Трэверса не было. Открыв входную дверь, он увидел, что дождь по-прежнему льет как из ведра. Несмотря на это, он решил выйти прогуляться, чтобы проветриться, а на самом деле просто потому, что делать все равно было нечего. Достав из платяного шкафа старое теплое полупальто, он надел его, взял зонтик и спустился по ступенькам на улицу. Чувствовал он себя хорошо, впрочем, так было всегда, когда шел дождь. Но его по-прежнему не отпускала тревога по поводу того, как обстоят дела. Свернув к Миллбэнк и замедлив шаг, он перевел взгляд на парк у Виктория-тауэр[6] и Темзу.

На Сент-Джоне по каким-то непонятным причинам принято ездить по левой стороне улицы, как и в Англии. Тем не менее в этот дождливый лондонский день Генри Бейкер сделал то, что на его месте сделало бы большинство американцев, прежде чем перейти через улицу. Посмотрев налево, он сделал шаг вперед и угодил прямо под колеса автобуса Лондонского управления транспорта, двигавшегося с правой стороны. Несмотря на то что до Вестминстерской больницы было рукой подать, а машина «скорой помощи» прибыла на место происшествия в считанные минуты, все это оказалось ни к чему, потому что к тому времени, когда она доставила его в травматологическое отделение, он был уже мертв.

На Сент-Джоне было начало одиннадцатого утра, когда Дженни Грант, пройдя по набережной, добралась до кафе и, поднявшись по ступенькам, вошла в бар. Билли подметал пол. Подняв голову, он улыбнулся.

– Отличный теплый денек выдался сегодня. Мистер Генри уже звонил?

– Разница во времени – пять часов. – Она взглянула на часы. – Там сейчас начало четвертого, Билли. Время еще есть.

В дальнем конце бара показалась Мэри Грант.

– В кабинете тебя просят к телефону. Звонят из Англии, из Лондона.

Дженни сразу заулыбалась.

– Генри?

– Нет, какая-то женщина. Ты пока поговори, дорогая, а я пойду сварю тебе чашечку кофе.

Дженни пронеслась мимо нее и скрылась за дверью кабинета. Мэри тем временем налила немного воды в кофеварку. Из кабинета донесся пронзительный вопль. Встревожившись, Билли и Мэри переглянулись и поспешили туда.

С ошеломленным видом Дженни сидела за письменным столом. В руке она сжимала телефонную трубку.

– Что случилось, дорогая? – спросила Мэри. – Скажи своей Мэри.

– Звонит сотрудница Скотланд-Ярда из Лондона, – прошептала Дженни. – Генри мертв. Он попал в автомобильную катастрофу.

Она беспомощно заплакала. Мэри взяла у нее трубку.

– Алло, вы слушаете?

– Да, – послышался бесстрастный голос – Прошу прощения за горе, причиненное женщине, которая подошла к телефону. Сообщать такое известие – дело не из легких.

– Конечно, милочка, но ведь у вас такая работа.

– Не могли бы вы выяснить, где он остановился в Лондоне?

– Не вешайте трубку. – Мэри повернулась к Дженни. – Ей нужен адрес, по которому он остановился.

Дженни сказала адрес.

Было около пяти. Трэверс, которому звонил Фергюсон, попросивший встретиться с ним, дожидался его в вестибюле морга на Кромвель-роуд. Через несколько минут туда быстрым шагом вошел бригадный генерал.

– Извини, что заставил тебя ждать, Гарт, но мне приходится поторапливаться. Нужно провести вскрытие, это необходимо для судебного осмотра трупа коронером и присяжными заседателями, однако мы не можем этого сделать до тех пор, пока он не будет официально опознан.

– Я разговаривал с молодой женщиной, которая живет у него дома. Ее зовут Дженни Грант. У нее сильный шок, но она намерена прилететь сюда как можно скорее. Завтра должна быть здесь.

– Хорошо. Я не хочу тут болтаться. – Фергюсон вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный пополам лист бумаги. – Это постановление суда, составленное судьей у себя в кабинете, которое наделяет контр-адмирала Гарта Трэверса правом провести официальное опознание трупа. Давай этим и займемся.

В этот момент показался служитель морга в форменной одежде.

– Джентльмены, нет ли среди вас бригадного генерала Фергюсона?

– Это я.

– Профессор Мэннинг вас ждет. Сюда, пожалуйста, сэр.

Покойницкая озарялась лампами дневного света, который с силой отражался от выложенных белым кафелем стен. В комнате стояли четыре операционных стола из нержавеющей стали. На ближайшем к ним лежал труп Бейкера, его голова покоилась на подставке. Высокий худой мужчина в халате хирурга ждал их. По обеим сторонам от него стояли двое работников морга. Трэверс с неприязнью отметил, что у всех на ногах были зеленые резиновые калоши.

– Здравствуй, Сэм. Спасибо, что зашел, – сказал Фергюсон. – Это Гарт Трэверс.

Мэннинг обменялся с ним рукопожатием.

– Нам можно идти, Чарльз? А то у меня билеты в «Ковент-Гарден».

– Конечно, старина. – Вынув ручку, Фергюсон положил чистый бланк на край операционного стола. – Контр-адмирал Трэверс, можете ли вы официально опознать в этом человеке Генри Бейкера, гражданина США, проживающего на острове Сент-Джон, который входит в состав Виргинских островов, принадлежащих Соединенным Штатам?

– Да.

– Распишитесь вот здесь.

Трэверс расписался, и Фергюсон вручил бланк Мэннингу.

– На этом все, Сэм, мы тебя покидаем. – Кивнув Трэверсу, чтобы он следовал за ним, Фергюсон направился к выходу.

Фергюсон поднял стеклянную перегородку в своем «даймлер-бенце», чтобы водитель не слышал разговора.

– Ну и дела! – сказал Трэверс – Я до сих пор не могу прийти в себя.

– Теперь мы оказались в довольно занятном положении, – отозвался Фергюсон.

– Что ты имеешь в виду?

– Местонахождение подводной лодки. Выходит, он унес его с собой в могилу?

– Конечно. Я и забыл.

– С другой стороны, возможно, его девушка, эта Грант, что-то знает. Ведь она жила в его доме, ну и так далее.

– Отношения между ними были не такими, как ты думаешь. Они носили чисто платонический характер. Я и видел ее всего раз. Я был проездом в Майами, а они как раз в это время там оказались. Очаровательная молодая женщина.

– Что ж, будем надеяться, что это средоточие добродетелей поможет разрешить стоящую перед нами проблему.

– А если нет?

– Тогда придется придумывать что-то другое.

– Интересно, как посмотрит на все это Картер.

Фергюсон застонал.

– Думаю, лучше поставить его в известность о происшедшем. Пусть порадуется, мерзавец. – Он протянул руку к установленному в машине телефону и набрал номер инспектора сыскной полиции Лейна.

Точно в это время Фрэнсис Пэймер, стремглав домчавшийся на «порше-кабриолете» из Лондона до своего загородного дома в Хэтерли-корт, в графстве Хэмпшир, поднимался по огромной лестнице, направляясь в комнату матери на втором этаже. Этот дом принадлежал его семье уже пять веков, и всегда, когда ему доводилось приезжать сюда, он испытывал радость. Но не сейчас. Его ум был занят более важными мыслями.

Постучавшись в дверь спальни, он вошел и застал мать на роскошной кровати с пологом на четырех столбиках. Рядом с ней сидела медсестра в форменной одежде. Матери было восемьдесят пять лет. Уже очень старая и лишившаяся сил, она лежала, закрыв глаза.

Сиделка поднялась.

– Здравствуйте, сэр Фрэнсис. Мы вас не ждали.

– Знаю. Как она себя чувствует?

– Неважно, сэр. Недавно приходил врач. Он говорит, что она может умереть и на следующей неделе, и через три месяца.

Он кивнул.

– Можете отдохнуть. Я хочу немного поговорить с ней. Сиделка вышла. Пэймер присел на край кровати и взял мать за руку. Она открыла глаза.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – спросил он.

– А-а, это ты, Фрэнсис, какой приятный сюрприз. – Голос ее был еле слышен.

– У меня были дела неподалеку, мама, и я решил заглянуть.

– Очень любезно с твоей стороны, дорогой.

Встав, Пэймер закурил и подошел к камину.