Он, как и я, приходил посмотреть единственный стоящий "номер" программы – стадо бесхвостых русалок, одетых только в рыбацкие сети. Эт-то было зрелище…

Вскоре Акула ушел, и я остался в полном одиночестве.

Катер, казалось, родила сама ночь. Ни сигнальных огней, ни шума двигателей, только неясная тень, вдруг прильнувшая к борту теплохода.

Наверное, я бы и не понял, что это такое, даже не обратил внимания, не случись с пассажирами катера обычный диверсантский казус, стоивший не одной жизни в Афгане, – в свете немногочисленных иллюминаторов блеснул металл оружия.

В свое время мы просто обматывали стволы тряпками, но люди, набившиеся в таинственную посудину, скорее всего, не сочли нужным маскироваться до такой степени. Их самоуверенность переросла в самоуспокоенность, что в войсковых операциях равносильно самоубийству.

Того короткого мгновения, когда я, остолбеневший и шокированный, стоял, вглядываясь в черный фантом у борта, мне вполне хватило, чтобы определить – народ на катере бывалый, тертый и обученный по высшей марке.

Едва произошло касание и неизвестная посудина подстроилась под скорость теплохода, как тут же вверх взлетели веревки с обрезиненными крюками на концах. Еще миг – и гибкие фигуры, одетые в черные комбинезоны, словно пресловутые киношные ниндзя, с обезьяньей ловкостью начали карабкаться по отвесному борту нашего старичка, давно списанного на металлолом, но перекупленного ловкими дельцами для выколачивания бабок из таких придурков, как наши горе-туристы.

Я понял все сразу и, как говорится, бесповоротно.

Нельке! Очень похоже на их почерк – крутой и наглый. Вот почему именно сегодня парни из группы супругов-ликвидаторов проявили небывалую активность, заняв все ключевые позиции вблизи нашей с Мухой каюты.

Это случилось вечером, но даже сверхбдительный Акула не заподозрил в их действиях чего-то из ряда вон выходящего – такое случалось и раньше, правда, не в массовом варианте.

Пожалуй, из всей шушеры, околачивающейся возле нашего пахана, всполошились лишь "щитомордники" – они стали чересчур часто выходить на связь через спутниковые телефоны, как донесли нам парни Акулы, не спускавшие с них глаз, и, похоже, вооружились.

У меня начало создаваться впечатление, что теплоход битком набит диверсантами всех мастей и расцветок и ломился от складов со стволами, как десантное судно во время спецоперации.

Я принял решение уже на бегу. Как я мелся по всем этим запутанным переходам, коридорам, лестницам! Я так не бегал с курсантских времен. Мне нужно было срочно разыскать Акулу.

Мне повезло. Это бывает очень редко, но, похоже, именно сегодня моя счастливая звезда не отправилась раньше времени на боковую.

Акула торчал, словно телеграфный столб, неподалеку от спасательных шлюпок и что-то негромко говорил в кулак. Со стороны он был похож на лунатика, который вылез на крышу и читает стихи звездному небу.

На самом деле мой бывший сержант отдавал распоряжения своим парням по миниатюрному микроволновому передатчику.

– Тревога! – Я выдохнул это слово прямо ему в ухо – и едва не получил прямой в челюсть.

– Ты?! – Акула промахнулся (вернее, я успел пригнуться), но уже выхватил другой рукой пистолет и готов был пустить его в дело. – Сбрендил, что ли?! Еще чуток, и получил бы свинцовую сливу в желудок!

– Заткнись! – прервал я его гневную тираду. – Слушай…

Я как мог быстро обрисовал ситуацию. Акула даже застонал от злости, а потом выматерился.

– Сколько их? – спросил он.

– До хрена и больше. Вооружены автоматическим оружием. Хорошо обучены. Противник очень серьезный.

– Выстоим, – бодро ответил Акула.

– Дубина! Это не высотку держать под Кандагаром. К черту героизм. Нужно башкой работать.

– У тебя есть идея?

– Не идея – приказ. Игра идет ва-банк. Кто смел, тот и съел. Оружие немедленно в запасные тайники…

– Ты… ты что? Белены объелся?! Да они нас как куропаток…

– Ради Бога, помолчи!

– Я не согласен!

– Я сказал – приказ! Оружие спрятать, всем по каютам. Вы обычные пассажиры. Считай, что судно уже захвачено. Здесь полно людей, до стрельбы дело доводить нельзя.

– Но тогда как…

– Им нужен только Муха. Живой! Понял? Его есть кому защищать. Пусть хмыри Бориса Львовича докажут, что им деньги не зря платят. Об этом я позабочусь. Остальное тоже моя проблема. Я им Муху не отдам, будь спок. А теперь – на горшок и в постель. – И добавил, уже мягче: – Я прошу тебя, сержант, сделай по-моему.

– Старлей… – Голос Акулы дрогнул. – Если что случится, никогда себе не прощу…

– Все это будет потом. Ты забыл, что перед тобой Волкодав? Не поминай лихом.

К нашей каюте я домчался за полминуты. Парней Акулы по дороге я уже не заметил, а остальные страдальцы бродили парами, будто "голубые" на вечернем променаде. Я постучал в дверь.

– Ты? – Голос Мухи.

– Открывай. Быстрее!

– Погодь чуток. Клавка одевается…

– Открой, мать твою!

– Что случилось? – Муха был взъерошен и в одних плавках.

Я быстро захлопнул дверь и метнулся в глубь каюты, не обращая внимания на розовые телеса Клавкибуфетчицы, даже не подумавшей хоть чем-то прикрыть свои прелести. Достав свои документы и деньги, я ткнул их в руки мгновенно подобравшемуся пахану.

– Волки? – спросил он напряженным голосом.

– Да. Теплоход захвачен коммандос. Думаю, что пришли по наши души.

– Будем прорываться?

– На тот свет… – буркнул я, привязывая под штанину десантный нож в чехле, единственное оружие, которое я мог себе позволить; у Мухи была заточка, переделанная из отвертки уже на теплоходе.

– Ты куда? – Чувствовалось, что Муха начал паниковать.

– Слушай внимательно. Упакуй документы и деньги в полиэтиленовый мешочек и привяжи на тело. Это раз. Плавать умеешь?

– Спрашиваешь…

– Ровно через семь минут сигай через иллюминатор за борт. Думаю, наша охрана столько продержится. К этому времени я должен тебя там ждать. Свет в каюте потуши и вывеси из иллюминатора простыню, для ориентации. Но даже если я не успею за семь минут подготовить то, что нужно для отрыва, все равно прыгай и плыви в сторону берега. Спасательный жилет в шкафу. Берег недалеко, чуть больше километра. Нужно линять, иначе – крышка.

– Стрельба будет?

– Несомненно.

– Ты… ты меня не сдашь? – Глаза Мухи горели, как у бешеного шакала.

– Я бы мог обидеться, да недосуг, – отрезал я.

И в этот момент подала голос Клавка. Она сначала тонко взвизгнула, а затем открыла рот, как поддувало, чтобы заорать во всю ивановскую, – до нее только сейчас дошел смысл наших переговоров.

Иного выхода не было – не хватало еще всполошить прежде времени всю бандитскую рать; мысленно извинившись, я "усыпил" ее минимум на полчаса.

Муха только угрюмо кивнул…

"Ниндзя" уже рассосались по теплоходу. У них, конечно, имелся план судна, серьезные люди – а они были именно из таких – никогда не начнут операции, не обеспечив ее надлежащим образом.

Тем более, кто-кто, а супруги Нельке хорошо знали обстановку на борту. И предполагали, что если дойдет до драки, то Муху спасти будет сложно. А может, и невозможно – как настоящие профи, они не могли не учесть и вариант, что пахана прикончат свои, чтобы не дать ни единого шанса кому-либо добраться до Толоконника прежде, чем их босс.

И то, что в операции по захвату судна были задействованы именно профессионалы, а не экстремистыдилетанты, как раз и давало мне определенный выигрыш во времени, чтобы исполнить задуманное…

Я едва не выругался в голос – сукины дети, все-таки оставили часового возле борта, откуда свисали пуповины веревок, связывающих катер и теплоход! До этого места было не менее двадцати метров открытого пространства, и проскочить его незамеченным мог разве что человекневидимка.

Эх, сейчас бы хорошую оптику с глушителем… Мечты, мечты…

Я едва не заплакал от злости – мой план рассыпался, словно карточный домик, от малейшего дуновения. Все, Волкодав, ты приплыл.