесь все объяснить. Лучше найдите-ка мне одеяло. Створка прогнулась от удара, нужно заделать щель, чтобы холодом не тянуло.

Карла исчезла в спальне и вернулась с пуховой периной.

– Это вам подойдет, мистер Мак-Дживер?[20]

– Мак-Дживер? Что это значит?

– Не старайтесь все объяснить.

Заделав брешь, Натан предложил ей кофе. Налил воды в кофеварку-эспрессо, включил, разулся и устроился на диване, уложив ноги на журнальный столик. Щелкнул пультом телевизора, примеряя на себя шкуру хозяина дома.

– Ничто так не гробит атмосферу, как телевизор, – заметила Карла.

– Это источник информации.

– Ну да, дерьма.

– Вот именно. Смотреть его – это все равно что рыться в мировой помойке. А вы не представляете, сколько всего узнаешь о людях, копаясь в их мусоре.

Он принялся переключать каналы.

– Не боитесь, что Гувер нагрянет? – спросила Карла, чувствовавшая себя не в своей тарелке.

– Я боюсь скорее обратного. Если не нагрянет, то мы зря потеряем время.

Итальянка сняла свою парку, пригладила волосы и внезапно скользнула в объятия Натана. Секунду пристально вглядывалась в его лицо, обхватив ладонями, потом разом стерла с него всякий скепсис. По окончании долгого жадного поцелуя выпрямилась и, облизнувшись, иронически прокомментировала:

– Добро пожаловать в наш мир.

Ошеломленный Лав вдруг очутился в другом измерении. Человеческом измерении. Его тело утратило привычку к таким химическим встряскам. Сердце понеслось куда-то вскачь, член отвердел, руки взмокли. Карла опять вдохнула в него жизнь – рот в рот.

– Давно этого хотела, – сказала она. – Сперва надеялась на инициативу с вашей стороны, но, похоже, ждать пришлось бы еще долго.

Она пошла за кофе и, наполнив две чашки, устроилась рядом с Натаном, все еще перебиравшим каналы. На экране возникла какая-то блондинка в бикини, запертая в стеклянном гробу, кишащем змеями, мышами и пауками-птицеедами.

– В современном обществе ценят тех, кто по ту сторону экрана, а не по эту. Главное – попасть туда.

Он переключил на какую-то телеигру. Толстая женщина трепыхалась перед тостером.

– Эта домохозяйка выиграет автомашину, если купит хлебопечку. Потребляйте, это обогатит вас и духовно, и материально. Да здравствует алчность!

Натан продолжил демонстрацию. Остановился на баскетбольном матче, чтобы вставить комментарий:

– Люди почитают тех, кто достигает высот, награждают тех, кто вырывается вперед. Гордыня возведена в ранг добродетели. Все разжигает желание соревноваться, бороться, выигрывать, питать свое «я». Смирение и скромность больше не в чести…

– А как же ваш совершенный мир? Где он, собственно, находится?

– Его достигают через медитацию и отрешенность. А достигнув, понимают, что все окружающее нас – ложно.

– Как в «Матрице»?

– Где?

– Это фильм такой, где наше общество представлено как иллюзия.

– Можно сказать и так.

– Но это же кино.

– Все кино. Оглядитесь вокруг, ведь вы словно в фильме. В кино мы проецируем на экран самих себя, отождествляем себя с персонажами, испытываем субъективные эмоции. В мире, где мы живем, то же самое. Наше представление о природе необъективно, потому что мы сами – отражения, вымысел, мы отождествляем себя со своим «я», выдуманным от начала и до конца.

– А если люди от этого чувствуют себя счастливее?

– У нас столько причин не просыпаться.

– Как же научиться объективно смотреть на вещи?

– Практикуя дза-дзен.

– «Дза» что?

– Дзен в сидячем положении. Медитация заставляет иллюзию исчезнуть. На экране появляется слово «конец», и в зале вспыхивает свет.

Карла посмотрела в окно, на пейзаж, не менее туманный, чем личность и речи человека, с которым она беседовала. Она была не прочь заняться с ним любовью, но вдруг вспомнила, что у нее гонорея. Захотела встать, однако он удержал, нежно глядя на нее с успокаивающей улыбкой, потом, прижав свои ладони к ее, поднял правую руку вверх, а левую опустил.

– Закройте глаза, глубоко дышите… Расслабьтесь.

Он подкрепил ее дыхание своим, чтобы оба дуновения слились воедино. Они быстро достигли первой ступени более глубокого единения. Натан стал вдыхать на выдохах Карлы и наоборот, поглощая всю любовь, которую она посылала ему в сердце, и выделяя в ответ переполнявшую его эмоциональную энергию. Инстинктивно они открыли глаза почти в один и тот же миг, позволив своим чувствам излиться во взгляде. И через какое-то время почувствовали, что охвачены страстью, которая уже перехлестывает через край и разливается вокруг. Они обнялись. Стали целовать, ласкать друг друга. На пол упал свитер, за ним бюстгальтер. Карла легла и расслабилась, вспомнив полученный урок. Натан массировал чувствительные зоны, растирал, разминал пальцами, постукивал кулаками, заставляя циркулировать энергию в ее теле. Снова поцеловал, прошелся губами и языком до ее бархатистого и теплого живота, расстегнул ей джинсы. Она, напрягшись, попыталась остановить его:

– Я еще не выздоровела, Натан…

– Расслабься.

Он с некоторым затруднением вернулся на шаг назад, чтобы обнажить длинные ноги и перевернуть ягодицами кверху ее совершенное тело. Запечатлел влажный поцелуй на головокружительном изгибе талии, вызвав почти электрический разряд. Его язык долго блуждал по ложбинке, прежде чем спуститься ниже, к анальному отверстию. В этот миг он почувствовал, как на нее накатило наслаждение. Пришлось забыть о собственной эрекции, повелевавшей ему войти в нее. Он сдержал желание и сосредоточился на ее ощущениях, действуя неторопливо, с уважением и нежностью. Натан задышал поглубже, чтобы оттянуть свой оргазм, и проник губами в те места, которых еще никто не дерзал коснуться пальцем. Ощущал ритмичный стук сердца своей партнерши, вдыхая ее запах, смакуя выделения ее экстаза в этом тугом и нежном плоде природы, который держал в своих ладонях. Он попытался обуздать свое либидо, уже приближавшееся к кульминационной точке, но тут сказался недостаток практики. Находясь с ним в полнейшем симбиозе, Карла догадалась, что он не может долее затягивать их любовный акт. Она перевернулась на спину, взяла с журнального столика чашку, набрала в рот кофе и втянула следом одеревеневший, как дубинка, член Натана. При соприкосновении с теплой жидкостью и языком, обернувшимся вокруг головки, половой орган подчинил себе рассудок. После несколько томных движений взад-вперед меж губ Карлы Натан, сдерживавшийся более часа, перестал контролировать что бы то ни было. Она исторгла из него все вместе с криком, который он не смог подавить.

Они переплелись и застыли в неподвижности. Метель за окном еще больше подчеркивала тишину. Натан осознал, что они наполнили дом любовью и безмятежностью. И вдруг почувствовал себя хрупким и уязвимым. В любой момент мог появиться Патрик Гувер и с полным правом напасть на непрошеных гостей. Он отстранил Карлу и сосредоточился, чтобы снова овладеть ситуацией.

– Белая Тень? – проворковала она.

– Откуда ты выкопала это имя?

– Твой отец мне много чего о тебе порассказал.