Встав с кровати, она подошла к окну. В кабинете матери-настоятельницы по-прежнему горел свет. Она быстро надела джинсы и свитер и, перебежав под дождем через двор, постучала в дверь.
Войдя внутрь, она увидела сестру Мэрайю Бейкер, которая сидела за письменным столом и работала. Она удивленно подняла голову.
– Это ты, Дженни? Что случилось? Что, не можешь заснуть?
– Сестра, завтра я уезжаю, я только хотела поставить вас об этом в известность. Я возвращаюсь на Сент-Джон.
– Так скоро, Дженни? Но почему?
– Помните, я рассказывала вам, что не знаю о местонахождении подводной лодки, которую нашел Генри и ищет Диллон? По-моему, я смогу ему помочь в поисках. Я засыпала, и тут-то меня и осенило.
Сидя на веранде ресторана «Тэртл-бей», Фергюсон смотрел вдаль, на канал имени сэра Фрэнсиса Дрейка,[14] на острова, резко выделявшиеся черными точками на фоне темного неба, пронизанного оранжевыми лучами заходящего солнца.
– Какой необыкновенный вид, – сказал бригадный генерал, потягивая вместе с Диллоном фруктовый пунш.
– «Солнце садится, изящно умирая», сказал бы поэт, – пробормотал Диллон.
Без умолку трещали цикады, во мраке ночи перекликались птицы. Встав, Фергюсон подошел к краю веранды.
– Боже мой, я и не подозревал, что вы, дружок, питаете склонность к поэзии.
Диллон закурил, над зажигалкой «зиппо» блеснул и погас огонек. Он усмехнулся.
– Сказать по правде, я самый настоящий литературный гений, бригадный генерал. Я играл Гамлета в Королевской академии. Я до сих пор помню большую часть текста этой роли. – Неожиданно изменив голос, он стал поразительно похож на Марлона Брандо. – «Я мог бы стать иным, претендовать на титул»
– Не пытайтесь разжалобить меня, Диллон, на данном этапе вашей жизни. Если жалеть о прошлом, ничего хорошего из этого не выйдет, потому что все равно изменить ничего не удастся. К тому же вы и так потратили слишком много времени зря на эти чертовы игры. Надеюсь, вы отдаете себе в этом отчет. Давайте будем жить сегодняшним днем. Главное, что заботит меня в настоящий момент, – это то, почему этот чертов Сантьяго так хорошо информирован.
– А меня, вы думаете, это вовсе не интересует?
Через вход, увенчанный аркой, в зале появился Сантьяго, за которым шел Альгаро. Оглядев сидящих на веранде, он увидел Диллона и Фергюсона и подошел к ним.
– Мистер Диллон? Я – Макс Сантьяго.
– Я знаю, кто вы, сеньор, – ответил Диллон на великолепном испанском языке.
Весь вид Сантьяго выражал удивление.
– Позвольте вас поздравить, сеньор, – ответил он на том же языке. – Такая беглость речи среди иностранцев встречается редко. – Повернувшись к Фергюсону, он добавил по-английски: – Очень рад видеть вас в Кэнил-бей, бригадный генерал. Желаю вам приятного аппетита, господа. – И он удалился в сопровождении Альгаро.
– Он знает, кто вы, и знает, кто я, – сказал Диллон.
– Я заметил. – Фергюсон встал. – Давайте примемся за еду, я чертовски голоден.
Качество обслуживания было сносным, еда – превосходной, и Фергюсон от души наслаждался трапезой. Вдвоем они выпили бутылку розового шампанского «Луи Редерер» и принялись за морских устриц, зажаренных в раковинах гребешков с красным стручковым перцем и в шафрановом соусе, за которыми последовали салат «Цезарь» и фазан, запеченный в сухарях. Фергюсон, заткнув салфетку за ворот сорочки, поглощал все с завидным аппетитом.
– По правде сказать, сынок, на самом деле я неприхотлив в еде, но разве можно удержаться при виде всего этого!
– Помню-помню – англичанин за границей?
– Вряд ли мне стоит говорить, что Фергюсон самая что ни на есть шотландская фамилия, Диллон. К тому же, как я вам уже говорил, моя мать – ирландка.
– Да, но Итон, Сэндхерстское военное училище, гвардейский гренадерский полк – все это странным образом сочетается в одном лице.
Фергюсон налил себе еще немного шампанского.
– Великолепный напиток. Прозрачный, как стеклышко. Как это необычно.
– Царь Николай сам его изобрел. Он говорил, что хочет, чтобы шампанское можно было видеть насквозь.[15]
– Чрезвычайно интересно. Никогда об этом не слышал.
– Впрочем, это ему не помогло, большевики прикончили его.
– Я рад, что вы произнесли слово «прикончили», Диллон. Это значит, что вы не совсем конченый человек. Что поделывает наш друг Сантьяго?
– Обедает, сидя у выхода из сада у вас за спиной. Кстати, обратите внимание на образину рядом с ним, его зовут Альгаро. Наверное, это его телохранитель. Тот самый, который протаранил меня, пустив машину под откос, и стрелял из обреза.
– О боже, это же невозможно пить! – Фергюсон попросил официанта принести вместо кофе чай. – Как вы думаете, что нам теперь следует предпринять? Сантьяго явно прессингует и хочет, чтобы мы об этом знали.
– По-моему, мне нужно поговорить с Карни. Если кто и имеет какое-то представление о том, где может находиться подводная лодка, то это он.
– Ваше предложение представляет собой не только образец грамматического изящества, дружок, но и звучит разумно. А вы знаете, где его можно сейчас найти?
– О да.
– Отлично. – Фергюсон встал, взял свою панаму и трость из ротанга. – Тогда пойдемте.
Загнав машину на стоянку у Монгуз-джанкшн, Диллон заглушил двигатель и вынул из кармана пиджака автоматический пистолет бельгийского производства в кобуре.
– Это еще что такое? – осведомился Фергюсон.
– Незаменимая штука. Я оставлю ее под приборной доской.
– По виду смахивает на дамский пистолет.
– И, подобно большинству дам, добивается своего, бригадный генерал, поэтому не следует относиться пренебрежительно к слабому полу. – Диллон прикрепил кобуру под приборной доской. – О'кей, теперь пойдемте. Поглядим, удастся ли нам найти Карни.
По набережной они прошли от Монгуз-джанкшн до бара «У Дженни». Войдя, они увидели, что он заполнен почти наполовину. Билли Джонс стоял за стойкой бара, а Мэри с еще одной официанткой обслуживали посетителей, пришедших пообедать. Заняты были всего четыре столика, Карни сидел за одним из них.
Капитан Серра и еще трое человек с «Марии Бланко» сидели за столиком в угловой кабинке. В их числе был и помощник капитана Герра. Диллон запомнил его еще с первого вечера, хотя уже то, что Герра сказал: «Вот он», после чего они умолкли, само по себе служило достаточным тому подтверждением.
– Привет. – К ним подошла Мэри Джонс. Диллон улыбнулся.
– Мы подсядем за столик к Бобу Карни. Бутылку шампанского. Любого, какое есть!
– На двоих. – Фергюсон вежливо приподнял свою шляпу. Мэри пожала ему руку, обнажив зубы в радостной улыбке.
– Этот мужчина мне нравится. Где вы его откопали? Мне нравятся настоящие джентльмены.
– Проводи их к столику Боба, женщина. И займись ими прямо сейчас.
– Он тут ни при чем, – сказал Диллон. – Он просто бригадный генерал. Сказывается армейская выучка.
– Бригадный генерал. – Зрачки Мэри расширились от удивления.
– Ну да, ведь и у вас в армии они встречаются, – смущенно произнес Фергюсон.
– Ну, так мы пойдем и присоединимся к Бобу Карни, дорогуша, – сказал еще раз Диллон.
Билли перегнулся через стойку бара.
Карни как раз доедал бифштекс с жареным картофелем, у локтя стояла банка пива. Когда они подошли, он поднял голову.
– Добрый вечер, мистер Диллон.
– Это мой друг, бригадный генерал Чарльз Фергюсон. Можно к вам присесть?
Карни улыбнулся.
– Это производит впечатление, должен предупредить, бригадный генерал, что мне удалось дослужиться только до капрала, да и то в морской пехоте.
– А я служил в гвардейском гренадерском полку, – в тон ему ответил Фергюсон. – Надеюсь, вы не против?
– Черт побери, конечно нет. По-моему, мы, ребята из отборных частей, обязаны держаться вместе. Присаживайтесь. – Когда они, пододвинув себе стулья, сели, он снова принялся за бифштекс и заговорил, обращаясь к Диллону: – Вы когда-нибудь служили в армии, Диллон?
