«В северной пальмире экстремизм набирает силу. Психология сторонников крайних взглядов примерно одинакова, а потому экстремисты разных толков очень хорошо понимают друг друга.
Справка „Стрелы“: „Грибные Эльфы“ — экстремистская экологическая организация, члены которой полагают, что природу необходимо защищать от человека любыми методами, включая насилие, уничтожение техники и т. д. Среди акций „эльфов“ — облавы на браконьеров и торговцев растениями, занесенными в Красную Книгу, охрана заповедников…
После этого в статье приводятся аналогичные справки по двум ОПОРГ, с которыми мы имели дело во время природоохранных кампаний, и дается весьма угрожающая оценка проведенной ими „работы“. Затем Щербаков вновь возвращается к нам, продолжая свои рассуждения о „смычке экстремистов самого разного толка“.
…ему вторят „Грибные Эльфы“: „Мы ненавидим всех!“ — говорится в одном из их манифестов. Их слова не расходятся с делом. В комитете по экологии лежат уже несколько десятков заявлений на „крайне зеленых“, обвиняемых в избиениях, поджоге туристических палаток и прочих „подвигах“. Так, прошлым летом группа „грибных“ обстреляла из помпового ружья лагерь так называемых „индеанистов“. Другой пример: во время работы в заповеднике в Псковской области группа „эльфов“ полностью разнесла внутренность здания местного совета…»
Нечего сказать — этой публикацией Щербаков здорово нам удружил. Мягко говоря, его просили несколько не о том, но Щербаков решил, что «острая» статья сделает нашей конторе хорошую рекламу. С его легкой руки «экстремистское клеймо» накрепко прилипло к нашей организации и лишь через много лет сменилось (так как в смысле экстремизма предъявить нам было нечего) на еще более абсурдные ярлыки типа «псевдоэкотеррористы» и «деструктивные мимикранты».[242] Впрочем, до этого было еще далеко, а пока на конференции «Greenpeace» в Москве было зачитано послание лидеров «Дружины Гринхипп», сообщавшее о якобы имевшем место внесении группы «Грибные Эльфы» в международный список экологических экстремистских организаций. Это сообщение сопровождало воззвание к другим экологическим организациям с просьбой бойкотировать наши акции и отказывать нам в какой-либо поддержке.
Невзирая на это, конференция «Greenpeace» не стала бойкотировать выступление Егора Панаева, который выступил на этом собрании с обращением от нашей организации по поводу вот какой проблемы. По словам Благодетеля, наглые финны пробили постановление о передаче значимой части лесов Карельского перешейка в долгосрочную аренду для целевого использования — рубок генерального назначения, иначе называемых «сплошные рубки».
Финны сумели сделать это достаточно тихо, не привлекая к факту аренды ненужного внимания, но выступление Панаева подняло вокруг этого события просто невообразимую вонь. Гринписовцы принялись «бить в барабан» изо всех сил, общественность всколыхнулась, и для пересмотра «вопросов аренды» была собрана специальная комиссия (возглавить которую поручили нашему Благодетелю).
В итоге финнам в аренде отказали, леса Карельского перешейка были (хотя бы на время) спасены, а мы вернули природе долг за те две фуры елок, которые вырубили в прошлом году в районе поселка Каменка. Этим мы как бы «подвели итоги», после чего собрали собственное заседание и принялись рассуждать: что достигнуто, чего мы лишились и каким образом наша организация станет действовать дальше?
Как мы уже говорили, инспирированные Гущином депутатские запросы уничтожили общественную инспекцию на корню.[243] Но мы не собирались сдаваться: кроме «оперативной природоохраны» у нас были в запасе и другие методы. Поэтому мы повесили камуфляжные ватники в шкаф и решили попробовать свои силы на новом поприще.
Им оказалась общественно-политическая арена: наша организация приобрела достаточную известность, чтобы во весь голос заявить о себе. Справедливости ради заметим, что до своей статьи про экстремистов А. Щербаков сработал про нас еще одну, несколько более «лояльную» публикацию. Она была озаглавлена «Особенности национальной охоты на браконьеров» и примечательна картинкой на обложке напечатавшей её газеты «Стрела» (№ 51-1):
В статье шла речь о работе одного из наших штабов (Московский вокзал) и о суровых буднях общественного лесного инспектора. Понятное дело, Щербаков и тут не преминул сгустить краски («с оптовыми нарушителями „эльфы“ разговаривают с суровостью сталинских троек…»), но в целом статья производила вполне благоприятное впечатление.
Другой материал выпустил в свет журналист «Вечернего Петербурга» А. Дмитриев, под броской шапкой «Молодые Грибные Эльфы» (№ 2 2000). Это было развернутое интервью, которое дал «Вечернему Петербургу» Крейзи, выступивший перед читателями в качестве «лидера молодежного экологического движения „Грибные Эльфы“».
Начал Крейзи неплохо, рассуждая «о росте числа молодых людей с активной жизненной позицией, охране заповедников и важности рекультивации можжевельника», но затем его интервью стало приобретать все более тревожную окраску. Это произошло, когда Крейзи повел речь о политических взглядах:
«Мы принимаем помощь людей независимо от их политических убеждений, нам достаточно их желания помочь делу сохранения природы. Я считаю положительным фактом, что с нами сотрудничают политические радикалы: люди часто через какие-то радикальные убеждения приходят к пониманию подлинных истин, которые оказываются потерянными в современном цивилизованном обществе…»
Затем политика утомила нашего команданте, и он заговорил о проблемах наркоманов и о необходимости легализации марихуаны. Некоторое время он рассуждал на эту тему, а потом перекинулся на глобальные вопросы.
«Древние языческие заповеди учили, что природа — это храм, и что нужно жить в гармонии с ней. Со временем человек решил, что может спокойно эксплуатировать природу, как ему хочется. Плоды такого отношения мы сейчас пожинаем в виде загубленных рек, озер и лесов», — заявил Крейзи совершенно охуевшему от таких речей журналисту. А потом подумал еще немного и закончил интервью вот какими словами: «Нас всех ждет неминуемая смерть в техногенном аду!»
Впрочем, это интервью — ничто по сравнению с тем, которое втрескавшийся кислотой Крейзи дал однажды питерскому телевиденью. Это произошло во время масштабного митинга, устроенного молодежным общественно-политическим движением «Единый Антинаркотический Фронт», в которое «Грибные Эльфы» входили в качестве одного из учредителей.
В тот раз мы подъехали к зданию Законодательного Собрания на микроавтобусе «Ford Transit», на боках и капоте которого красовались полуметровые эмблемы с символом нашей организации — кругом, в который вписаны три псилоцибиновые поганки. Вся площадь была заполнена людьми: здесь собралось человек четыреста, причем половина собравшихся была представлена бойцами ОПОРГ товарища Гребнева.
— Наркотикам — нет! — хрипло кричал в мегафон один из устроителей митинга. — Наркоторговцам…
— СМЕРТЬ! — разрывами фугасов отзывались Гребневские бойцы, в едином порыве скандируя свой партийный лозунг: — ДА, СМЕРТЬ!
Любопытная картина, должно быть, открывалась в тот день из ЗАКСовских окон. «Зазывалу» и его лозунги про наркотики было практически не слышно, так что единственный клич — который вихрем метался над площадью, бился о стекла и заставлял глухо вибрировать толстые каменные стены — был партийный клич соратников Гребнева.
В это время к нашему микроавтобусу подошел один из присутствующих на мероприятии тележурналистов, постучался в окно и принялся расспрашивать: что это за символика у нас на бортах, правда ли, что наша организация называется «Грибные Эльфы», и как контора с таким названием оказалась на митинге «Единого Антинаркотического Фронта»? Не может быть, чтобы мы и в самом деле являлись учредителями…
