Бонни испугалась, что Иди выйдет из себя и вцепится Кусаке в горло, а тогда он наверняка застрелит ее. Кусака уткнул ствол револьвера в правую грудь Иди.

Губернатор ничего не видел и не слышал. Он высунулся по пояс в окно и наблюдал за дельфинами, плывущими на север, а также наслаждался прохладными каплями начинающегося дождя. Бонни попыталась схватить его за ладонь, но она была слишком большой, и тогда Бонни принялась теребить губернатора за два пальца. Наконец Сцинк влез назад в джип и понял, что на передних сиденьях разыгрывается напряженная драма.

– Ты слышала, что я сказал! – рявкнул Кусака.

– Ага, значит, ты назвал меня сучкой.

Кусака резко повернул ствол револьвера, отчего блузка Иди порвалась, обнажив под ней мягкую грудь. «Боже, – подумала Бонни, – ведь это же так больно».

Но Иди не показала, что ей больно.

– Поехали! – снова приказал Кусака.

– Я наблюдаю за дельфинами.

– К черту дельфинов. – Кусака поднял револьвер и выстрелил в крышу джипа.

Бонни вскрикнула и зажала уши. Иди вцепилась в руль, чтобы успокоиться. Правая грудь болела, и она подумала, не ранена ли. Нет, не ранена.

Кусака с удовольствием осмотрел дыру в крыше джипа, едкий запах пороха заставил его чихнуть.

– Благослови меня, Господь, – буркнул он с мрачной усмешкой.

Дверца джипа открылась. Сцинк вылез из машины и потянулся.

– Неужели вам не нравится это место! – Он вскинул длинные руки к облакам. – Неужели оно не изгоняет зверя из вашей души!

«Великолепие, – подумала Бонни, – какое точное слово».

– Залезай в машину, – приказал Кусака.

Сцинк подчинился и залез назад в джип, мотая головой, словно овчарка, и стряхивая капли дождя. Иди молча включила зажигание, и машина тронулась с места.

– Что значит нет петухов?

Владелец зоомагазина извинился. На этой неделе у него были затруднения с домашней птицей. Он предложил Авиле принести в жертву козла.

– Ни в коем случае, Хосе, – отказался Авила. У него и так постоянно ныли швы, напоминая о прошлых ранах. – Впервые сталкиваюсь с проблемой отсутствия петухов. А что у тебя еще есть?

– Черепахи.

– У меня нет времени возиться с черепахами. – Пришлось бы снимать с них панцири, а это хлопотное дело. – А голуби у тебя есть?

– Извини, приятель.

– Ягнята?

– Будут завтра утром.

– Как насчет кошек?

– Нет, приятель, это запрещено законом.

– Ладно, не мели чепуху. – Авила посмотрел на часы. Надо было торопиться, совершить жертвоприношение, а потом ехать в Кис. – Хорошо, а что у тебя есть?

Владелец зоомагазина провел его в помещение небольшого склада и показал на клетку. Внутри Авила разглядел пушистого коричневого зверька размером с гончую собаку, с глазами-пуговками, носом, как у муравьеда, и длинным тонким хвостом с черными полосами в виде колец.

– Что-то вроде енота? – спросил Авила.

– Это носуха. Из Южной Америки.

Зверек пронзительно запищал и просунул бархатистые ноздри сквозь планки клетки. Авила еще никогда не видел такого странного существа.

– Помогает от многих болезней, – посоветовал владелец магазина.

– Мне надо что-нибудь для Чанго.

– Ох, Чанго их очень любит. – Проницательный владелец магазина сразу определил в Авиле профана, мало смыслящего в колдовстве. – Да, Чанго их любит.

– А он кусается? – поинтересовался Авила.

– Нет, дружище. Вот видишь? – Владелец зоомагазина пощекотал влажный нос зверька. – Он как щенок.

– Ладно, сколько?

– Семьдесят пять.

– Вот тебе шестьдесят, приятель. Помоги мне отнести его в машину.

Подъезжая к своему дому, Авила увидел «бьюик», выезжающий задом по подъездной дорожке. В машине сидели его жена и теща, наверняка ехали играть в бинго. Авила помахал им, они помахали в ответ.

Авила обрадовался. Удачный момент, дома кроме него никого не будет. Он быстро перетащил деревянную клетку в гараж и опустил электрические ворота. Зверек зафыркал, проявляя недовольство. Из сплетенного из лозы сундука Авила торопливо извлек принадлежности жертвоприношения: потускневшие монеты, скорлупки кокосового ореха, очищенные кошачьи ребра, отполированные черепашьи панцири и старый оловянный кубок. А из оцинкованного ящика достал добытый совсем недавно и, вероятно, наиболее могущественный фетиш – обглоданный кусок кости, принадлежавший тому дьяволу в обличье человека, который хотел распять его. Испытывая благоговение и надежду, Авила сунул кость в оловянный кубок, которому вскоре предстояло быть наполненным кровью зверька.

Авила знал, что Чанго любит сухое вино и сладости, но поскольку времени у него было в обрез, лучшее, что сумел найти Авила, это кувшин сангрии[8] и кусок черствого кекса. Он зажег три высоких свечи и разместил их в виде треугольника на бетонном полу гаража. Затем принялся сооружать внутри треугольника алтарь. Зверек затих, но Авила почувствовал, как он внимательно наблюдает за ним сквозь щели клетки. А может, он понимает, что его ожидает? Авила постарался отогнать эту мысль.

Последний предмет, извлеченный из плетеного сундука, был самым важным – десятидюймовый охотничий нож с рукояткой, вырезанной из настоящего лосиного рога. Старинный нож, сделанный в Вайоминге. Авила получил его в качестве взятки, когда работал в строительной инспекции, – рождественское подношение от не имевшего лицензии кровельщика, рассчитывавшего, что Авила закроет глаза на серьезные недостатки. Так Авила и сделал.

Он принялся энергично точить нож на бруске. Зверек забегал по клетке и начал фыркать. Авила старался тщательно скрывать сверкающее лезвие от обреченного животного. Затем он вступил внутрь треугольника из свечей и произнес короткую импровизированную молитву, обращаясь к Чанго, который (как надеялся Авила) должен был понять, что его поджимает время.

После этого Авила взял монтировку и начал выламывать ею деревянные планки клетки. Жертвенный зверек чрезвычайно возбудился. Авила попытался успокоить его ласковыми словами, но обмануть животное не удалось. Он пулей выскочил из клетки и, как сумасшедший, принялся описывать круги по гаражу, разбросав при этом кошачьи ребра и сбив две из трех колдовских свечей. Тогда Авила попытался утихомирить его с помощью монтировки, но зверек оказался на редкость быстрым и юрким. Словно обезьяна, он вскарабкался вертикально по настенным металлическим полкам и взгромоздился на потолочную балку. Он сидел на ней, используя в качестве балансира свой замечательный хвост, и визжал, скаля при этом острые желтые зубки. Тем временем одна из колдовских свечей закатилась под газонокосилку, у которой вспыхнул бензобак. Отчаянно ругаясь, Авила побежал на кухню за огнетушителем, а когда вернулся, то столкнулся с новой бедой.

Ворота гаража оказались подняты. На подъездной дорожке, с включенным двигателем, стоял «бьюик» его жены. Авила не знал, почему она вернулась. Возможно, решила еще позаимствовать денег из зарытой копилки для игры в бинго. Но на самом деле причина ее возвращения не имела сейчас значения.

Первой из машины вылезла теща Авилы. И тут случилось такое, что Авила на время забыл о горящей газонокосилке. По какой-то причине, непонятной для человеческого разумения, зверек спрыгнул с балки на пол, выскочил из гаража и прыгнул на тещу Авилы. Животное вцепилось в ее прическу – хрупкое сооружение желто-оранжевого цвета. Авила всегда считал, что его теща носит парик, но сейчас налицо были явные доказательства того, что фантастическая «копна» натуральная. Теща завопила и завертелась волчком, судорожно пытаясь сбросить с головы напавшего на нее демона. Но зверек вцепился в ее волосы когтями всех четырех лап. Авила подумал, что такого испытания не выдержал бы ни один парик.

Жена Авилы, путая испанские и английские слова, закричала, требуя, чтобы он сделал что-нибудь, а не стоял столбом! О монтировке не могло быть и речи, один неточный удар, и можно отправить тещу на тот свет. Поэтому Авила решил воспользоваться огнетушителем. С того места, где стоял, он принялся поливать упрямого зверька раствором бикарбоната натрия. Зверек рычал и чихал, но, к изумлению Авилы, не оставлял в покое волосы тещи. В этой суматохе часть пены из огнетушителя неизбежно попала на тещу Авилы, которая, закрыв глаза костяшками пальцев, побежала, не разбирая дороги. Авила бежал следом почти целый квартал, время от времени поливая из огнетушителя «короткими очередями», однако пожилая женщина демонстрировала удивительное проворство.