Первым в городке оказался с киногруппой Михаил Ромм.

Естественно, захотелось немножко расслабиться. Попытки достать что-нибудь из спиртного завершились неудачей.

Служители гостиницы подсказали:

— А вы к коменданту города обратитесь. Все у него под контролем. Он из летчиков. Не очень сговорчивый. Но вам, Михаил Ильич, он не откажет.

Пришлось Михаилу Ромму выстоять большую очередь на прием к коменданту. Наконец, он вошел в кабинет и представился:

— Ромм.

— Ну и что? — спросил комендант.

— Я Михаил Ромм, кинорежиссер.

— Михаил Ильич? — вскочил майор. — Это вы поставили фильм «Ленин в Октябре»?! Это же самый любимый мой фильм! Вот уж никогда не думал, что встречусь с вами.

Пережив эмоциональный всплеск коменданта, Михаил Ильич поведал ему о том, что привело его в этот кабинет.

— Да о чем говорить! — воскликнул майор. — Конечно же, отпустим вам лучшего вина. Десять бутылок. Нет, за этот фильм — двадцать бутылок.

Эту цифру он вывел в своей записке, адресованной к заведующему винным складом…

Через неделю в городке оказалась группа операторов, среди которых был Борис Волчек. История повторилась. По наводке сотрудников гостиницы он тоже оказался на приеме у майора. Правда, его представление себя как автора фильма «Ленин в Октябре» вызывало недоверие у коменданта:

— Ну, вы скажете. Автор-то Ромм Михаил Ильич. А он уже побывал в нашем городе.

— Верно, — подтвердил Волчек. — Он — режиссер фильма, а я — оператор, снимал фильм.

После некоторого раздумья майор начертал записку, чтобы тов. Волчеку отпустили 20 бутылок вина…

И надобно было случиться, что буквально несколько дней спустя в этом же городке пришлось очутиться и ему, Алексею Яковлевичу Каплеру. В поисках «живительной влаги» он прошел тот же путь, что и его товарищи.

Представляясь коменданту, он назвал себя тоже автором любимого майором фильма. Тот недоверчиво глянул на посетителя:

— Ну да, скажете тоже, у меня уже побывали авторы — Ромм и Волчек.

— Все верно, — поддержал коменданта Алексей Яковлевич. Один — режиссер. Другой — оператор. А я — автор сценария. Могу подтвердить свою персону удостоверением.

И протянул документ коменданту.

Тот повертел «корочки» удостоверения, потом закрыл его и решительно двинул «корочки» в сторону автора сценария:

— Ну вот что, товарищ Каплёр… По этому фильму все выдано…

Мой друг поэт Евгений Александрович Антошкин, автор многих поэтических книг, среди которых итоговые «Золотая ладья» и «Новый век», рассказал, как однажды во время творческой командировки он вместе с писателем Юрием Рытхэу оказались в аэропорту, набитом до отказа пассажирами.

— Слушай, пойдем в депутатский зал? — предложил Юрий Сергеевич.

Так они и поступили.

Вошли в тихий и спокойный зал. Но тут же из полумрака перед ними возник человек и спросил:

— А вы депутаты?

Рытхэу, выдержав паузу, спокойно ответил:

— Мы выше… Мы избираем депутатов…

В «Березках» — доме отдыха издательства «Молодая гвардия» проходило закрытие семинара молодых писателей.

На банкете по этому случаю выступал Егор Александрович Исаев, которого знали по поэмам «Суд памяти» и «Даль памяти». Ему то и дело по ходу долгой речи приходилось отвлекаться на реплики бесцеремонного семинариста.

Наконец, он не выдержал и возмущенно заявил тому:

— А ты выйди из-за стола и из литературы тоже!..

Любопытный рассказ услышал я от Василия Петровича Рослякова. Речь шла о том, как он обустраивал свой дом в Судогде, Владимирской области. Купил он его для летнего проживания и работы.

Дом был еще крепкий, но требовал кое-какого ремонта.

— Надо было сменить один венец сруба, поменять несколько стропил, починить веранту. То есть нужны были стройматериалы. А в деревне таковых не оказалось.

— Иду, — рассказывает Росляков, — грущу.

Вижу мужики на заваленке сидят, покуривают молча.

Я подошел, поздоровался и обратился к ним с просьбой помочь. Представился, сказал, что хочу, мол, тут жить. Надо дом поправить, а ничего из дерева достать не могу. «Может, у вас что есть, мужики? Я рассчитаюсь. Помогите».

Сидят мужики, покуривают. Глазки щурят от дыма козьих ножек. Потом один из них пригасил окурок о сапог, бросил на землю и растер. Когда я повторил свою просьбу, сказал:

— Вобщем так, Петрович. Пока магазин открыт, думай…

Через некоторое время я принес из сельпо несколько бутылок водки, десяток граненых стаканов, буханки две хлеба и здоровенных соленых огурцов.

Когда мужики выпили по второму стакану, занюхав корочкой хлеба, опять закурили и «разговорчивый» предложил:

— Петрович, ты нам почитай чего-нибудь.

— Так у меня ничего с собой нету.

— А вот смахни огурцы. И почитай вот это: «Как мы пишем».

Росляков смахнул желтые соленые огурцы, завернутые в «Литературную Россию», и начал читать им выступление писателя Сергея Крутилина, автора известной в свое время повести «Липяги», напечатанное под рубрикой «Как мы пишем». Тот в первых же строках признавался «Пишу я мучительно, тяжело…» Один из мужиков тут же прервал:

— Что ж вы, Петрович, так к товарищу относитесь? Он даже через газету жалится на жизнь. Ему мучительно. Нашли б ему работенку полегче. Вон у нас Григорич на ферме работал. А потому у него кила вышла. Так мы его сторожем определили…

Потом сидели, калякали.

Когда пригрело солнце, стали прощаться.

— Не сумлевайся, Петрович. Завтра тебе все спроворим.

Так и сделали…

Профессор Сидельников Виктор Михайлович — один из известных специалистов в области фольклористики и древнерусской литературы, читал лекции заочникам Литературного института им. А.М.Горького. Он действительно был заряжен на предмет своего исследования. Говорили, что Виктор Михайлович собирает анекдоты, частушки, записывает на карточки с указанием, где, когда и от кого услышал «шедевр» народного творчества. Студенты даже утверждали, что профессор Сидельников непременным условием для получения положительной отметки требовал от студента сообщение такой частушки, какой он еще не знал. Причем требовал народной частушки, уличая нередко сочинителей в подлоге.

И еще говорили, что у профессора дома были две картотеки — частушек и анекдотов, насчитывавших каждая десятки тысяч «единиц хранения»…

Так вот читал он лекцию, вдохновенно и взволнованно рассказывая притихшему залу о великом произведении мировой литературы «Слове о полку Игореве». И в частности говорил о непрекращающихся спорах по поводу авторства «Слова».

— Я лично считаю, — продолжал профессор, — что автором был сам Святослав. И исхожу при этом из того…

И тут среди тишины неожиданно раздается чей-то явно хмельной голос:

— Херня…

— А вот и не херня, — подхватывает профессор, — И я вам докажу…

В Литературном институте им. А.М.Горького в 70-е годы ходил рассказ из студенческой биографии поэта Алексея Зауриха. Своим однокурсникам Алексей говорил, что происходит из баронов фон Заурихов, волею случая оказавшихся в России еще в минувшем веке. Потомки их, семья Заурихов, жила в городе Энгельсе на Волге — центре немецкой автономной области. К теме своего знатного происхождения он возвращался неоднократно. Одни, естественно, верили, другие усмехались, третьи считали все это поэтическим бредом.

Однажды он заявил сокурсникам, что в Поволжье у него тяжело заболела матушка. Друзья собрали ему солидную по тем временам сумму. Поблагодарив, он помчался к тяжело заболевшей маме…

Надобно же было случиться, что буквально через неделю к его товарищам приехали друзья с Кавказа и между прочим сообщили, что встретили в Сочи на пляже Зауриха с белокурой пассией. Все стало ясно: Лешка их надул. И на чем? На самом святом. Месть последовала незамедлительно…