Лора не знала в этом никакой меры, противопоставляя себя «человечеству вообще». Выводя своё происхождение от стихийных сил, Лора пользовалась любой возможностью, чтобы выказать своё презрение к обычаям жизни на нашей планете. Местная одежда для неё не годилась, так что она кутала свои жирные телеса в самошивные тряпки, прикрывая получившееся уродство множеством амулетов. Со временем она всех убедила. Глядя на неё, любой мог сказать с уверенностью: это кто угодно, только не человек!
Лора была не единственной, кто пал жертвой собственной надменности и пагубных заблуждений. Весьма поучительна в этом смысле история Таниса Полуэльфа — того, что тусовался в стае Гила и Тэла. Этот Танис отличался, мягко говоря, некоторыми странностями.
Усатый и темноволосый, физически развитый, соразмерный и лишенный внутреннего уродства, Танис казался нам практически нормальным человеком. Но ему не пошла на руку излишняя мнительность и любовь к дешевому понту. Однажды по дороге в Каннельярви (где по воззрениям тех лет находилось одно из самых важных и почитаемых мистических мест[35]) Танис услышал доносящийся как бы со стороны противоестественный голос. — Танис, время! — вещал он.
Танис пришёл в возбуждение и сверхъестественный ужас. Еще бы, ведь на то время ему грезилось, будто он — наследник трона своего батюшки, который правил «где-то не здесь» существенными областями. И вот он, Танис, сосланный на Землю лживыми регентами, узурпировавшими его трон, слышит наконец-то воочию повелительный зов! Но для того, чтобы попасть домой, Танису придется воспользоваться Колесом Рождения и Смерти, то есть закончить «эту жизнь».
Это очень трогательно — миг, когда осознанное существо прерывает своё воплощение. Рвутся тонкие связи, всё нужно бросить — дом, корефанов, дурные привычки — и отправляться править иными мирами вместе с движением инкарнационного колеса. Бабе своей нужно в такой момент сказать: «Прощай, я никогда тебя на самом деле не любил! Ты не та, что мне нужна, моя возлюбленная ждет меня у подножия трона!» После этого можно выпить двести грамм водки и готовиться в путь.
В такие моменты человек движется в чудовищном фокусе сгустившейся иллюзии. Все те обстоятельства, над которыми вы сейчас уссыкаетесь, для него живая реальность, а испытываемые им чувства подобны порывам бури, рвущей на части плоть его материалистических убеждений. Это тот наркотик, употребление которого оправдывает увлечение «теорией инкарнаций», астральными путешествиями и другими мирами. От них самих не много толку, но они позволяют всерьёз «закутаться в плоть сказок», очаровывают глубиной и серьёзностью происходящего.
Подобный опыт наделяет человека переживаниями такой мощи, что это становится подобным воздействию некоторых психотомиметиков — таких, как PSP.
Некоторые именно так и делают: совмещают такие сессии с употреблением грибов или кислоты. Это имеет двоякий эффект. С одной стороны, такое сочетание действует сильней и опаснее, а с другой — вы придете в себя, когда прекратится воздействие или закончится препарат. Упаси вас бог закутаться в плоть сказок на трезвую голову — не наступит тогда тот момент, когда вы вновь, сами по себе, осознаете объективную (т. е. разделяемую большинством населения) реальность. Эти методы ведут к появлению обособленных групп, чей взгляд на природу окружающей действительности существенно отличается от общепринятого. Они были основой целого направления игр — скрытым потоком, в котором кроется секрет всего волшебства. Поэтому в атмосфере большинства игр прошлого можно было заметить отпечаток легкого сумасшествия, всегда несущего один и тот же характерный мистический след.
Здоровых на голову людей было немного: на квартире у Морадана, где тогда собирались Аладан, Арвен, Грейс и Моргил, в Берриной тусовке и у Паши Назгула, которого теперь все зовут Паша Оружейник. Вокруг же раскинулся волшебный и удивительный мир.
В Кошатнике пили, выборочно жрали колеса и распускали самую мрачную и тяжелую ересь, которая многих коснулась. У Княжны в Magic School верили, что Княжна — перевоплощение последнего магистра Тамплиеров и тоже жрали колеса, а также курили коноплю и гашиш. Лустберг и Гущин обосновались в «Заповеднике» (Дом Природы), и там Дымка варила им «винт».[36] Воодушевленные парой кубиков, они распускали слухи, будто Лустберг — мистический тюремщик этого мира, потомок Сногхая — мифологической (со слов Лустберга) полухимеры, полудракона.
Там же обосновалась принадлежащая Эрику Школа Игрока. В рамках неё такие люди, как Даркил, проводили семинары типа «Школа мимики». Представьте себе незнакомого человека, который «в лицах» объясняет вам, какие рожи следует корчить применительно к различным случаям. Все, кто там побывал, твердят в один голос: глядя на это, несложно сойти с ума. Никто из моих знакомых не в силах поверить, что идея подобного семинара могла прийти в голову неупотребляющему человеку.
Не лучше обстояли дела на тусовке у Кота-фотографа, организовавшего на своей квартире в Купчино порностудию. Под предлогом съемки обнаженной женской натуры Кот-Фотограф (вожатый пионерлагеря, которому было тогда что-то около тридцати пяти) приглашал к себе различных аппетитных малолеток, подпаивал их и склонял к соитию. Многих из них он действительно фотографировал, но не это главное. У себя на квартире Кот-Фотограф развёл рассадник мракобесия, ереси и колдовства, с уклоном в биоэнергетику. Оттуда вышли такие его ученики как Ника и Паук, о которых речь пойдёт позже.
Пых и его товарищи — Фиш, Мейджик, Капитан Пауэр, Якудза и Папа Хаэрсон тоже не любили жить в отрыве от иномировых событий, а значит, были воинами вполне в духе того времени. Обхуярившись паркопану, они усаживались за мистическую войну с «астральными домами», не дававшими им на то суровое время покоя. Собираясь в общагах в конце Бухарестской, напротив клуба «Экстрим», они осуществляли эту свою деятельность, ничего не стесняясь. Мейджик открыто заявлял в то время, что не научится ходить по воде, пока не бросит курить, но курить не бросал. Некоторые перевирают эту историю, утверждая — «Мейджик говорил, что не бросит курить, пока не научится ходить по воде», но это неправда.
Времена были настолько дикие, что даже Олюшку (которую все тогда называли Гу) и Мондора, людей в целом здравомыслящих, видели в те смутные годы на занятиях у Княжны. Из всего этого вам может стать ясно, какие господствовали взгляды и почему у Таниса были все основания вполне серьёзно отнестись к произошедшему с ним на дороге.
— Танис, время! — настаивал голос, и Танис поспешил объявить спутникам о своей неминуемой смерти.
Воодушевленный открывающимися перед ним перспективами, Танис осветил эту историю достаточно широко. При каждом удобном случае он подробно пересказывал историю своего «падения», дополнительно поясняя: ждать теперь осталось недолго. Пройдет совсем немного времени, и он «вознесется», а его «здешнее тело» умрет. Вскоре он добился того, что его стали поторапливать:
— Когда же уже, а, Танис? — спрашивали мы у него. — Не опоздаешь на коронацию? Барин, особенно раздосадованный назойливостью Полуэльфа, как-то раз заявил:
— Достал меня этот Танис Полупенис! Сколько можно динамить? Имя прилипло, и иначе чем «Полупенис» мы Таниса больше не называли.
Вместе с друзьями Таниса тусовалась одна девушка по прозвищу Белка, она запомнилась нам как милая и разумная девушка. Но была и еще одна Белка, о которой мы хотели бы вам рассказать — та, что терлась временами возле царя Трандуила. Это была совсем другая Белка — до того глупая, что не переносила даже слова «наркотики».
Она считала, что это очень страшное дело. Если мы начинали курить в комнате коноплю, она тут же завязывала рот и нос платком, чем очень нас умиляла. Прикиньте: вы курите коноплю, а кто-нибудь сидит перед вами с завязанным в платочек лицом. Это ли не рай на земле, как обещают Свидетели?
