Надеюсь, вы все еще помните вкусы Боврэ? Представляю, что испытает Мадлен, когда ее тело возьмут единовременно трижды. Жаль, что Боврэ так груб; почему-то мне кажется, он не сможет сдержать дурные порывы. Ему, вероятно, захочется пригласить в компанию де ла Сеньи. Донасьен будет доволен, он любит смотреть, а барон нуждается в зрителях. Вы ведь, конечно, помните тот бесхитростный способ соития, изобретенный Боврэ, который позволял ему проникать собственной плотью спереди и жезлом дьявола, сзади? За последние несколько лет этот способ был неоднократно опробован и значительно усовершенствован. Наблюдения говорят, что процесс протекает довольно болезненно, но, безусловно, не для того, кто его совершает.

Так-то, Робер. К тому времени, как мы вырвем у твоей дочери сердце, она будет счастлива умереть. Каждое надругательство, над ней совершенное, будет причинять ей невыносимые муки. Мы оскверним ее всеми путями, какие только возможны, чтобы заслужить одобрение в глазах сатаны.

Этого не случилось бы, если бы ты отдал ее нам раньше. Она бы стала одной из нас, а участвовать в наших обрядах гораздо приятнее, чем возлежать на алтаре в качестве жертвы. Так что в позоре своей дочери и в ее мучительной смерти повинен ты сам. Думай об этом, прежде чем ударяться в бесплодные поиски.

Уверяю, для наших обрядов давно найдено новое место. Нас никто не подозревает, мы неуязвимы, и сплочены. Знаю, эта мысль больно ранит тебя, как и мысль, что дитя твое ежесекундно находится в моей власти.

Я не забыл, как ты переступил через нашу клятву, Робер. Я не забыл, что лишился из-за тебя своего имущества и богатства. Я не забыл, что ты воспитывал свою дочь у монахинь. Предупреждаю, вина с тебя не снята, и в новом году ты будешь отмечен кругом. Скоро за твою жизнь никто не даст и гроша.

Твои попытки найти нас Мадлен не спасут, сам же ты рискуешь при том угодить в ловушку. Тогда ты умрешь скорее, чем это намечено, а мы лишь возрадуемся, ибо найдем на своем алтаре две жертвы вместо одной. Обращаться с прошением к королю тебе тоже не стоит. Его величество Людовик XIV неразворотлив, он не успеет и почесаться, как твоя дочь будет мертва.

И вот еще что. Не втягивай в это дело кого-то. Нас более чем достаточно, чтобы угомонить всех, кто осмелится тебе помогать. Ты потерял свою дочь, разве этого мало? Терять друзей тоже мучительно, милый Робер.

До встречи, которая рано или поздно наступит.

Всегда твой,

Сен-Себастьян».

Сен-Жермен пробудился от непонятной тревоги. Он обвел взглядом альков, где стояла его спартанская койка, но ничего неприятного не обнаружил. Граф потер ладонями веки, чело его рассекла морщина раздумья. Затем он кивнул, словно подавая себе знак, и встал. Полы египетского халата тихонько зашелестели, когда владелец этого роскошного одеяния прошел в кабинет.

Это было то самое помещение, где состоялось его первое объяснение с Мадлен. На мгновение ему показалось, что гранатовое колье девушки все еще валяется на полу. Воспоминание о том, с какой решимостью маленькая упрямица запирала секретную дверь, заставило его улыбнуться, но вскоре оно померкло, вытесненное дурными предчувствиями.

На каминной полке горела одна свеча. С ее помощью Сен-Жермен затеплил остальные светильники. В кабинете, залитом вечерними сумерками, сразу стало светлее, но беспокойство не проходило. Сен-Жермен дернул за шнур звонка и в задумчивости уставился на астролябию, словно та могла дать ответ на волновавший его вопрос.

– Хозяин? – окликнул его вошедший в комнату Роджер, склоняясь в поклоне.

– Да? – Сен-Жермен обернулся.– Закройте дверь поплотней. То, что я хочу сообщить вам, не назначено для чьих-либо досужих ушей.

Роджер выполнил распоряжение и в ожидании замер. Через одну его руку было перекинуто полотенце, другой он прижимал к себе тазик для умывания.

– Думаю, мне лучше принять ванну, – сказал Сен-Жермен и принялся расхаживать по кабинету.– Ванна, затем – простая одежда. Пожалуй, льняные или шерстяные чулки. И рубашка из Персии, с вышивкой в русском стиле. И ботинки с тупыми носами. Проверьте, чтобы каблуки и подошвы были прочны. Я чувствую, сегодня защита не помешает.

– Как будет угодно хозяину, – поклонился слуга.

– Еще приготовьте плащ из лосиной кожи. Мне необходимо уйти.

Увидев лежащее на каминной полке письмо, граф резко остановился. Он развернул сложенный вдвое листок, быстро пробежал по тексту глазами, и лицо его помрачнело.

– Доминго-и-Рохас видел Ле Граса, а Ле Грас видел Доминго, – сухо произнес Сен-Жермен, поднося бумагу к огню. Он держал ее в руке до тех пор, пока пламя не стало лизать его пальцы.

– Когда?

– Нынешним утром. Саттин полагает, что этому негодяю не известно, где находится гильдия, но это слабое утешение. Ле Грас обнаружил, что его бывшие сотоварищи находятся в городе, и может доставить нам немало хлопот.

Граф быстрыми движениями развязал пояс халата.

– На этом пока все, – сказал он, но вдруг передумал: – Кстати, Роджер, направьте ко мне Эркюля. Я должен дать ему кое-какие инструкции прямо сейчас.

Сен-Жермен нагнулся, чтобы поправить поленья в камине, и засмотрелся на языки пламени. Ему вдруг почудилось, что на него смотрит Мадлен. Не обращая внимания на жар, он подался вперед, едва не опалив ткань распахнутого халата.

Дверь снова открылась, и в комнату несколько неуклюже вошел Эркюль.

– Хозяин? – промолвил он, ибо граф не оборачивался.

– Эркюль, – задумчиво произнес Сен-Жермен, – завтра ты мне, пожалуй, понадобишься.

– Вот как? Что ж, хорошо.

Сен-Жермен оттряхнул ладони и выпрямился.

– Сегодня вечером мне оседлают бербера, но завтра будет нужна карета. Не согласишься ли ты ею править?

Эркюль растянул губы в улыбке.

– Я поведу карету хоть в ад, только бы взять в руки вожжи.

Ответной улыбки кучер не получил.

– Возможно, именно это от тебя и потребуется. Подумай, прежде чем соглашаться. Если ты подведешь меня, я – мертвец. Причем ты тоже можешь погибнуть.

– Скажите, – спросил Эркюль, помедлив мгновение, – угроза исходит от Сен-Себастьяна?

– Да.

– Понятно.

Кучер пристально посмотрел на графа. Когда он заговорил, слова его были тверды.

– Если вам угрожает Сен-Себастьян и я могу что-то против этого сделать, то я сделаю это, даже ценой своей жизни или души. А если вы не позволите мне принять в этом участие, я буду считать, что вы меня подвели.

Сен-Жермен кивнул. Он, в общем-то, и не ожидал иного ответа.

– Мне понадобится дорожная карета, Эркюль. Поручаю тебе ее подготовить. Снаряди полную упряжь. Нам предстоит далекое путешествие.

– Насколько далекое, господин граф?

– Мы отправляемся в Англию. Мой друг Мер-Эрбо хочет, чтобы я доставил в Лондон несколько писем. Разумеется, тайно. Никого не удивит мой внезапный отъезд. А это даст нам возможность уладить два дела одновременно.

– Кто еще едет? – спросил Эркюль, освежая в памяти дорогу на Кале.– Я хочу подготовить смену лошадей по пути, но не знаю, сколько людей будет в карете.

– Полагаю, попутчики наберутся, – медленно сказал Сен-Жермен.– Роджер поедет следом – в другой карете, но это не касается ни тебя, ни меня. Возможно, я прихвачу с собой пару алхимиков – из тех, что трудятся под нами, в подвале. Им неблагоразумно здесь оставаться.

Эркюль кивнул. Сен-Себастьян мстителен. Всякого, кто останется, настигнет его рука.

– Я помогу им скрыться, – сказал он.– Располагайте мной.

– Хорошо. Роджер скажет, где ожидать и в котором часу. Точно следуй его указаниям, повинуйся ему как мне самому.

Он помедлил, затем продолжил.

– Я также поручаю тебе лично озаботиться тем, чтобы под полом кареты был настелен свежий слой земли. Подходящую землю ты найдешь в особой клети на конюшне. Роджер тебе покажет, убедись, что она не просыплется в щели, прежде чем мы тронемся в путь. Это самое главное.