– Прошу тебя, Иди.

Своими круглыми очками Фред Дов напомнил Иди молодого учителя английского языка, преподававшего в их средней школе. Учитель носил мокасины «Басс» на босу ногу и был без ума от Т.С. Элиота. Иди пару раз «трахнула» его в свободной аудитории, но на выпускном экзамене он все равно поставил ей «удовлетворительно», потому что (как он сам заявил) она совершенно не поняла смысла произведения «Дж. Альфред Пруфрок». С тех пор в душе у Иди засело глубокое недоверие к мужчинам с внешностью учителей.

– Что значит, если собираемся? Мы же с тобой заключили сделку.

– Да, конечно, мы договорились, – согласился Фред Дов.

Когда Фред проследовал за Иди в дом, она поинтересовалась:

– Как быстро ты сумеешь все провернуть?

– Ну, заявление я смогу заполнить на этой неделе...

– Стопроцентный ущерб?

– Совершенно верно.

– Значит, сто сорок одна тысяча. Семьдесят одна мне, семьдесят тебе.

– Правильно. – И все же для человека, на которого неожиданно свалилась куча денег, Фред выглядел довольно подавленно. – Но меня все же беспокоит миссис Торрес...

– Послушай, я же тебе говорила вчера, у Тони серьезные неприятности, так что я сомневаюсь, что он вернется.

– Но разве не ты сказала, что миссис Торрес... настоящая миссис Торрес может вернуться в Майами...

– Вот поэтому тебе и следует поторопиться. Скажи у себя в конторе, что дело срочное.

Страховой агент поджал губы.

– Иди, сейчас каждое дело срочное. Ради Бога, здесь же прошел ураган.

Иди с безразличным видом наблюдала, как он заканчивает одеваться. Целых пять минут Фред пытался разгладить руками складки на брюках, а потом попросил Иди одолжить у соседей утюг, но она напомнила ему, что нет электричества.

– Ты бы лучше отвез меня позавтракать, – предложила Иди.

– Я уже и так опаздываю на встречу в Катлер-Ридж. У одного пожилого бедняги на крышу дома занесло «понтиак». – Фред Дов чмокнул Иди в лоб и как положено, прощаясь по утрам, крепко обнял. – Я вернусь вечером. В девять, хорошо?

– Прекрасно. – Она подумала, что сегодня он наверняка принесет презервативы – еще один смешной тормоз на пути к страсти. Также Иди напомнила себе вынести на солнце один из матрасов, поскольку еще одна напряженная ночь на шезлонге может совсем вымотать Фредди.

– Принеси формы заявления, – напомнила она, – я хочу сама все посмотреть.

Фред сделал заметку в блокноте и сунул его в свой портфель.

– Ох, да, – спохватилась Иди, – мне еще надо пару литров бензина из твоей машины.

Фред Дов удивленно посмотрел на нее.

– Для генератора, – пояснила Иди. – Хорошо бы принять горячую ванну... раз уж ты не позволяешь мне разделить с тобой ванну в отеле «Рамада».

– Ох, Иди...

– И, пожалуй, несколько долларов на продукты.

Увидев, как страховой агент вытаскивает бумажник, Иди несколько подобрела.

– Хороший мальчик. – Она поцеловала Фреда в шею, завершив поцелуй легким укусом, просто так, чтобы подбодрить его.

– Ты меня напугала.

– Успокойся, дорогой, все будет хорошо. – Забрав две бумажки по двадцать долларов, Иди проводила его до машины.

По дороге в морг Августин и Бонни услышали в новостях сообщение о сетчатом питоне длиной около четырнадцати футов, который заполз в столовую предприятия по выпуску замороженных продуктов в Перрине.

– Один из ваших? – спросила Бонни.

– Мне тоже хотелось бы это знать. – Невозможно было выяснить, принадлежала ли эта змея покойному дяде Августина, потому что в составленной от руки Феликсом Моджаком описи отсутствовали какие-либо детали. – У него было два крупных питона, но я же, черт побери, не измерял их.

– Надеюсь, что они не убили его.

– Я тоже надеюсь. – Августину понравилось то, что Бонни проявила заботу о питоне. Не все женщины поступили бы так же.

– Они могут отдать его в зоопарк, – предположила Бонни.

– Или напустить на администрацию графства.

– Злая шутка.

– Я знаю. – Будучи юридически владельцем зверинца, Августин чувствовал себя виноватым в несчастьях, обрушившихся на Бонни Лам. Ведь если бы ее муж не пустился в погоню за обезьяной, он, возможно, и не пропал бы. А вполне вероятно, что это была одна из обезьян дяди Феликса. Но, может быть, и нет.

– А что вы будете делать, если кто-то из ваших животных убьет человека? – без обиняков задала вопрос Бонни.

– Молиться, чтобы это оказался кто-нибудь, кто заслужил это.

Бонни ужаснулась от этих слов, но Августин тут же добавил:

– Я просто не знаю, что еще можно сделать, не устраивать же охоту на них. Вы знаете, какую огромную площадь занимает Эверглейдс?

Некоторое время они ехали молча, потом Бонни снова заговорила:

– Вы правы. Сейчас они свободны, а так и должно быть.

– Я не знаю, как должно быть, но я знаю, как есть на самом деле. Черт побери, ягуары могут сейчас быть уже в Ки-Ларго.

Бонни печально улыбнулась.

– Я бы тоже хотела там оказаться.

Прежде чем войти в холодную прозекторскую, Бонни надела мешковатый лыжный свитер, который Августин прихватил с собой на всякий случай. На этот раз никаких предварительных разговоров перед осмотром трупа не было. Тот же самый молодой коронер провел их прямо в прозекторскую, где в данный момент центром внимания был новый труп неизвестного мужчины. Возле трупа толпились детективы, полицейские в форме и не проявлявшие особого энтузиазма студенты-медики из университета Майами. При появлении Августина и Бонни Лам они расступились.

Румяный, седовласый мужчина в медицинском халате стоял у изголовья железного стола. Он приветливо кивнул и сделал шаг назад. Затаив дыхание Бонни взглянула на труп. Мужчина на столе был толстопузый и лысый, его кожа оливкового цвета от плеч и до кончиков ног была покрыта редкими блестящими черными волосками. В центре груди зияла рана малинового цвета, шея была покрыта цепочкой кровоподтеков, очень напоминавших багровые отпечатки пальцев.

– Это не мой муж, – вымолвила Бонни Лам.

Августин вывел ее из прозекторской. За ними последовал высокий темнокожий полицейский.

– Миссис Лам?

Бонни не остановилась, продолжая двигаться, словно на автопилоте.

– Миссис Лам, мне надо поговорить с вами.

Бонни обернулась. Полицейский был широкоплечим, мускулистым, он шел, слегка прихрамывая на правую ногу. На нем была форма патрульной службы штата, в огромных ладонях полицейский сжимал шляпу «стетсон». Похоже, он, как и Бонни с Августином, был рад покинуть прозекторскую.

Августин поинтересовался, что у него за проблема, и полицейский предложил пойти куда-нибудь поговорить.

– О чем? – спросила Бонни.

– Об исчезновении вашего мужа. Просто у меня есть кое-какие соображения, вот и все. – Его манера поведения была явно нетипична для полицейского в форме. – Всего несколько вопросов, я обещаю.

Августину было непонятно, с какой это стати патрульная служба интересуется пропавшими людьми.

– Она уже говорила с агентами ФБР.

– Это не займет много времени.

– Если у вас есть какие-то новости, то я хотела бы их услышать, – согласилась Бонни.

– Я знаю отличный итальянский ресторанчик, – предложил патрульный.

Августин понял, что Бонни уже приняла решение.

– Это будет официальный разговор? – все же поинтересовался он.

– Совершенно неофициальный. – Джим Тайл надел шляпу. – Давайте просто поедим.

В середине 70-х годов человек по имени Клинтон Тайри вступил в борьбу за пост губернатора Флориды. По всем параметрам он казался идеальным кандидатом, этакой свежей и чистой струей в эпоху цинизма. Местный уроженец, симпатичный, статный, бывшая звезда футбольной команды колледжа, награжденный орденами и медалями ветеран вьетнамской войны. В ходе избирательной компании он мог вести заумные разговоры в Палм-Бич или изображать из себя простачка в Панхэндле. Средства массовой информации расхваливали его, потому что он говорил законченными фразами, без подготовки и без бумажки. Но самое замечательное состояло в том, что его прошлая личная жизнь не была запятнана сомнительными сделками, до которых так были охочи журналисты и читатели.