Она молча слушала его и, наверное, улыбалась, так как лица её Дмитрий не видел, но чувствовал. Она сидела в ногах его постели, повернувшись к нему спиной, он видел, как вздрагивала её спина. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что он не спит и это происходит с ним наяву. Ведь он свободно отвечал ей, не как во сне. Во сне оно всё по-другому. Если хочешь что-то сказать, то часто не можешь, потому как язык твой становится чужим, и получается от усилий твоих одно непонятное мычание, словно ты немтырь.

А здесь речь его течёт плавно, словно мысли. Может, это и есть мысли…

– И с Невзором, Берегиня, я разберусь, кто он и как… Только вот почему именно мне нужно во всём этом разбираться, если даже допустить, что и ты и Невзор правы? Почему выбор пал именно на меня? Или я не такой, как другие? Чем я лучше или хуже всех? Что во мне есть такое, что привело вас ко мне? Я уже думал о том, что Невзор появился не случайно именно здесь, хотя я сам привёл его в свой дом. Потому как во сне ты это мне сказала. Ты, наверное, причастна к этому, если верить всему, что ты говоришь.

– Ты прав, Дмитрий, я сделала так, чтобы ты отца увёл к себе. Он плохо перенёс переход.

– А разве такой есть?

– Много чего есть на свете, чего даже ты со своими знаниями не можешь предположить. Вы всё забыли за тысячу лет. Нет, вы не поглупели – вы разучились понимать мир, который вас окружает. У вас осталась память от рождения только искать материнскую грудь, и то это в первый свой час рождения. А потом вас уже начинают приучать к другому образу жизни, к бутылочке молока, к резиновой пустышке, чтобы вы сопели и не плакали, в то время как вам нужна грудь матери с молоком, с которого вы начали бы познавать мир, мир человека! Ведь вместе с материнским молоком вы познаёте нежность, добро, любовь и сострадание. А это главная, коренная основа человека. Потому как молоко матери даёт силы взрасти не только вашему телу, но и вашей душе, стать ей более чувствительной и тонкой. И чувствовать не только свою беду и радость, но и боль окружающих. Но вам вместо молока матери кладут бутылку с коровьим молоком. И вы начинаете познавать мир скота – вот откуда в вас жестокость и вседозволенность размножения. И от этого же неприятие небесных сил, дающих вам знания, которыми обладают многие наши люди. А все искусственные заменители молока убивают в вас волю с раннего детства, с колыбели. И потом, уже взрослыми, вы тоже едите пищу рабов. Вы этого не замечаете, такой у вас уклад жизни, и вы считаете его нормальным. И от этого уже никуда не деться. Всё уже потеряно…

– Ну, если у нас так плохо, зачем вы пришли в наше время? Почему не остались, где жили? Почему не боролись с теми, кто хотел привести вас в рабство? У нас нет рабства! Это я тебе точно говорю! Мы – свободный народ! У нас своя Родина, мы не маемся по чужбинам. Веру мы выбираем ту, в которую хотим верить… Чем же у нас плохо? Люди стали другими? Но это уже от вас пошло, отчего вы тут и оказались.

– Пока не знаю, что привело меня в ваше время, только мы вышли из небытия. Мы должны были, по настоянию волхва, уйти на закат, я же упросила отца вести люд на зарю. Что меня подтолкнуло на это, я пока не знаю, но думаю, что скоро получу эти знания… Знаю, что только ты сможешь отправить нас назад.

– Слышал уже! Но кому это надо? И почему именно я?

– Этим Дед Небесный управляет, и нужно это вам. Мы лишь посланы сюда из небытия, чтобы соединиться, чтобы Русь осталась вольная. Мы ведь были тысячу лет назад вольным родом последние… Да и ты, охотник, звал меня сюда – я знаю… Вина перед тобой за то, что вошла в твои сны ещё тогда, в детстве. Просто я часто ловила твои лучи.

– Какие ещё лучи?

– Те, которые несёт каждый человек. И ты в том числе.

– Но вы-то откуда о них знаете?

– Знаем… Но мне кажется, всё это здесь ни при чём – другое уготовано нам. Ты потерпи, Леший, я скоро буду всё знать.

– Когда я смогу увидеть тебя, Ведея? Ты предстаёшь всегда передо мной ненастоящей…

– Скоро, Леший, может, завтра – не знаю. Со мной беда приключилась при переходе… Но это потом, при встрече…

– Почему ты никогда не показываешь своё лицо?

– Я не хочу, чтобы ты тосковал сильно после этих снов и искал среди толпы моё лицо. Хочу, чтобы просто я была в твоей памяти…

– В последний раз ты оставила мне свой начельник. Ты хотела, чтобы я знал, что ты есть? Я ведь помню его из каждого своего сна, когда ты приходила. У тебя всегда были распущены волосы…

– Сейчас плат на мне… Коса у князя осталась.

– Как?!

– Он вырвал её, когда мы уходили… Он любит меня…

– Но разве это любовь?

– В человеке всегда всего поровну, Леший: и любви, и ненависти, и добра, и зла.

Проснулся Леший с тяжёлой головой. Сон не исчез из его сознания. Он лежал и как бы повторял слова Ведеи, чтобы ничего не забыть. Надо же такому присниться!.. За окнами уже было солнце, кричал во всё горло петух на соседнем заборе, видно, он и разбудил. Невзора в избе не было, но Дмитрий уже знал, где он – на яру встречает зарю. Вечером уходит, чтобы поговорить с предками, утром – ото сна да тьмы очиститься. Странно, но Леший почувствовал, что Невзор – счастливый человек. Проснулся – не стал думать, как бы набить желудок, а пошёл встречать своего бога, потому что истинно верил в него. А он вот, Дмитрий, лежит и прислушивается к себе. Верить или не верить ему в то, что происходит вокруг него? Может, правда, мы всё позабыли, утратили безвозвратно…

К Сохатому Леший пришёл к обеду. Тот, обнажившись по пояс, разбросав по всему двору сети, солил рыбу. Увидев Лешего, он легко поставил почти полный бочонок с солёными карасями на верстак и махнул ему рукой.

– Заходи! Сейчас чайку сварганим, посидим, а то я всю ночь на рыбалке был, поговорить охота, а не с кем.

– Тебе с этим повезло, у меня вот от разговоров голова пухнет. Говоруны, наоборот, приходить стали и во сне, и наяву… Только неведомо, откуда. Странностей много. Вчера уж думал, крыша съезжает, но тут дело не во мне. Человека того помнишь? Ну, что я от магазина к себе увёл?

– Да помню, не пьяный был. А что с ним? Ушёл куда?

– Да нет, у меня. Только он такое мне рассказывает…

– Что он может рассказать? Он вроде как того…

– Да он умнее нас…

– Тогда чего?

– Ну, а разговор передавать тебе страшно – ещё самого за дурака сочтёшь…

– Да брось ты! Рассказывай!

Выслушав Лешего, Сохатый долго курил на чурбаке, глотая холодный чай.

– Ты ничего не пил такого эти дни?

– Ты что, не веришь?

– Тебе верю, в голове только не укладывается. А впрочем, ты будто рассказал мой далёкий детский сон. Ещё в детдоме я его видел… А может, и не видел… Тоже блажь какая-то в голове была. Только её-то потом выбили. Может, и правильно.

– Да не блажь это, что-то другое, особенное. Надо к Колесникову сходить…

– Нашёл психиатра! Они же блажь дубинкой выбивают. Хотя он и не такой.

– Может, посоветует чего?

– А что к нему идти, вон он сам идёт. В сельсовет, видно, пошёл.

Сохатый поднялся и махнул рукой участковому. Тот вошёл во двор, окинул взглядом сети и направился к ним.

– Пьёте опять! Делать вам нечего, в жару такую.

Колесников бросил свою папку на траву и опустился в тени сарайчика.

– Во, видишь, Леший, и посоветовал… Хорошо хоть без протокола, советчик…

Сохатый сел рядом с Колесниковым.

– В фуражке не жарко, Анискин?

– Достал ты меня! Что звал? – И к Дмитрию: – А к тебе, Леший, я сейчас заходил. Хотел с гостем твоим поговорить, так без тебя не стал.

– Опять русалку ищешь?

– Да баба с ножиком – это полбеды.

– А что случилось? – Леший поднялся на ноги.

– Много чего! Теперь не с ножиком, теперь с мечами бегают.

– Ну, а я-то с какого боку?

– Да не ты, гость твой связан со всем этим, и допросить мне его надо. В городе четверо мужиков объявились, одеты так же, как твой знакомый. На окраине города их милиция забрать хотела. Вооружены были мечами и несли всякую околесицу то про князей, то про чёрных людей Христовых. Сначала их понять было трудно: словно не по-нашему говорили – видно, хотели ментов в заблуждение ввести. Потом только поняли, что они психи, – медслужбу вызвали, а они уже говорят нормальным языком. Похоже на шизофрению. Но почему четверо сразу? Может, секта какая? Только врач с психушки их пригласил в гости, и они, на удивление, пошли за ним. Вот тут он их и прикрыл, а потом газ сонный пустили, разоружили. Мечи отправили на экспертизу.