Серра увеличил скорость, «Мария Бланко» рванулась вперед, подпрыгивая на волнах. Сантьяго снова поднес к глазам бинокль, поймал в окуляры силуэт «Морского охотника» и улыбнулся.

– Ну, давай, Диллон, давай, – пробормотал он.

Взрыв последовал в следующее мгновение, раскроив днище судна. То, что произошло, было настолько ужасно, что ни у Сантьяго, ни у капитана Серра, ни у оставшихся троих членов экипажа не было времени сообразить, в чем дело. Мир раскололся у них на глазах, и «Мария Бланко», задрав нос, пошла ко дну и скрылась в волнах.

Стоя на ходовом мостике «Морского охотника», они сначала увидели ослепительно яркую вспышку оранжевого пламени. Спустя секунду-другую донеслось эхо оглушительного взрыва, прокатившееся над морем. Затем пламя исчезло под водой, и снова воцарилась темнота. Боб Карни тут же заглушил мотор.

Было очень тихо.

– Счастливого пути на дно! – сказал Фергюсон.

Диллон посмотрел назад в прибор ночного видения.

– Подводная лодка номер 180 опустилась еще глубже. – Он убрал прибор ночного видения в рундук под приборной доской. – Он ведь говорил, что на борту яхты есть взрывчатка, не так ли?

– Нам надо вернуться, может, кому-нибудь из экипажа яхты удалось остаться в живых, – сказал Карни.

– Ты действительно так считаешь после всего, что произошло? – тихо спросил Диллон. – Сент-Джон – в этой стороне.

Карни снова запустил мотор, катер рванулся вперед, навстречу ночи. Диллон спустился по трапу в рубку. Сняв костюм для ныряния, он натянул комбинезон, разыскал пару сигарет и вышел на палубу к поручню покурить.

Спустившись по трапу, Фергюсон подошел к нему.

– Боже мой! – тихо произнес он.

– Не думаю, что он имел к этому делу какое-то отношение, бригадный генерал, – сказал Диллон и закурил. Во мраке блеснул огонек зажигалки «зиппо».

Наутро, в самом начале одиннадцатого, медсестра ввела всю троицу в отдельную палату больницы на Сент-Томасе. Диллон был одет в брюки из черного рубчатого плиса, хлопчатобумажную рубашку и черную кожаную куртку, которая была на нем и в первый день. Фергюсон выглядел, как и раньше, элегантно: в панаме, яркой куртке и при галстуке гвардейского гренадерского полка. Дженни полулежала, подоткнув подушку под голову, вся ее голова была в белых бинтах.

Мэри, которая сидела рядом и вязала, встала при их появлении.

– Я оставлю вас с ней наедине, только, ради бога, джентльмены, постарайтесь не слишком утомить ее.

Она вышла. Сделав над собой усилие, Дженни слабо улыбнулась.

– Трое моих мушкетеров.

– Это еще что за сказки? – Карни взял ее за руку. – Как ты себя чувствуешь?

– Впечатление такое, будто провела здесь всю жизнь.

– Это пройдет, дорогая моя, – сказал Фергюсон. – Я переговорил с начальником больницы. Все, что вы только пожелаете, включая лечение, будет сделано. Об этом мы уже позаботились.

– Спасибо, бригадный генерал.

Повернувшись к Диллону, она молча посмотрела на него.

– Я еще вернусь, дорогая, – сказал Боб Карни. – Береги себя.

Он повернулся к Фергюсону. Тот кивнул, и они вышли.

Присев на краешек кровати, Диллон взял ее за руку.

– Ты ужасно выглядишь.

– Знаю. Как у тебя дела?

– Отлично.

– Как прошла операция?

– Нам удалось заполучить чемоданчик Бормана. «Лирджет» ждет бригадного генерала в аэропорту. Мы повезем чемоданчик обратно в Лондон.

– Ты так говоришь, будто завладеть им было проще простого.

– Дела могли принять оборот и похуже. Хватит говорить об этом, Дженни, это бессмысленно. Сантьяго и его приятели, этот зверь Альгаро – все они нас уже больше никогда не побеспокоят.

– Разве можно быть в этом уверенным?

– Это так же верно, как то, что крышка гроба закрывается, – бесстрастно произнес он.

На лице Дженни мелькнуло выражение, отдаленно напоминающее боль. Она на мгновение закрыла глаза, потом вновь открыла их.

– Люди на самом деле не меняются, не правда ли?

– Я такой, какой есть, Дженни, – просто ответил он. – Но ты ведь это знала.

– Я увижу тебя снова?

– Думаю, вряд ли. – Поцеловав ей руку, Диллон встал, подошел к двери и отворил ее.

– Диллон, – окликнула она.

Он обернулся.

– Что, Дженни?

– Храни тебя Бог. Будь осторожен.

Дверь за ним тихонько захлопнулась. Она закрыла глаза и вскоре уснула.

Карни получил разрешение пройти вместе с ними по бетонированному покрытию аэродрома туда, где стоял «лирджет». Рядом шел носильщик, кативший перед собой тележку с багажом. Один из пилотов вышел им навстречу и стал помогать носильщику укладывать вещи в багажное отделение, пока Диллон, Фергюсон и Карни стояли у подножия трапа.

Бригадный генерал поднял руку с чемоданчиком.

– Спасибо вам, капитан Карни. Если вам когда-нибудь будет нужна помощь или я смогу оказать вам услугу… словом, я в вашем распоряжении. – Они обменялись рукопожатием. – Берегите себя, друг мой, – сказал он и стал подниматься в самолет по трапу.

– И что дальше? – спросил Карни. – Я хотел сказать, как будут развиваться события в Лондоне?

– Решать премьер-министру, – ответил Диллон. – Это будет зависеть от того, что он решит делать с этими документами.

– Это было так давно…

– И такая точка зрения имеет право на существование.

Поколебавшись, Карни спросил:

– А как насчет этого парня по фамилии Пэймер? Что будет с ним?

– Откровенно говоря, я не подумал об этом, – спокойно ответил Диллон.

– Да нет, ты подумал. – Карни покачал головой! – Да поможет тебе Бог, Диллон, ты никогда не изменишься. – Сказав это, он отвернулся и пошел обратно по бетонированной полосе.

Диллон поднялся в самолет и, усевшись в кресло рядом с Фергюсоном, пристегнул ремни безопасности.

– Хороший парень, – сказал Фергюсон.

Диллон кивнул.

– Лучше и быть не может.

Второй пилот втянул трап внутрь самолета, закрыл дверцу и забрался в кабину, где уже сидел его коллега. Через секунду взревели моторы, и самолет рванулся вперед. Несколько мгновений спустя он уже набрал высоту и полетел по направлению к морю.

Фергюсон посмотрел в иллюминатор.

– А вот и Сент-Джон.

– Да.

Фергюсон вздохнул.

– Мне кажется, нам нужно обсудить, как будут разворачиваться события после нашего возвращения.

– Не сейчас, бригадный генерал. – Диллон закрыл глаза. – Я устал. Давайте поговорим попозже.

Когда Карни вернулся к себе домой в Чоколит-хоул, тот показался ему как никогда безлюдным. Он стал бесцельно бродить, переходя из одной комнаты в другую, потом направился на кухню и достал из холодильника банку пива. Когда он вышел в гостиную, зазвонил телефон.

Звонила его жена Кэри.

– Привет, милый, как у тебя дела?

– Отлично, просто отлично. Как дети?

– С ними, как всегда, нет никакого сладу. Они по тебе скучают. Я позвонила тебе совершенно случайно. Мы сейчас на автозаправочной станции, неподалеку от Орландо. Я остановилась здесь, чтобы заправиться.

– Жду не дождусь, когда вы приедете.

– Теперь уже немного осталось. Тебе, наверное, одиноко там одному. Какие новости, есть что-нибудь интересное?

На лице Карни появилась еле заметная улыбка. Он глубоко вздохнул.

– Да, в общем-то, ничего особенного. Обычная текучка.

– Пока, милый, нам уже пора ехать.

Положив трубку, он отпил немного пива и вышел на крыльцо. Стоял великолепный вечер, воздух был так чист, что он видел без труда острова на противоположной стороне Пилсбери-саунд и даже дальше. Далеко до них, хотя и не так далеко, как до того места, где сейчас Макс Сантьяго.

Был вечер следующего дня, часы показывали почти шесть. По другую сторону письменного стола в кабинете Фергюсона в Министерстве обороны сидел Саймон Картер. Его лицо побелело, он весь дрожал, когда Фергюсон закончил говорить.