Иди подошла к губернатору.

– Я хочу поговорить с вами.

Сцинк что-то бормотал про себя, роясь в карманах рубашки.

– Черт побери, у меня кончилась жаба. – Он бросил взгляд на Иди. – Вы потрясающая женщина. Курили когда-нибудь жабу?

– Нам надо поговорить, – повторила Иди. – Наедине.

– Если насчет чемодана, то забудьте об этом.

– Нет, не насчет чемодана.

– Тогда ладно. Как только я закончу беседу с Лестером.

– Нет, сейчас!

Сцинк подпер подбородок своими огромными, грубыми ладонями. Иди почувствовала, что он может свернуть ей шею так же легко, как сковырнуть пробку с бутылки пива.

– У вас плохие манеры, – изрек губернатор. – Идите и садитесь вместе с остальными.

Бонни и Августин стояли на коленях возле задней дверцы «скорой помощи» и рылись в «библиотеке» губернатора. Иди не понимала, как они могут вести себя так беззаботно.

Подойдя к ним, Иди выпалила:

– Мы должны что-то делать. – Это прозвучало у нее как команда.

Августин в это время как раз показывал Бонни первое издание «Авессалом, Авессалом». Он взглянул на Иди и бросил:

– Все идет своим чередом. А когда закончится, тогда и закончится.

– Но кто он такой? – Иди кивнула в сторону Сцинка и обняла Бонни за плечи. – Неужели вы не боитесь? Господи, похоже, я тут единственная, кто имеет мозги и испытывает страх.

– Прошлой ночью мне было страшно, – ответила Бонни. – А сейчас нет.

Августин посоветовал Иди успокоиться.

– Все кончится, когда он скажет. А пока, пожалуйста, ведите себя хорошо и не злите его.

Иди поразила резкость тона Августина. А он указал на Кусаку и спросил:

– Как вы оказались вместе с этим негодяем?

– Давайте не будем об этом, – вмешалась в их разговор Бонни.

– Нет, он прав. Я хочу все объяснить. У нас с ним чисто деловые отношения. Мы проворачивали одно дельце.

– Аферу.

– Да, мы хотели получить страховку за ущерб, причиненный ураганом, – призналась Иди. Она уловила изумленный взгляд Бонни. – Добро пожаловать в реальный мир, принцесса.

– И когда вы собирались сорвать куш? – поинтересовался Августин.

Иди горько рассмеялась.

– Оценщик сказал, что деньги можно будет получить в любой день. Чеки уже отправлены с федеральным курьером. А я торчу здесь, затерянная посреди проклятых болот Эвердглейдс.

– Это не Эвердглейдс – поправил Августин. – На самом деле, это место прямо Сан-Тропе, по сравнению с Эвердглейдс. Но я понимаю, как вы расстроены, ведь из-под носа уплывают двести тысяч.

Слова Августина ошеломили Бонни.

– Ты шутишь. Двести тысяч долларов? – переспросила она.

– Даже двести одна тысяча. – Августин подмигнул Иди.

– Откуда вы знаете? – промолвила та еле слышно.

– Вы кое-что оставили в доме на Калуса-Драйв.

– Ох, черт.

Августин развернул розовые листы копий страхового заявления компании «Мидвест Кэжьюелти», Иди узнала в углу изображение барсука. Августин разорвал копии на мелкие кусочки и посоветовал:

– На вашем месте я пока бы придумал разумное объяснение того, почему ваша сумочка оказалась именно в той кухне. Полиция наверняка поинтересуется.

– Проклятье.

– Так что не торопитесь возвращаться к цивилизации. – Августин отвернулся и снова занялся книгами губернатора.

Иди закусила нижнюю губу. Господи, как же иногда трудно хранить спокойствие. Она почувствовала, что вот-вот может взорваться.

– А в чем вообще дело... это какая-то игра?

– Я так не думаю, – отозвалась Бонни.

– Боже мой.

– Гуляйте с нами, пока все не закончится.

«Нет уж, черт возьми, – подумала Иди. – Ни за что».

Противоугонное устройство «Клуб» еще более исказило и без того уродливые черты лица Кусаки. Оно собрало верхнюю часть его рожи в пухлые складки, как у щенка мопса, глаза превратились в щелочки, а нос задрался почти до бровей. И вообще, в его фигуре выделялись только уродливая рожа и пузо.

– Типичное существо, дышащее через рот, – заключил Сцинк, рассматривая Кусаку, как будто он был музейным экспонатом.

– Фррхх... – возразил ему Кусака. Локти его ныли от царапин, полученных, когда полоумный одноглазый волок его по земле.

И вот теперь этот псих говорит ему:

– Господи, я ненавижу слово «ниггер». Там, у мотеля, я уже решил было убить тебя, как только ты произнес это слово. Захотелось размазать твои жалкие мозги по всему джипу. И даже если бы ты не застрелил моего друга, эта мысль все равно пришла бы мне в голову.

Кусака перестал стонать и постарался сдерживать слюни. Ему было видно, как комары и москиты залетают в его рот и вылетают из него.

– Ничего с этим не поделаешь, – сказал Сцинк, отгоняя насекомых. Он и так уже обильно опрыскал шею и плечи своего пленника средством от насекомых. – А в рот прыскать не следует.

Кусака послушно кивнул.

– Лестер Мэдокс Парсонс, именно это имя указано в твоих водительских правах. Рискну предположить, что тебя так назвали в честь того расиста с куриными мозгами из штата Джорджия. Я прав?

В ответ последовал слабый кивок.

– Значит, тебе не повезло уже с самого детства. Очень жаль, Лестер, но мне кажется, что если бы даже родители назвали тебя Ганди, ты все равно бы вырос в первостатейного негодяя. А теперь позволь показать тебе кое-что.

Губернатор выдернул из-под себя чемодан, на котором сидел, поставил его перед Кусакой и торжественно распахнул.

– Только не свихнись, – предупредил Сцинк.

Кусака приподнялся на корточки. Чемодан был битком набит деньгами: пачки банковских упаковок с двадцатидолларовыми бумажками.

– Девяносто четыре тысячи долларов, – сообщил Сцинк. – Плюс дорогие рубашки, носки и прочая одежда. Две упаковки французских презервативов, несколько пар золотых запонок, тюбик с кремом... что еще? Ах, да, личные бумаги.

Губернатор принялся разбирать бумаги.

– Перечень счетов, газетные вырезки об урагане. А это...

Это был красочный проспект с рекламой домов проекта под названием «Гейблз у залива». Сцинк уселся рядом с Кусакой и раскрыл проспект.

– А вот и наш парень. Кристоф Мишель. Всемирно известный инженер-строитель. Смотри, вот его фотография.

Кусака узнал на фотографии чудака из магазина, у которого он отнял машину.

– Что бы ты стал делать, – пробормотал Сцинк, – если бы построил эти безумно дорогие дома, а они все развалились при первом же сильном порыве ветра? Думаю, умный человек забрал бы деньги и смылся, пока не начали таскать в суд. Наверняка такой план и был у месье Мишеля.

Кусаке было глубоко наплевать на француза. Его заворожил вид такой огромной суммы денег. Даже если бы противоугонное устройство не распирало его челюсти, он все равно сидел бы с открытым ртом. Кусака вспомнил, как в одной из телепередач показали горничную мотеля, которая нашла под кроватью сорок две тысячи долларов. И непонятно, по какой причине вместо того, чтобы прикарманить эти денежки, она вернула их управляющему мотелем. Тема передачи так и называлась: «Честные люди». Кусака тогда даже закричал, глядя на экран телевизора: «Ну и идиотка!». На экране показали кучу наличных денег, и Кусака чуть не кончил в штаны.

А сейчас он смотрит на другую кучу денег, которая в два раза больше. И лично смотрит, а не по телевизору.

– Чттпрх? Ккчерр?

– Хороший вопрос, Лестер.

Одноглазый псих внезапно встал, расстегнул армейские брюки, вытащил член и, к ужасу Кусаки, помочился на деньги.

Кусака, на которого жалко было смотреть, поднялся на ноги. Сцинк снова усадил его на землю и отправился за дротиковым ружьем. Вернувшись к Кусаке, он перевернул его на живот и выстрелил, всадив шприц со снотворным Кусаке в задницу. Глаза у Кусаки тут же затуманились, и он почувствовал, что засыпает. Последнее, что услышал Кусака, были слова Сиинка:

– Кто желает искупаться?

Бонни и Августин остались смотреть книги, а губернатор повел Иди к ручью. Ей хотелось поговорить со Сцинком, а Сцинку хотелось искупаться. Губернатор разделся, начав с шапочки для душа.