Внезапно позвонили из дома. Мать сломала ногу. Из-за перебоев с электричеством в здании не работал лифт, и она поскользнулась на лестнице. Эта новость сначала ошеломила меня, но затем я быстро собралась, схватила такси и помчалась туда. Отец читал лекции в университете, по дому суетилась горничная. Кроме нее никого не было видно, и квартира казалась удручающе пустынной и тихой. Тишина была такой пронзительной, что звенело в ушах и кружилась голова.

Мать лежала на кровати, закрыв глаза. Ее бледное, как алебастр, изможденное лицо сверкало, как полированная мебель, стоявшая вокруг. Левое колено было в гипсе. Я постаралась подойти как можно тише и присела в кресло у кровати. Она открыла глаза.

– Вот и ты, – сказала она просто.

– Тебе больно? – спросила я.

Она протянула руку и погладила меня по пальцам. Яркий маникюр на ногтях облез, отчего руки казались непривычно чужими.

Она вздохнула и поинтересовалась:

– Как продвигается твой роман?

– Да так себе… Пишу каждый день понемногу, но не уверена, что кому-то будет интересно его читать.

– Поскольку ты твердо решила стать писательницей, не стоит думать о таких вещах.

Впервые за все время она заговорила о моей работе. Я молча смотрела на нее. Мне страшно хотелось наклониться и крепко обнять ее, сказать, как сильно я ее люблю, как мне нужна ее поддержка, чтобы не пасть духом.

– Может, съешь чего-нибудь? – предложила я, не отважившись на объятие.

Она отрицательно покачала головой.

– А у твоего друга все в порядке? Она ничего не знала о том, что Тиан-Тиан лечился в центре для наркоманов.

– Он нарисовал множество иллюстраций, просто превосходных. Возможно, я вставлю их в свою книгу.

– Ты не переберешься сюда ненадолго? Всего на недельку?

Я улыбнулась в ответ.

– Конечно, ведь моя кровать еще на месте?

Горничная помогла привести мою старую комнату в рядок. С тех пор, как Чжуша переехала в отремонтированную квартиру, там больше никто не жил. На книжной полке скопился толстый слой пыли, а на самом верху по-прежнему восседал мохнатый игрушечный орангутанг. Когда в окно заглянуло заходящее солнце, комнату пронизали лучи мягкого и теплого света.

Я ненадолго прилегла на кровать, и мне приснился сон. Будто я еду куда-то по улице на старом, еще школьном, велосипеде, а мне навстречу попадаются знакомые лица. Неожиданно рядом со мной останавливается черный пикап и оттуда выскакивают несколько мужчин в масках. Главарь банды машет им рукой, не выпуская розового мобильника, жестом показывая, чтобы они затащили и меня, и велосипед в машину. Мне светят фонариками прямо в глаза и выпытывают секретные сведения о местонахождении какого-то важного лица.

– Где генерал, говори! – Они пристально смотрят мне в лицо и снова выкрикивают: – Давай, колись! Где генерал?

– Я не знаю!

– Не лги! Посмотри хорошенько на кольцо у тебя на пальце. Как может женщина не знать, где скрывается ее муж? – Я в полной растерянности смотрю на левую руку. И действительно, у меня на безымянном пальце сверкает красивое кольцо с огромным бриллиантом.

– Но я и правда ничего не знаю, хоть убейте! – в отчаянии кричу я.

Когда я проснулась, отец был уже дома. У меня в комнате по-прежнему было тихо, но я поняла, что он вернулся и что время близилось к ужину по едва уловимому тонкому аромату сигары, проникавшему в спальню с балкона.

Я встала, вышла на балкон и поздоровалась с отцом. Он уже переоделся в домашний костюм. Было видно его небольшое брюшко и уже поредевшие седые волосы, взъерошенные ветром. Он молча смотрел на меня, а потом спросил:

– Выспалась?

Я утвердительно кивнула, улыбнулась:

– Я отдохнула, поднабралась сил, так что хоть сейчас в горы, охотиться на тигра.

– Ну и отлично. Пора ужинать. – Он положил мне руку на плечо, и мы вошли в гостиную.

Маму уже усадили за стол в удобное кресло с бархатной подушкой. От сервированных блюд шел аппетитный запах, в носу защекотало от пряных ароматов.

Вечером мы с отцом сыграли в шахматы. Мать лежала на кровати и наблюдала за нами. Мы рассеянно болтали о разных вещах, пока разговор не зашел об одном из самых значительных событий в жизни любого человека – о браке. Не желая общаться на эту щекотливую тему, я быстренько сложила шахматные фигуры в коробку, искупалась и легла спать.

Лежа в постели, я позвонила Тиан-Тиану и во всех подробностях описала ему свой сон, спросив, что все это значит. Он ответил, что в глубине души я неосознанно предчувствую успех своего романа, но что поддаюсь обычному, свойственному человеческой природе, страху.

– Неужели? – скептически заметила я.

– Об этом лучше поговорить с Дэвидом У, – посоветовал Тиан-Тиан.

Неделя пролетела очень быстро. Большую часть времени я проводила с матерью, смотря с ней телевизор, играя в карты и с удовольствием уплетая домашнюю вкуснятину, по которой стосковалась: суп из зеленой фасоли и корней лотоса, пудинг с ямсом и кунжутом, оладья из протертой репы. Вечером накануне отъезда ко мне зашел отец, чтобы поговорить по душам.

– Помнишь, как в детстве ты часто убегала и бродила по городу одна? И, в конце концов, заблудилась. По большому счету, ты всегда была девушкой, которая сбивается с пути, – сказал он.

Я курила, сидя в кресле-качалке.

– Верно. И у меня мало что изменилось.

– Другими словами, ты ведешь себя слишком рискованно и постоянно надеешься на чудо. Конечно, это не смертельные ошибки… Но в жизни все порой не так просто, как кажется. Для матери и для меня ты всегда останешься нашей дорогой невинной девочкой…

– Но ведь… – я попыталась возразить, однако он жестом велел мне замолчать.

– Мы никогда не пытались останавливать тебя и не запрещали делать то, что тебе хотелось. Мы просто не могли поступать иначе… Но тебе следует помнить одну очень важную вещь. Что бы ты ни совершала, ты должна быть готова взять на себя ответственность за последствия собственных поступков. Вот ты всегда рассуждаешь о свободе личности по Сартру, но ведь любая свобода все равно ограничена определенными рамками или условиями.

– Согласна, – я выдохнула колечко сизого дыма. В открытое окно кабинета задувал свежий ветерок, доносивший до меня слабый аромат стоящей в вазе лилии.

– Родители всегда понимают своих детей. Никогда не следует пренебрежительно думать о старших как о старомодных людях.

– А я и не думаю, – не совсем искренне ответила я.

– Ты слишком эмоциональна. Если у тебя плохое настроение, ты все видишь в мрачном свете. Если ты рада, то тебе море по колено.

– Но, честно говоря, это мое естественное состояние.

– Одно из условий, которое необходимо соблюдать, если хочешь стать настоящим писателем, заключается в следующем: нужно отбросить тщеславие и научиться быть независимой в этой ненадежной профессии, где многое решает случай. Не обольщайся успехом, не довольствуйся в жизни только творчеством. Прежде всего ты человек и женщина и лишь затем – писательница.

– Вот именно поэтому я хожу на танцы в сандалиях и платьях на бретельках, посещаю психоаналитика, читаю хорошие книги, ем полезные для здоровья фрукты, богатые витаминами А и С, принимаю кальций в таблетках и вообще изо всех сил стараюсь вести себя как умная и совершенно исключительная женщина, – попробовала успокоить его я и добавила: – Обещаю, что скоро зайду навестить тебя и маму.