«Крещаем был с Христом в одной реке тот, Кто перенял злодейский этикет от Жидовской кодлы, душеизувечно Калечащей младенцев, чьих в мешке Тот Египетский обрезков (не остался Ли там ещё один?) не досчитался, Хотя пересчитал их многократно. И сфинксу, что недавно лишь быть стался, Эдип премудрый так и не достался. Еврейский князь и мыслит не превратно». ЛАКОВАЯ ПАЛОЧКА
1 Маша Кодама принесла мне это. Вот так авторитет в руке поэта Забавно-легкомысленный! Кто знает, Что это, тот достоин статуэта. Лишь тех, кому он совести пятнает, К богатству допускают. Вспоминает Чиновник быстро свой пик пируэта, Когда его нога под зад пинает. Ты знаешь, дорогая негриэтта, Что значит конгруэнт для конгруэта? Скандал на эту тему заминает Масс-медиа и красна чем буква «э» та? А словом «экзекуция»! Сминает Холм славы поворот пескоструэта… 2 Я чувствую: империи он часть, Чьё время вечнотечно, и стеною Отгородясь от праведных стальною, Вы разместили воинскую часть В стране, где пахнет смертью, на злочасть Её народу, и тому виною Он, грех содомский. Пахнет там войною Его где запах, но ведь и запчасть От человека, волосы ли, почка Немало стоят. Набухает почка Среди зимы, которая тепла, Бьётся кувшин и рвётся вдруг цепочка, И колесо колодца, что дотла Сгорел, не оросит уже пупочка — В негодность злата перевязь пришла… 3 Я думаю о мудром Джуан Дзы, Которому приснилось, что летает Он бабочкой… Лёд Гималаев тает, Пересыхает Ганг, да и Янцзы. А населенье там растёт в разы. Кто тут людьми индусов не считает И жёлтыми китайцев почитает, Ибо они не в медные тазы Блюют, а ставят в яшмовые вазы Цветы и вместе с нами смотрят в азы, Буки и веди. Звёзды говорят, Что Джуан Дзы не вспомнил, кто приснился Кому, но мудреца сон объяснился… Они же наяву это творят! 4 О кустаре я думаю, согнувшем Бамбук (при этом с грацией какою! Приятно чтоб держать было рукою), Природу, но не Бога обманувшем, Изящество придать не применувшем Изделию. Я думаю с тоскою, Что красота и с пошлостью людскою Переспала не Джуан-Дзы вздремнувшим. Звездою в кладязь бездны заглянувшим Денница светит чёрной. Никакою Надеждой тот, не спорил кто с рекою, Но по теченью плыл во дне минувшем, Не озарён. Вздрочнувшим и уснувшим Зияет он не к вечному покою. 5 Нас связывает нечто, вне сомненья. Не невозможно, Некто нас связать Узлами мрака — тьмою наказать! — Намерен, и не будет поумненья, Ибо глупец уверен: извиненья Достойна его слабость, так сказать, И нет того, кто мог бы притязать На оправданье вместо обвиненья. Не невозможно: универсум наш Нуждается в окове самой мрачной, Как в позе подчиненья накарачной Самец-аутсайдер — выгнулся он аж! — Перед самцом-вождём. У обезьяны — Смотрите! — те же, что у нас изъяны. ПУСТЫНЯ 1 Прежде войти чем в пекло, солдатня Пьёт долгими глотками из цистерны. Подошвы ног мне искололи стерны… Содома царь поймать велел меня, Еретика, за проповедь гоня Любви, которой запахи не серны, А за поэму «Как рождают серны» Синедрион назначил приз, ценя В тридцать монет главу мою на блюде. Ну а Иуда сколько стоит, люди? Не та же ли цена, что за Христа Уплачена? Надменности в верблюде Хоть отбавляй. Позор перетерплю-де. И ящик у него — вместо креста. 2 Вода нарисовала иероглиф, Который и изящен, и уродлив: «Гомосексуализм», и прошептала: «Что я вошла, игрок, в твоё нутро — блеф, Ибо я тут же потом твоим стала. Ты без меня брести будешь устало И да пожрёт в пути тебя пророк-лев — Рука его тебя уже достала!» |
