С верою и молитвою остаюсь в мире сем вашим кузеном по крови и братом во Христе,

аббат Понтнеф, С. Дж».

В уютной столовой особняка д'Аржаньяков всяческие предлоги для поддержания беседы были давно исчерпаны. На своем конце стола Жервез открывал вторую бутылку бордо, не обращая никакого внимания на рыбное филе с грибами и свежим омаром, проваренным в масле. Ни это изысканное блюдо, ни два овощных салата, один из которых был приготовлен по-генуэзски, не могли отвлечь его от соблазнительного напитка. Он покосился на буфет, заставленный ожидавшими своей очереди закусками, и шумно вздохнул.

– В чем дело, Жервез? – спросила Клодия, бросив короткий взгляд на брата, сидевшего возле нее.

– Ничего, ничего…

Он поднял свой бокал и повертел его в пальцах, любуясь цветом вина.

– Просто время в хорошей компании идет чересчур быстро. Пробило девять, а я договорился с Ламбогаренном на десять. Пожалуй, покончить с ужином вам придется уже без меня. Уверен, брату с сестрой есть о чем поболтать с глазу на глаз. А если все уже пересказано, Клодия, что ж… вы можете перемыть мне косточки сызнова. Жалуйтесь на меня, если хотите, говорите, какой я черствый и вздорный… короче, делайте что угодно – мне все равно.

Покачиваясь, он стал было подниматься из-за стола, но непослушные ноги плохо его держали. Ему пришлось сесть, когда в помещение быстрым шагом вошел лакей и направился прямо к столу.

– В чем дело? – грозно потребовал объяснений Жервез.

Лакей, запинаясь, промямлил:

– Тут… принесли письмо, господин. Его… ведено передать лично в руки.

– Я прочту его в желтом салоне, – недовольным тоном сказал Жервез, припоминая проигранное пари. Шесть тысяч луи – высокая ставка. Лицо его стало мучительно багроветь. Откровенно говоря, спор вышел дурацкий.– Гусь должен был победить, – пробормотал он, восстанавливая в памяти гонку зайца с гусем.– У гуся ведь есть крылья.

– Дорогой? – произнесла Клодия с беспокойством.

– Прошу меня извинить, – осмелился прервать хозяев лакей, – но письмо не для графа. Его велено вручить маркизу де Монталье.

Робер с удивлением обернулся.

– Мне?

Сердце его испуганно екнуло. Не случилось ли чего плохого с Мадлен? Но что с ней может случиться в гостях у Шеню-Туреев?

– Спасибо, любезный.

Он протянул за письмом руку и взял плотный конверт, раздумывая, куда бы его положить. Верх неприличия – заниматься почтой во время трапезы.

– Нет-нет, Робер, прошу вас, прочтите его, – Клодия повернулась к лакею.– Кто принес письмо?

– Слуга в темно-синем и красном, – ответил лакей.– Я не разбираюсь в ливреях.

Но Робер де Монталье разбирался. Его лицо стало мертвенно-белым, а руки вдруг задрожали. Разбирался, видимо, в них и Жервез, ибо резко качнул головой. И дернуло же его пригласить на именины девчонки барона! Неприятностям теперь не будет конца.

– Похоже, это от Сен-Себастьяна, – заявил он с независимым видом, показывая тем самым, что с него взятки гладки.

– От него, – тихо ответил Робер. Пятилистник, оттиснутый на воске, запечатывавшем конверт, подтверждал его худшие опасения.– Вы не против? – спросил он сестру, затем сломал печать, развернул вложенные друг в друга листки и углубился в чтение, водя по строчкам глазами так медленно, словно ему приходилось переводить содержание загадочного послания с трудного иностранного языка.

– Ах, Матерь Божия! – вскрикнула Клодия, увидев, как исказилось вдруг лицо брата и каким яростным сделался его обычно спокойный и чуть опечаленный взгляд.– Неужто что-то стряслось с Мадлен?

– Стряслось, дорогая. Вы правы.

Робер медленно скомкал оба листка и внезапно с проклятием отшвырнул их от себя. Он вскочил со стула так резко, что опрокинул бокал, и огромная лужа бургундского залила белоснежную дамасскую скатерть.

– Но при чем же тут Сен-Себастьян? – озадаченно спросил Жервез.– Она ведь уехала к Шеню-Туреям. Что в ней Сен-Себастьяну?

Робер стиснул зубы.

– Барон – мой заклятый враг. Он похитил Мадлен. Он пишет… нет, я не смею вам повторить, что он тут пишет…

– Здесь какая-то ошибка, – сказал Жервез, но без особой, впрочем, уверенности. Он приосанился, отхлебнул вина из бокала и вытер губы рукой.– Слушайте, де Монталье, я знаю Сен-Себастьяна Он как-то мне говорил, что хочет возобновить вашу дружбу, и потому, наверное, уломал Шеню-Турея завезти к нему вашу дочь. Он любит пошутить, наш барон, но пусть это с толку вас не сбивает…

– Любит пошутить?! – воскликнул Робер, сжав кулаки.– Хороши ж его шутки! В этом… в этом проклятом письме он сообщает, что вознамерился принести мою девочку в жертву!

Он вдруг умолк, увидев глаза графини.

– В жертву? Робер, что за бред?

– Это не бред, – глухо отозвался маркиз.– Сен-Себастьян намеревается возложить плоть и кровь Медлен на алтарь сатаны.– Он прижал ладони к лицу.– Его надо остановить!

Жервез, вновь приложившись к бокалу, попытался всех успокоить.

– Жертвоприношение сатане? Ха! Когда это было? Последний случай был зафиксирован во времена мадам Монтеспан. Полиция навсегда покончила с этим.

– Помолчите, Жервез! – взмолилась Клодия.

– Нет, не покончила, – сказал Робер, цедя слова так, будто их из него вытягивали клещами.– Это стало невидимым, тайным, схоронилось в провинции, но не ушло. И сейчас Сен-Себастьян опять возглавляет парижский круг. Я это знаю, знаю! – Он заговорил торопливее, ибо Жервез вновь попытался что-то сказать.– Я знаю это, потому что и сам когда-то был членом подобного круга. И знаю, почему он выбрал Мадлен. Я отдал ему все права на нее еще до ее рождения.

Его голос пресекся, по щекам побежали слезы.

– Да простит меня Бог, я был молод тогда! Я не думал, что все так обернется!

Клодия встала и обняла брата за плечи. Она с неудовольствием посмотрела на смущенно молчащих слуг, но в достаточной мере овладела собой, чтобы отдать им несколько кратких приказов.

– Полэн, мне нужно немного бренди. Не стой как чурбан. Суссэ, ступай на конюшню, вели запрягать дрожки. Эгиль, убери со стола и унеси закуски на кухню. Скажи повару, что его искусство выше всяких похвал, но мы получили печальные известия и потому прерываем ужин.

Она отвела волосы с лица брата и заглянула в его глаза.

– Мы отыщем ее, – сказала она с уверенностью, которой не ощущала.– Мы отыщем ее и перевезем в безопасное место. Полагаю, вам лучше заняться этим прямо сейчас. Жервез едет с вами.

– Но Ламбогаренн? – заикнулся Жервез.

– Полагаю, Эверо Ламбогаренн с тем же успехом ограбит вас завтра. Отправьте ему свои извинения.

– Но это всего лишь недоразумение, дорогая!

– Тогда чем скорее вы сопроводите Робера к барону, тем скорее все разъяснится, и Ламбогаренн успеет взять с вас свое! – Она обернулась к маркизу: – Ты найдешь ее, мой дорогой брат. Ты найдешь и спасешь ее, верь мне!

– О, кровь Христова! – простонал де Монталье с нарастающим ужасом.

– Ступай и составь петицию королю. Я прослежу, чтобы ее тотчас доставили ко двору, и, если понадобится, сама дам разъяснения. Его величество тут же велит взять наглецов под арест…

Клодия мало верила в то, что говорила, но ей хотелось вырвать брата из власти жутких видений.

Маркиз, опустив глаза, пробормотал:

– Я испортил твою прекрасную скатерть.

– Не думай об этом, – мягко сказала она. – И одень плащ поплотней. Ночью ожидается буря. Жервез едет с тобой. Я уверена, вам все удастся!

С этими словами она отстранилась от брата и обратилась к мужу.

– Вам тоже надо одеться теплее, Жервез.

– О да, дорогая, – буркнул Жервез.– Маркиз, через четверть часа я к вашим услугам. Вот только пошлю кого-нибудь к Ламбогаренну. Эй, слуги! – резко воскликнул он, поднимаясь, однако, с большой осторожностью. Но все обошлось – ноги не подвели.

Когда граф ушел, Клодия переключила внимание на Робера.

– Где она?