Робер потерял равновесие и, поскользнувшись на залитых кровью осколках стекла, упал на одно колено, но тут же поднялся.

– Очень впечатляюще, – пробормотал Сен-Себастьян.– Что ты хотел доказать этим, Робер? – Небрежно поигрывая бичом, он смотрел на маркиза.– Неужто ты и впрямь полагал, что сможешь мне помешать?

– Проклятье…

Маркиза охватило отчаяние. Выбегая из дома сестры, он нимало не сомневался, что сумеет вызволить дочь. Разве могут вырождение и порок противостоять силе отцовской любви? Стоит лишь взять негодяев на мушку, как зло вострепещет и обратится в ничто. Только теперь до него дошло, насколько был глуп этот план.

– Бедный Робер, такой добродетельный и наивный! – Сен-Себастьян жестом пригласил остальных мужчин полюбоваться на незадачливого маркиза.– Видишь, чем все закончилось? У меня была лишь она, а теперь есть и ты.

Он помолчал и спросил:

– Полагаю, вы сообщили супруге графа, куда направляетесь? Но… бедная женщина, кажется, овдовела. Вопрос мой неделикатен, прошу меня извинить, – барон повернулся к своим приспешникам.– Господа, не хочет ли кто-нибудь отвести его в комнату на конюшне? Там у меня прохлаждается и Ле Грас, правда сейчас компаньон из него никудышный. Впрочем, вы ведь, Эшил, наверняка найдете способ развлечь нашего гостя, пока я не придумаю, как с ним поступить.

Глаза Эшила де Кресси загорелись.

– Маркиз весьма привлекателен, благодарю. Надеюсь, вы мне позволите провести с ним какое-то время?

Де Монталье побледнел, догадавшись, что его ожидает.

– Он не хочет!

Эшил пришел в полный восторг.

– Когда я с ним разберусь, он утратит строптивость.

– Не сомневаюсь, – кивнул Сен-Себастьян, подталкивая безгласного де Монталье к де Кресси.– Но для начала свяжите его… во избежание лишних сюрпризов.

Эшил захихикал.

– А может, заняться им прямо здесь – у нее на глазах?

– Мы это сделаем, но не здесь и попозже. Барон протянул руку и сорвал с плаща Робера плетеные галуны.

– Вот. Вяжите покрепче. Не сопротивляйтесь, мой милый, иначе вашей дочурке несдобровать.

Маркиз покорно завел за спину руки. Убедившись, что пленник надежно связан, Сен-Себастьян сказал:

– Здесь становится горячо. Нам следует перебраться в другое местечко. Эшил надулся.

– Сколько у меня времени?

– Возможно, час. Но не больше.

– Прекрасно. Мне этого хватит, – де Кресси потащил пленника к выходу.– Я всегда ношу с собой небольшое шильце, маркиз. Вы поразитесь, узнав, для чего оно служит.

Мерзко хихикнув, он вытолкнул Робера из комнаты.

– Зачем нам перебираться куда-то, Клотэр? – спросил недовольно Боврэ.– Я не люблю прерываться.

– Я тоже, барон, – медленно сказал Сен-Себастьян.– Вот почему мы и уходим. В одну потайную часовню, служившую секретным прибежищем еще для маркизы де Монтеспан. Там нам никто уже не помешает.– Он повернулся к столу и взглянул на Мадлен.– Думаю, вы, я и она поедем в карете. Остальные последуют за нами верхом.

– Но, дорогой друг, – возразил де Ла Сеньи, – вы обещали дать нам какое-то время…

Сен-Себастьян кивнул.

– Да, обещал. И оно у вас есть. Я должен написать несколько писем. Позабавьтесь с ней, но осторожно, не причиняя большого вреда Мучить и бить ее я запрещаю. Отвожу каждому по четверть часа. Сначала вы, де Ла Сеньи, потом Боврэ, затем Шатороз. И помните: ей надлежит оставаться девицей.

Он повлек сотоварищей к выходу, с улыбкой бросив расплывшемуся в улыбке красавцу:

– Развлекайтесь.

Мадлен услышала, как захлопнулась дверь, и задержала дыхание. Лежа лицом вниз, она увидела, как туфли молодого аристократа переступают через валяющихся на полу мертвецов, и содрогнулась от отвращения.

– Де Ла Сеньи, – спросила она, стараясь говорить как можно спокойнее, – зачем вам все это? Неужели в вас нет ни капли стыда или сострадания? Подумайте, что с вами станется, когда эта история получит огласку?

Она ощутила жар, исходящий от ищущих рук, и услышала хриплый от нарастающего возбуждения голос:

– Огласки, моя дорогая, не будет. Не пройдет и недели, как все позабудут о вас. Кроме того, вы – часть испытания. И, надо отметить, весьма приятная часть. Расслабьтесь, милая, вам тоже будет приятно.

Бесстыдные пальцы насильника впились в тело Мадлен. Де Ла Сеньи тяжело задышал, она не сопротивлялась. Все бесполезно, все безысходно, бороться уже ни к чему. В глаза ей бросилась скорченная фигурка Кассандры. Где Сен-Жермен? Почему он медлит, почему не идет? Девушка застонала и закусила губу, тщетно силясь забыться. Спасти ее уже попытались двое мужчин, но один из них теперь плавает в луже собственной крови, а второй захвачен и отдан во власть развратного негодяя. Медлен зажмурилась и со всем жаром своей измученной и отчаявшейся души стала молить небеса ниспослать ей сумасшествие.

Отрывок из письма барона Клотэра де Сен-Себастьяна к одному из своих сообщников.

Не датировано.

«…В эту потайную часовню можно попасть со стороны Сены. Она расположена в подземельях монастыря, который веков пять назад процветал, а теперь развалился. Вход в секретный туннель находится на набережной Малакэ, между улицами де Сен-Пер и де Сейн. Он завален тяжелыми глыбами. Место сырое и мрачноватое, прихватите с собой дубинку – от крыс.

…Ходят слухи, что обряды, подобные нашим, творились там еще во времена короля-паука. Часовню определенно использовали и позже, поскольку о ней упоминает мадам Ла Вуазин, приближенная маркизы де Монтеспан, а план катакомб перешел мне от деда.

Отель «Трансильвания» выстроен прямо над ней, и я нахожу этот факт довольно забавным. Не символично ли, что именно под ногами веселящейся и утопающей в роскоши знати Парижа будут твориться самые мрачные ритуалы, наделяющие своих приверженцев могуществом куда большим, чем им может дать что-либо другое, включая монаршую власть?

Не исключено, правда, что в это убежище возможно проникнуть и из отеля, хотя я сам подобного пути не нашел и сомневаюсь, что он кому-то известен. Но, согласитесь, риск, что нас обнаружат, все-таки есть и, чтобы его исключить, я буду вынужден наряжать караулы. Приготовьтесь, нести эти вахты в свой черед придется и вам. Впрочем, удовольствие от участия в подготовке жертвы к пиковому моменту обряда с лихвой компенсирует все неудобства. Даже мельком взглянув не нее, вы это тотчас поймете, а потому собирайтесь, не мешкая, круг вас зовет. Но будьте более чем осторожны. Вспомните, какой удар нанесла нам болтливость приспешников де Монтеспан.

Подобные письма я отправляю всем членам круга. Минула полночь, скоро пробьет час. Повелеваю вам к трем явиться в часовню. Если придете раньше, будет совсем хорошо.

Неявка будет расценена как непослушание, а вы ведь знаете, как поступают с ослушниками. Предавший круг все равно остается кругу полезным, правда уже в новом качестве, и если вы недогадливы, то я подскажу вам в каком.

Вернее, подскажет сам ритуал, ибо на алтарь сегодняшней ночью возляжет тот, кто нас предал.

За сим позвольте остаться вашим покорным слугой,

барон Клотэр де Сен-Себастьян».

Часы на отдаленной колокольне пробили час, когда впереди замаячило огромное мрачное здание. Сен-Жермен пришпорил берберского жеребца, на скаку изучая темнеющую громаду. Ворота, должно быть, заперты, подходы к ним, скорее всего, охраняются сторожами. Несколько окон светятся, это уже кое-что, одно – французское – кажется, даже открыто.

Граф придержал коня, обдумывая, не стоит ли ему воспользоваться этим окном, как вдруг завизжало железо. Створки ворот распахнулись, в темном проеме появились два всадника. Они пришпорили лошадей и поскакали к Парижу. Сен-Жермен, весьма довольный, что пребывает там, где находится, прижал своего бербера к кустам окружавшего здание парка.