Первое воскресенье июля 1846 года. После дня, проведенного в оратории в губительной жаре, возвращаясь в свою комнату в Приюте, дон Боско потерял сознание. Его уложили в постель. «Кашель, мокрота с примесью крови, лихорадка». Эти слова означали воспаление плевры туберкулезного характера, сопровождаемое высокой температурой и кровотечением из легких. Развивалась очень опасная в то время болезнь, особенно для тех, у кого это повторялось не раз.

Спустя несколько дней казалось, что дон Боско угасает. Он принял таинство Последнего Помазадия и Причастие. На стройках среди каменщиков, в мастерских среди молодых механиков молниеносно разлеталось известие: «Дон Боско умирает!» Каждый вечер в комнатку Приюта, где он лежал почти на грани смерти, приходили толпы испуганных, бедных ребят. Они были одеты в грязную рабочую одежду, лица их были перемазаны известью. Без ужина они бежали на Вальдокко. Там плакали и молились: Боже! Не дай ему умереть! Врач строго запретил все посещения, и санитар, направленный маркизой, никого не впускал в комнату больного.

Ребята были в отчаянии.

– Разрешите мне только взглянуть на него!

– Я не буду ничего говорить!

– Я хочу сказать ему только одно слово, лишь одно!

– Если бы дон Боско знал, что я здесь, он обязательно приказал бы меня впустить!

Восемь дней жизнь дона Боско висела на волоске. Нашлись такие, которые на протяжении этих восьми дней во время работы в поле под палящими лучами солнца, не выпили ни глотка воды, чтобы выпросить неба благодать возврата ему здоровья. В храме Матери Божьей Утешения маленькие каменщики молились днем и ночью. Всегда кто-нибудь стоял на коленях перед Мадонной. Иногда глаза слипались от усталости (после двенадцатичасового труда), но они героически оставались на посту молитвы. Иные – с подкупающим великодушием молодых – обещали Матери Божьей на протяжении всей жизни читать розарий ежедневно, другие – поститься на протяжении года только с хлебом и водой.

В субботу наступил кризис. Дон Боско был совсем обессилен. Малейшее движение вызывало кровотечение из легких. Ночью опасались конца. Однако получилось иначе. Наступило улучшение – благодать, выпрошенная у Мадонны ребятами, которым грозила опасность остаться без отца.

В конце июля, в воскресенье пополудни, дон Боско направился в сторону оратории, опираясь на палочку. Ребята бросились ему навстречу. Старшие усадили его на кресло, подняли высоко и торжественно занесли во двор оратории. Они пели и плакали от радости, эти его маленькие друзья. Плакал также и он сам. Все вошли в часовню и вместе горячо поблагодарили Бога за возвращение к жизни. В напряженной тишине дон Боско смог сказать лишь несколько слов:

– Моей жизнью я обязан вам. Будьте уверены, что с этого момента она будет целиком принадлежать вам!

Это были самые прекрасные слова, которые дон Боско произнес когда-либо. Они являются «торжественной присягой», в силу которой он целиком посвятил себя молодежи. Исключительно ей. Другие великие слова (являющиеся продолжением первых) он высказал на смертном одре: «Скажите моим ребятам, что я их всех ожидаю в небе».

Еще слабые силы, которые в этот день дон Боско имел в своем распоряжении, он использовал для беседы с каждым воспитанником лично для того – как он сам вспоминает – «чтобы заменить в возможные для исполнения все эти присяги и обеты, которые многие делали необдуманно, когда мне угрожала смерть».

Врачи предписали ему долгое выздоравливание в абсолютном покое. Дон Боско уехал в Бекки к матери и брату. Но твердо пообещал ребятам:

– Как только начнут падать листья, я снова буду среди вас.

Он путешествовал верхом на ослике. Остановился в Кастельнуово, «сброшенный осликом», а вечером прибыл в Бекки.

Во дворе радостно и громко приветствовали его племянники. Антони, который построил себе небольшой дом напротив, имел пятеро детей: 14-летнего Франческо, 12-летнюю Маргариту, 9 – летнюю Тересу, 6 – летнего Джованни и 3 – летнюю Францисску. Джузеппе тоже построил себе невдалеке собственный дом, в котором жил вместе с мамой Маргаритой и четырьмя детьми. Филомене было уже 11 лет, Розалии – Доминике – восемь, Франческо – пять, а маленький Людовико тихо попискивал в люльке.

Дон Боско остановился у Джузеппе. Превосходный воздух, молчаливая любовь матери, длительные прогулки, которые он совершал каждый вечер среди виноградников, где гроздья уже начинали розоветь, возвращали ему силы и здоровье.

Он регулярно писал письма дону Борелю, чтобы получать все новости о своих ребятах. В августе во время прогулки он дошел до Каприллио. Возвращался домой лесной тропинкой. Вдруг его остановил резкий окрик:

– Кошелек или жизнь!

Дону Боско стало не по себе:

– Я дон Боско. А денег у меня нет – сказал он.

Он посмотрел на мужчину, который вышел из-за дерева с серпом в руках. Изменившимся от волнения голосом дон Боско сказал:

– Кортезе, ты хочешь отнять у меня жизнь?

В этом обросшем щетиной лице он узнал парня, с которым подружился в туринской тюрьме. Юноша тоже узнал дона Боско и от стыда готов был провалиться сквозь землю.

Он поведал горькую типичную историю. Когда его освободили из тюрьмы, дома о нем никто не желал слышать. «Даже мать отвернулась от меня! Сказала, что я приношу позор семье. Работу тоже нигде не найти. Как только узнают, что я возвратился из тюрьмы, передо мной закрываются все двери».

Пока дошли до Бекки, дон Боско успел исповедовать его и сказал:

– А теперь пошли со мной.

Он представил его своим родным:

– Я встретил тут своего хорошего знакомого. Сегодня он поужинает с нами.

Рано утром, после Св. Мессы, дон Боско дал мальчику поручительное письмо к одному настоятелю прихода и к нескольким ремесленникам в Турине. На прощание крепко обнял его.

Наступил октябрь. Во время длинных уединенных прогулок дон Боско спокойно обдумывал планы на ближайшее будущее. Он предполагал возвратиться в Турин и поселиться в снятой комнате в доме Пинарди. Постепенно будет там размещать и бездомных ребят. Однако это место не очень подходящее для одинокого священника. По соседству находится корчма «Садовница», где до поздней ночи шумят пьяницы. Поэтому он должен поселиться не один, а с кем-нибудь, кто охранял бы его перед злыми языками. Подумал о матери. Но как ей об этом сказать? Маргарите 58 лет, а все жители в Бекке относятся к ней, как к королеве. Как оторвать ее от дома, от внуков, от спокойных ежедневных дел? Немного оправдывает мысль о теперешнем трудном положении в деревне. В 1846 году был плохой урожай, а на 1847 предполагался еще хуже.

– Мама – сказал он однажды вечером, собравшись с духом. – Может Вы бы хотели немного пожить у меня? Я снял на Вальдокко три комнаты и скоро поселю там бездомных ребят. Когда-то Вы мне сказали, что если я разбогатею, то никогда не приедете ко мне. Тем временем я беден, имею кучу долгов, а жить в одиночку в этом районе для священника небезопасно.

Маргарита задумалась. Она не ожидала такого предложения. Но дон Боско деликатно настаивал:

– Мама, а Вы бы не хотели стать матерью моим ребятам?

– Если считаешь, что это является Божьей волею, то я приеду – соглашается она.