– Да, мама. Я надеюсь, что ты не будешь иметь ничего против.

– Послушай меня внимательно, Джованнино: Я хочу, чтобы ты все спокойно обдумал. Если решишь – иди своим путем, не оглядываясь. Здесь самое важное, чтобы ты выполнил Божью волю. Приходский священник хочет, чтобы я повлияла на смену твоего решения, так как в будущем я могу нуждаться в твоей помощи. Но я тебе говорю: в этих делах мать не в счет. Я бедной родилась, жила убого и хочу бедной умереть. Более того, хочу сказать тебе сразу, что если бы ты, к своему несчастью, стал богатым священником, нога моя не ступит в твой дом. Запомни себе это хорошенько.

Старая крестьянка в черной шали говорила решительным тоном и с огромной энергией, которую излучало ее лило. Дон Боско никогда не забыл этих слов.

Джованнино уже почти принял решение, когда случилось непредвиденное. Спустя много лет, он вспоминает об этом так: «За несколько дней до моего вступления в монастырь мне приснился странный сон. Мне казалось, что я вижу толпу монахов в разодранных рясах. Они бежали в различных направлениях. Один из них подошел ко мне и сказал: „Ты ищешь покоя, но здесь его не найдешь. Бог готовит тебе другое место и другую жатву“».

Сон – дело обычное, ничего не значащее. Однако Джованнино должен был учесть, что для него сны были чем-то важным, хотя, быть может, не всегда удобным.

Он открыл душу перед своим другом Алоизом Комолло и получил ответ, типичный для этого набожного юноши, горячо верующего:

Отслужи новенну и напиши письмо моему дяде – приходскому священнику, а потом уже слепо слушайся. «В последний день новенны – вспоминает дон Боско – я вместе с Алоизом исповедался, принял Святое Причастие, выслушал Св. Мессу, потом служил к другой мессе у алтаря Матери Божьей Милосердной. После возвращения домой нас ожидало письмо от дона Комолло, дяди Алоиза, который писал: „Учитывая все обстоятельства, я бы не советовал твоему другу вступать в монастырь. Пусть станет семинаристом“».

Стать семинаристом – означало поступление в семинарию. Но откуда взять деньги? Эвазио Савио, друг Джованнино, подсказал ему:

– Иди в Турин и посоветуйся с доном Кафассо. Это лучший из священников, которые родились в Кастельнуово. Джузеппе Кафассо было всего 23 года, но он считался одним из лучших духовных руководителей душ. Много сомневающихся и встревоженных обращалось к нему за советом. Он жил в Турине в церковном интернате, совершенствуя курс теологии и одновременно занимаясь больными и заключенными.

Джованнино пришел к нему и представил свои сомнения. С большим спокойствием, не колебаясь, дон Кафассо сказал:

– Пройди курс риторики, потом поступай в семинарию. Проведение Божье объявит, чего ожидает от тебя. Относительно денег – будь спокоен, кто-то об этом подумает.

Во время этого разговора Джованни Боско столкнулся с важным элементом равновесия в своей жизни. Бурный темперамент водил его всегда среди мечтаний, проектов, сомнений, успехов и разочарований. Дон Кафассо, спокойный и уравновешенный, стал для него тактичным другом, мудрым советником и молчаливым благодателем.

Облачение семинаристов в те времена было важным событием. Кандидат в сан священника снимал с себя штатский костюм и надевал длинную черную сутану. Она должна была ему напоминать: «Хочу стать священником и жить так, как подобает священнику».

Воскресенье 25 октября. В церкви Кастельнуово перед обедней настоятель должен облачить Джованнино в сутану. Джованни Боско приближается к алтарю, неся перекинутое через плечо семинарское одеяние.

«Когда настоятель, дон Цинцано, велел мне снять штатский костюм, при словах „Господь да разденет тебя из человека старого с его привычками и способом поведения“ – я отметил про себя в глубине души: „Сколько устаревшего надо устранить! Боже мой, уничтожь все мои порочные привычки“. А потом, когда он добавил: „Да облачит тебя Господь в человека нового, сотворенного на подобие сердца Божьего, в справедливости, правде и святости“ – я вздохнул: „Боже мой, лишь бы только я в самом деле начал новую жизнь, согласно Твоей воле. Мария, приди мне на помощь!“»

После Святой Мессы – неожиданность. Дон Цинцано просит Джованнино сопутствовать ему на храмовом празднике в местности Барделла.

«Я согласился, но не очень охотно, только чтобы не огорчить дона Цинцано. Этот момент не был для меня подходящим. Я чувствовал себя как марионетка. Несколько недель я сосредоточенно готовился к этому дню, а тут вдруг оказался за праздничным столом среди людей, которые пришли сюда посмеяться, поговорить, поесть, попить и поразвлекаться. Что же общего с ними мог иметь кто-то, кто несколько часов назад получил одеяние святости, чтобы целиком посвятить себя Богу?

По дороге домой настоятель спросил меня, почему я был таким задумчивым. Со всей искренностью я ответил, что происходящее там совсем не соответствовало утреннему торжеству. Вид священников, которые вели себя несерьезно среди подвыпивших гостей, произвел на меня удручающее впечатление. Если бы я должен был стать священником, подобным этим – добавил я – лучше уже сразу снять это одеяние».

Последние четыре дня, отделяющие Джованнино от поступления в семинарию, провел он в молчаливом размышлении. Сформулировал себе в это время семь постановлений, которые означали коренной поворот в его прежней жизни. Они звучали так:

«Я подошел к иконе Пресвятой Девы и решительно обещал исполнить эти постановления, даже за цену наибольших пожертвований».

Не всегда это ему удавалось, так как и он имел свои человеческие слабости, но основное направление в работе было определено.

30 октября Джованнино должен был прибыть в семинарию. Накануне вечером в Суссамбрино он укладывал в небольшой сундучок свое приданное, которое приготовила ему мама Маргарита.

«Моя мать – пишет он – смотрела на меня такими глазами, будто хотела мне что-то сказать. Улучив момент, отвела меня в сторону и сказала:

– Джованнино, ты получил одежду священника. Я чувствую огромную радость, которую может в связи с этим переживать мать. Однако помни, что не одежда вызывает уважение у людей, а добродетель. Если когда-нибудь ты бы засомневался в своем призвании, ради Бога, не запятнай этого одеяния. Сними его сразу. Лучше я буду иметь сына – бедного земледельца, чем священника, который бы пренебрегал своими обязанностями. Когда ты родился, я посвятила тебя Матери Божьей. Когда начал учиться, я велела тебе любить эту нашу Матерь. Теперь поручаю тебе целиком довериться Ей. Я плакал, когда она взволнованно окончила речь.

– Мама – прошептал я – спасибо тебе за все, что ты сделала для меня. Твои слова я никогда не забуду.

Ранним утром я отправился в Киери и в тот же день вечером поступил в семинарию».

С высоты белой башни солнечные часы послали ему первое приветствие. Под щитом часов виднелась надпись: «Печальным время тянется медленно, радостным – быстро проходит». Это было хорошее жизненное правило для молодого человека, которому в этих стенах предстояло провести 6 лет.