Монтер ушел…

Лишь через часа полтора Чаковский добрался до нужного ему седьмого этажа и оказался в своем номере…

В 1831 году в противовес появившемуся роману М.Н.Загоскина «Рославлев, или русские в 1812 году», окрашенному в тона «официальной народности», А.С.Пушкин начинает писать на тот же сюжет одноименный роман «Рославлев», в котором на фоне Отечественной войны 1812 года резко ставит проблему истинного патриотизма.

Перед нами типичные представители допожарной Москвы, ближайшие родственники Фамусова и его окружения. В обществе заезжей иностранной знаменитости, «сочинительницы Коринны» — мадам де Сталь — они теряют всякое чувство национального и личного достоинства. Но как только получили известие о вторжении Наполеона, опасаясь угрозы своему личному достоянию, все внезапно оказались ярыми «патриотами». Пушкин саркастически представляет нам этот «патриотизм».

«Кто высыпал из табакерки французский табак, и стал нюхать русский; кто сжег десяток французских брошюрок; кто отказался от лафита и принялся за кислые щи. Все заклялись говорить по-французски; все закричали о Пожарском и Минине и стали проповедовать народную войну, собираясь на долгих отправиться в саратовские деревни».

Любопытным представляется упоминание о кислых щах. И прежде всего вот почему.

«Кислые щи» — название особого рода, особого сорта шипучего кваса, очень популярного в старину у москвичей. Отсюда берет свое начало выражение «квасной» патриотизм. Этому «квасному» патриотизму дворянской верхушки общества — тех, кто, призывая к народной войне, спешил скрыться от французов в своих дальних имениях, Пушкин противопоставил подлинный героизм русского народа, не останавливающегося ни перед чем во имя спасения Родины.

О «квасном» патриотизме читаем и в записках П.А.Вяземского: «В этом патриотизме нет большой беды. Но есть и сивушный патриотизм; этот пагубен: упаси Боже от него! Он помрачает рассудок, ожесточает сердце, ведет к запою, а запой ведет к белой горячке. Есть сивуха политическая и литературная, есть и белая горячка политическая и литературная»…

О Николае Глазкове вспоминал поэт Николай Константинович Старшинов.

— Однажды, — рассказывал он, — в «Литературной газете» я встретил Николая Глазкова, который немедленно сообщил: «Вычитывал гранки моего перевода Гоголя с хинди».

На недоуменный взгляд Старшинова отреагировал так:

— А ты знаешь, что на днях будет его юбилей? И вот я перевел стихи о Гоголе с хинди.

— Откуда ты знаешь, что стихи, о которых ты говоришь, написаны на хинди?

— Откуда?! Недавно шел по Москве и встретил знакомого индуса, который учится в университете. Я тут же его спросил: «Скажи, Нанк, ты написал стихи к юбилею Гоголя?» Тот ответил: «Нет. И вообще в жизни я стихов не писал и не пишу». «Тогда иди за бутылкой вина, а я тем временем займусь переводом твоих стихов». Нанк пошел в магазин, а я стал его «переводить».

— Николай говорил об этом настолько серьезно, — продолжал Старшинов, — что если бы не ситуация, обрисованная им, можно было бы и не понять его шутки.

— Ну и что, в «Литературке» опубликовали стихи Нанка в переводе Николая Глазкова? — спросил я у Старшинова.

Николай Константинович улыбнулся:

— К счастью, нет. Текст у меня был, но где-то затерялся. Помню только начало. Как там? Ага, вот:

В Доме творчества Коктебель для малышей была организована игровая площадка «Ромашка», куда молодые родители приводили своих чад. Тут с ними занимались, их развлекали. А вот ребята постарше оставались без присмотра.

И тут нашелся человек, который во время своего пребывания в доме творчества объединил мальчишек интересной игрой. Этим человеком был поэт Аршак Тер-Маркарьян. Вместе со своим сыном Егоркой он с утра собирал на пляже «наличный состав» ребятни, строил их и объявлял:

— Сегодня начинаются большие маневры: военные учения. В них примет участие и наша Отдельная Дальневосточная десантно-пулеметная гвардейская орденов Суворова и Кутузова бригада. Вы составляете ее главное ядро и являетесь ротой разведчиков. Противник еще на подходе. А наша с вами задача обнаружить не территории Дома творчества особо захламленные места, обозначить их и доложить уборщицам территории. Мусор — это место сосредоточения сил противника. Засекая такие места, мы узнаем, где противник готовится нанести нам удар. Когда мусор будет убран, противник лишается опознавательных знаков для своего сосредоточения.

После непродолжительной паузы Аршак Арсенович продолжал: — А поскольку разведчикам надо быть быстрыми и ловкими, они должны хорошо бегать, прыгать и плавать… Дальше начиналась спортивная подготовка.

Мальчишки с удовольствием прыгали, бегали, ныряли, играли в воде в мяч.

А с берега доносился голос поэта Тер-Маркарьяна:

— Молодцы, десантники-пулеметчики, орденоносцы дальневосточники! Враг будет разбит! Победа будет за нами!..

А вскоре к писательским мальчишкам стали присоединяться и местные. Задания усложнялись. Игры становились двусторонними. По утрам, после завтрака, на берегу торжественно происходило награждение особо отличившихся разведчиков-гвардейцев символическими орденами и медалями. Ритуал этот вызывал интерес не только у самих ребят, но и у их родителей…

Вскоре слух об учениях или маневрах Отдельной дальневосточной десантно-пулеметной гвардейской дивизии был разнесен местными мальчишками по поселку. Почему я об этом говорю? А вот почему.

Однажды на рынке подслушал разговор двух местных старушек.

— Ты знаешь, была такая хорошая зеленая полянка, куда я водила свою козочку пастись. А тут привела… Господи! Словно табун прошел… Все вытоптано, помято.

На жалобу старушки вторая спокойно сказала:

— А чему ты удивляешься?! Небось, маневры прошли?

— Что еще за маневры?

— А ты что ж, не слыхала? Какая-то пулеметно-диверсантная бригада проводит учения. С утра до вечера. Мой внучок цельными днями на них пропадает.

— Вон оно как, — вздохнула старушка. — Война она и была-то всегда бедой…

Я не стал рассказывать Аршаку Арсеновичу подслушанный разговор. Зачем было нарушать очередной торжественный ритуал награждения особо отличившихся десантников, гвардейцев, пулеметчиков…

Поэт Николай Егорович Агеев, автор прекрасной поэмы «Огни на Чусовой», рассказывал о том, как они, группа сотрудников и авторов журнала «Октябрь», побывали в Краснодарском крае во время предподписной кампании. Вместе с ними в поездке был и член редколлегии журнала известный писатель Семен Петрович Бабаевский. Известность ему принесли его романы «Кавалер Золотой Звезды» и «Свет над землей», написанные по законам соцреализма и отмеченные Сталинскими премиями 1-й и 2-й степени. Позже о них говорили как о классических образцах «лакировки действительности» и теории бесконфликтности.

Ко времени поездки, о которой рассказывал Николай Агеев, у Бабаевского было немало произведений, в которых он откликался на происходящие в обществе процессы критики культа личности, выступления против волюнтаризма и пр. Именно этих проблем касался Бабаевский в романах «Сыновий бунт», «Родимый край», «Белый свет».

На Кубани его хорошо знали. И поэтому решили, что его присутствие в бригаде журнала «Октябрь» позволит увеличить число подписчиков издания на следующий год…

Разместившись в номерах гостиницы, в назначенное время спустились в вестибюль, чтобы вместе пойти поужинать в ресторане.

Выбрали удобный стол, расселись.

И тут Семен Петрович предложил:

— Заказывайте, ребята, все, что каждому из вас хочется!