– Найди среди них ту, которая обязательно заинтересует тебя, – лукаво улыбаясь, сказала Шерил.

Вилли стала внимательнее приглядываться к лицам и в середине пачки, наконец, нашла тот снимок, на который намекала Шерил. На нем была сфотографирована Шерил в своем новом обличье. На ней была мини-юбка, а в руках – букет орхидей. Ее целовал молодой человек, который показался Вилли очень знакомым. Шерил довольно улыбнулась.

– Ты прекрасно выглядишь, – заметила Вилли.

– А теперь посмотри сюда, – сказала Шерил и в предвкушении реакции Вилли лукаво рассмеялась, протягивая ей брачное свидетельство. Оно было выдано на имя Шерил Луизы Виннавер и Роберта Аллена Мейсона. Вилли от удивления открыла рот.

– Шерил! Вот это да! Ну и ну! – Она была так поражена, что не смогла сказать ничего вразумительного.

– Это будет хорошим сюрпризом для Малколма, когда он явится сюда, – торжествующим тоном сказала Шерил. – Пускай сохранит его в качестве одного из своих сувениров. Если это явилось таким сюрпризом для тебя, я представляю, что произойдет с ним...

– А где сейчас счастливый муж? – спросила Вилли, немного придя в себя. – Я хочу его поздравить.

– Да ну его... – Шерил махнула рукой. – Он поехал к своей матери, моей свекрови. Сказал, что она сейчас на мели, и повез ей кое-что из вещей. Обещал вернуться к вечеру. Ты будешь первым официальным гостем мистера и миссис Мейсон!

– А как Малколм? Где он сейчас?

– Кто знает? – пренебрежительно отмахнулась Шерил. – Кого это интересует? У меня сейчас есть Робби. Пока он не пришел, я хочу рассказать тебе, как мы снова встретились. Это просто хохма! Это произошло в "Беверли Хилз". Все получилось так забавно и романтично...

– Погоди, Шерил, – перебила ее Вилли. – Я очень счастлива за тебя, честное слово. И я с удовольствием пообедаю с вами сегодня вечером. Но почему ты как-то пренебрежительно говоришь о Робби?

– Я? Тебе, наверное, так показалось. – Она лукаво улыбнулась. – Ты ошибаешься. За последнее время я поняла, как была не права по отношению к тем, кто по-настоящему любил меня. И Робби, безусловно, принадлежит к их числу.

– Выходит, ты добилась всего, чего хотела, – сказала Вилли с чувством, похожим на зависть. У нее это вышло непроизвольно. Ведь она сама уже потеряла надежду выйти замуж. Тем не менее, она искренне обрадовалась переменам, происшедшим с Шерил.

За ленчем Шерил продолжала оживленно болтать, рассказывая о том, как она встретилась с Робби, и они решили возобновить свои отношения, а потом признались друг другу в любви. Вместе с радостью за подругу Вилли испытывала чувство печали. Ей казалось, что очередная глава ее жизни подошла к концу. А Шерил, наконец, обрела счастье и уверенность.

Попрощавшись с Шерил, Вилли позвонила матери, сказала ей, что не сможет заехать в магазин и попросила не ждать ее там. Встреча с подругой слишком взволновала ее. Она пожалела, что не находится сейчас где-нибудь далеко от Палм-Спрингс и не может с головой уйти в какое-нибудь новое дело.

Она решила поехать домой и поплавать в бассейне. Ей хотелось дать себе сильную физическую нагрузку, чтобы немного отвлечься от грустных мыслей. Кстати, Нил на сутки уехал в Сакраменто, и она могла побыть в одиночестве. В последнее время он стал слишком навязчивым. Его настойчивый интерес к личной жизни Вилли, все эти вопросы о ее отношениях с молодыми людьми противоположного пола и двусмысленные реплики, сопровождавшиеся сладкой улыбкой, ужасно раздражали ее.

Дома она переоделась в цельный купальник, который всегда надевала, когда серьезно занималась плаваньем, и нырнула в чистую бирюзовую воду.

Она плавала от одного конца бассейна до другого, рассекая воду уверенными движениями рук. Десять кругов, двенадцать... она остановилась на пятнадцатом и перевела дыхание.

Выйдя из бассейна, она приняла холодный бодрящий душ. Водные процедуры сняли усталость и освежили Вилли. В ванной она оглянулась в поисках фена, чтобы просушить мокрые волосы, но нигде его не нашла. Она подумала, что оставила его в клубе, и решила позаимствовать фен у матери.

Вдруг она засомневалась, имеет ли она право воспользоваться чужой вещью. В ту часть дома, где жили мама с Нилом, она заглядывала крайне редко, зная, что Нилу это не очень нравится. Здесь она не чувствовала ту свободу и легкость, с которой передвигалась по дому, где они раньше жили вдвоем с мамой.

Но, подумав, она решила, что ничего страшного не произойдет, если она воспользуется феном своей матери. Разумеется, Джинни не была бы против, окажись она дома.

Вилли еще раз тщательно осмотрела ванную и, не обнаружив фена, пошла в мамину спальню. Сперва она поискала фен в шкафу Джинни, потом выдвинула ящики ее ночного столика, но фена нигде не было. В одном из ящиков ей попался на глаза черный, свернутый змеей предмет. Она взяла его, думая, что это шнур от фена, и потянула из ящика. Но каково было ее изумление, когда у нее в руках оказалось нечто похожее на плеть, с девятью длинными хвостами. Плеть выглядела зловеще и безобразно. Вилли некоторое время разглядывала ее, а потом с отвращением брезгливо отбросила на кровать.

Ее как будто поразила молния. Она стояла и не могла отвести взгляда от кровати, спрашивая себя, как эта вещь могла оказаться в ящике маминого стола. И она уже знала ответ на этот вопрос и ощущала бессильную ярость... Она отказывалась верить своим глазам.

Вилли понимала, что должна положить плеть на место, закрыть ящик и покинуть комнату, но от охватившего ее ступора не могла пошевелить рукой.

Она продолжала тупо смотреть на эту жуткую кожаную плеть с тянущимися, словно щупальца, плетеными концами, пока ее разбросанные мысли собирались воедино. Немного придя в себя, она снова заглянула в ящик и увидела шкатулку из слоновой кости с тонкой и искусной резьбой, изображавшей различные эротические сценки. Открыв шкатулку, она обнаружила там большое количество разноцветных пилюль и дюжину ампул, в которых распознала амилонитраты. Она вспомнила, что этим препаратом пользовались студенты в колледже для того, чтобы достигнуть необыкновенного, фантастического оргазма.

Вилли отказывалась верить своим глазам. Внутри у нее все сжалось, а ее воображение рисовало дикие непристойные картины того, что происходило в этой комнате между ее мамой и Нилом. У нее закружилась голова, и она прислонилась к стене. Затем упала на кровать и закрыла лицо ладонями, пытаясь взять себя в руки и сосредоточиться.

Ничего страшного, говорила она себе, возможно, мама с Нилом занимаются своеобразным сексом... Она мало в этом смыслила, но кое-что слышала от своих однокурсников в колледже. Может быть, у нее с мамой просто различные взгляды на это.

Вилли говорила себе, что не имела права заходить сюда и копаться в чужих вещах. Ее мама взрослый человек, и чем она занимается у себя в спальне, это ее личное дело.

Она быстро поднялась, собрала вещи и стала укладывать их в ящик в прежнем порядке. Но тут она увидела большой конверт. Она взяла его в руки, потом положила обратно, затем снова взяла – любопытство одержало вверх.

Она раскрыла конверт и то, что она увидела, привело ее в ужас. Там были фотографии, полные бесстыдной откровенности. На одной из них ее мать лежала на кровати, а ее ласкали двое – незнакомые мужчина и женщина. На другой она сидела на стуле, непристойно раздвинув ноги и перекинув их через руки, в которых она держала эту ужасную плеть и вибратор. На ней были лишь черные чулки. Остальные фотографии были в том же духе. Всего их было около дюжины. Вилли перебирала их, не веря собственным глазам. Она разглядывала подробности с таким вниманием, будто ее под дулом пистолета у виска заставляли делать это.

Вдруг она почувствовала подступившую в горлу тошноту. Она побежала в ванную, но ее стошнило раньше, чем она успела добежать до раковины. Оставляя следы на чистом мраморном полу, она обхватила руками холодную фарфоровую раковину. Она почувствовала ужасную слабость, ее трясло, она ощущала себя разбитой и опустошенной.