Долгожданный визит Муссолини в Германию произошел в сентябре 1937 года. Нацисты принимали его в Берлине с большой помпой. Бульвары были украшены и залиты светом, лучшие немецкие кинорежиссеры и правительственные чиновники сделали все, чтобы зрелище было великолепным и все прошло без сучка и задоринки. Вечером 28 сентября Гитлер и Муссолини обратились с речами к массовому слету на берлинском стадионе Майфельд («Майское поле»), представлявшем собой часть комплекса, построенного к Олимпийским играм 1936 года. Сообщалось, что там собралось около миллиона человек, но это было явным преувеличением, так как Майфельд вмещает всего 250 000. Энтузиазм собравшихся не знал удержу, несмотря на то что перед этим прошла гроза и все вымокли до нитки.

После вступительного слова министра пропаганды Йозефа Геббельса, представившего гостя, Муссолини выступил с речью; говорил он по-немецки. Дуче подчеркнул, что фашизм и нацизм — это две формы проявления одного и того же феномена. То, что мир называет ось Рим-Берлин, берет начало с осени 1935 года, когда Италия, страдавшая от санкций, наложенных на нее пятьюдесятью двумя нациями, нашла друга в лице Германии. Италия и Германия вели общую борьбу с коммунизмом в Испании. Единство двух наций, насчитывающих 115 миллионов человек, навеки нерушимо.

Однако нацистских вождей тревожила одна деталь: Муссолини не был антисемитом. Антисемитизм казался нацистам неотъемлемой частью борьбы с еврейским большевизмом. Почти во всех других странах их фашистские и правые союзники были антисемитами. Национал-социалисты в Венгрии, «Железная гвардия» в Румынии, «Аксьон франсез» и другие правые профашистские организации во Франции — все были антисемитами, как и сэр Освальд Мосли в Британии, который перенес свою преданность Муссолини на Гитлера. Но Муссолини никогда не выступал и не совершал никаких действий против евреев.

Некоторые нацисты считали, что Гитлер должен поговорить об этом с Муссолини и убедить его стать антисемитом. Гитлер с этим не согласился. Он не хотел, чтобы Муссолини решил, будто он пытается вмешиваться во внутренние дела Италии, и считал, что Муссолини будет этим раздражен и это приведет к осложнениям их отношений. Гитлер не сомневался, что Муссолини в свое время станет антисемитом, так как антисемитизм лежит в сути природы любого фашистского и националистического движения.

Несмотря на позицию Гитлера, некоторые нацистские официальные лица все же подняли этот вопрос перед Муссолини во время его визита в Германию. 28 сентября, за несколько часов до его выступления на Майфельд, они спросили его, почему он не осознает еврейскую угрозу Италии. Муссолини сказал, что его меньше тревожат 70 000 итальянских евреев,[3] чем миллионы черных новой итальянской империи в Африке. Важно заставить итальянцев осознать превосходство белой расы над черной. Он считает, что добился в этом успеха, так как только три итальянки опозорили себя сексуальными связями с черными. Он отдал приказ избить их и сослать на пять лет в концентрационный лагерь.

В марте 1938 года Гитлер приказал немецким войскам войти в Австрию и объявить аншлюс (присоединение) Австрии к Германии. Шушниг был взят под стражу. Евреи согнаны в Вену, где их заставили мыть тротуары и мостовые. Некоторые из них бежали в Берлин, где люди были настроены менее антисемитски, чем в Вене. Муссолини незадолго до этого предупредил Шушнига, что ничем не сможет ему помочь, если Гитлер вторгнется в Австрию. Во время последующего плебисцита аншлюс был поддержан большинством населения. Немцы ликовали, что родина фюрера теперь включена в Германский рейх и что теперь у них «Ein Volk, em Reich, ein Furer» («Единый народ, единая страна, единый вождь»).

Спустя четыре дня, 16 марта, Муссолини говорил на эту тему в Палате депутатов. Как обычно, когда он считал необходимым изменить свою политику, он не пытался скрывать этот факт, а подробно объяснял причины изменения. Он напомнил депутатам, как в 1934 году после убийства Дольфуса послал войска на границу к Бреннеру, чтобы предотвратить аншлюс. Но теперь он осознал, что громадное большинство австрийского народа приветствуют союз с Германией, так что было бы политически неверно и глупо противодействовать воле большинства народа. За прошедшие четыре года международная ситуация в корне изменилась, так как западные державы попытались задушить итальянский народ, введя санкции против Италии во время эфиопской войны. Поэтому в октябре 1936 года Италия заключила союз с Германией и образовала ось Рим-Берлин. Германия теперь — друг и союзник Италии, и они не позволят никаким разногласиям из-за Австрии разрушить их единство. В Италии население скоро дойдет до 50 миллионов, в Германии — уже 80 миллионов, и они вместе образуют непобедимый блок в центре Европы.

В апреле 1938 года, после того как леди Чемберлен переговорила с Муссолини и написала затем Невиллу Чемберлену, Муссолини подписал Англо-итальянский договор, по которому он обязался вывести свои войска из Испании, как только закончится гражданская война. Чемберлен приветствовал это соглашение как возобновление дружбы между Англией и Италией.

После визита Муссолини в Берлин настала очередь Гитлера приехать в Рим. Это произошло 3 мая 1938 года. В течение его шестидневного пребывания в Риме было множество банкетов и речей, подчеркивавших солидарность и надежность оси Рим-Берлин. Гитлера раздосадовало, что протокол требовал от него, как главы немецкого государства, остановиться в Квиринале у короля Виктора Эммануила, а не у Муссолини. Во дворце ему не понравились ни кухня, ни беседы, однако все-таки несколько разговоров по поводу международного положения с Муссолини состоялось. Они пришли к согласию продолжать оказание помощи Франко до тех пор, пока он не победит в Испании коммунистов. Гитлер сообщил Муссолини, что взял на себя защиту су детских немцев в Чехословакии и что, возможно, это приведет к международному кризису. Муссолини пообещал Гитлеру, что Италия не станет противиться его действиям в Чехословакии. Ни разу во время этих разговоров Гитлер не коснулся вопроса о евреях и не стал убеждать Муссолини проводить политику антисемитизма.

14 июля 1938 года «Джорнале д'Италиа» опубликовал статью под заголовком «Фашизм и проблемы расы». Статья вскоре стала известна как «Расовый манифест». Официально было заявлено, что это коллективный труд группы ученых министерства народной культуры, однако Муссолини рассказал Чиано, что сам набросал большую часть манифеста. На самом деле статья была написана 25-летним антропологом Гвидо Ландра после интервью с Муссолини, в котором дуче объяснил ему, что надо написать. В «Расовом манифесте» утверждалось, что итальянцы на протяжении двух тысяч лет были арийской расой и что евреи членами итальянской расы не являются. Нацистские газеты Германии приветствовали появление этого манифеста.

30 августа Муссолини в веселом настроении обсуждал с Чиано, что делать с евреями. Он сказал, что их можно отправить в северную оконечность Итальянского Сомали, где имеются богатые природные ресурсы, которые евреи могут разрабатывать. Например, они могут заняться ловлей акул, а «величайшее преимущество этого занятия состоит прежде всего в том, что многих из них при этом съедят».

Маргерита Сарфатти была напугана новой антисемитской политикой. Она побывала у Чиано, который посоветовал ей не волноваться: он уверен, что с ней ничего плохого не случится. Однако она решила эмигрировать в Соединенные Штаты. Маргерита была на приеме у Чиано, а не у Муссолини, потому что их любовная связь закончилась несколько лет назад. Теперь Муссолини был влюблен в Кларетту Петаччи.

Они встретились впервые в сентябре 1933 года, когда Кларетте исполнилось 19, а Муссолини — 50 лет. Он ехал в автомобиле с шофером из Остии в Кастель-Фузано, а ее вез по той же дороге ее жених, лейтенант военно-воздушных сил Федеричи. Когда машина Муссолини обгоняла Федеричи, дуче заметил Кларетту и обернулся посмотреть на хорошенькую девушку. Она поймала его взгляд и помахала ему рукой. Он остановил машину, приказал остановиться Федеричи, вышел из автомобиля и поговорил с Клареттой. Она сказала, что беспредельно восхищается им, Дуче, и они условились встретиться вновь в Риме, где жила девушка.