Художник в изумлении уставился на внушающего ужас бородатого незнакомца. И вдруг, запрокинув голову, расхохотался:

— У вас нет доказательств! Нет никаких доказательств. Меня освободят!

Краем глаза Бьянка уловила какое-то движение на балконе. В следующее мгновение Аллегра бросила вниз горшок с цветком. И тотчас же раздался глухой удар — тяжелый керамический сосуд снес Стефано полчерепа. Когда художник рухнул у стены, он уже был мертв. Ошеломленный произошедшим, Эван оцепенел. Бьянка, подбежав к нему, схватила его за руку и оттащила в сторону.

— Должно быть, Аллегра услышала его признание, — прошептала она.

— Да, наверное, — кивнул Эван. Он поднял голову, но на балконе уже никого не было.

И тут из боковой двери вышла Аллегра; она все еще была в ночной рубашке. Следом за хозяйкой шли служанка и дворецкий, тоже только что вставшие с постели.

— Он мертв? — Аллегра взглянула на Стефано, лежавшего в луже крови.

Бьянка, вздрогнув от отвращения, ответила:

— Да, несомненно.

— Он не должен был жить, если Чарльз мертв, — сказала Аллегра. — А вам нужно уходить, мы сами обо всем позаботимся. Скажем, что это несчастный случай. Меня разбудил шум под окном, я вышла на балкон, чтобы посмотреть, что происходит, и в темноте нечаянно столкнула тяжелый цветочный горшок…

Эван сжал руку Бьянки, давая понять, что ничего не понял, и она перевела ему слова Аллегры.

— Значит, ей ничего не грозит? — спросил Эван.

— Не беспокойся. Слуги, безусловно, подтвердят ее слова. И кроме того, ей ведь покровительствует дож. Не сомневаюсь: смерть Стефано объявят несчастным случаем.

— Тебе лучше предупредить ее насчет служанки, — напомнил Эван.

Бьянка отвела Аллегру в сторону и шепотом сообщила, что Терезе нельзя доверять. Аллегра улыбнулась и кивнула. Взглянув на Эвана, она спросила, почему он хотел покарать убийцу. Когда Бьянка объяснила, что Эван — брат Чарльза, Аллегра подошла к нему и поцеловала его в щеку. Затем, вернувшись к слугам, принялась отдавать распоряжения, и Эван понял, что она сама все уладит. Он повернулся к жене:

— Я действительно хотел, чтобы его судили за убийство, Бьянка.

— Я знаю и благодарна тебе за это. Пойдем, я очень устала… И хочу сейчас лишь одного — вернуться на «Аврору», заснуть и забыть этот кошмар.

Эван не возражал. Он тоже ужасно устал, но мысль о том, что Бьянка будет рядом с ним в постели, придавала ему сил. Он быстро направил лодку к лагуне, и вскоре они уже всходили на борт «Авроры». Эван положил узел с вещами на койку. Бьянка сбросила накидку и села на стул, чтобы снять туфельки.

— А нельзя ли сейчас согреть воду для ванны? — спросила она.

— Конечно, я позабочусь об этом, — кивнул Эван, подумав, что и сам не прочь искупаться.

Но не успел он дойти до двери, как кто-то начал отчаянно колотить в нее. Эван повернулся к жене, уверенный в том, что планы Аллегры сорвались и их сейчас арестуют за убийство. Не собираясь добровольно сдаваться, он вытащил из-за пояса нож и, распахнув дверь, увидел перед собой мужчину с сединой в волосах. Не глядя на Эвана, Франческо Антонелли обратился к дочери:

— У нее роды… Очень сложные роды, и твоя мать хочет, чтобы ты была рядом с ней.

— Конечно, я сейчас! — Бьянка сунула ноги в туфли и, схватив накидку, сказала Эвану, что уходит с отцом.

— Я с вами, — заявил тот.

Сидя в гондоле, Эван улыбался сидевшему напротив Франческо, но венецианец молча отвернулся, словно его мутило от одного вида Эвана.

— Ты имеешь какое-нибудь представление о том, как рождаются дети? — спросил Эван у жены.

Бьянка покачала головой:

— Нет, но я знаю, что мое присутствие поможет маме, и я с радостью побуду с ней.

— Да, конечно, — кивнул Эван.

Когда они добрались до дворца, Бьянка тотчас ушла в комнату матери. Эван же в растерянности озирался.

— Следуйте за мной, — неожиданно произнес по-английски Франческо, и Эван последовал за ним в кабинет, где тот открыл шкаф и достал бутылку бренди и две рюмки. — Полагаю, нам с вами следует поговорить.

Эван опустился в кресло, надеясь, что не заснет во время разговора. Стараясь щадить чувства Франческо, он спросил:

— Ваша жена сказала вам, что мы с ней виделись? Она прелестная женщина, и мне очень жаль, что ей сейчас так трудно. Рождение Бьянки тоже было сложным для нее?

Франческо передал Эвану рюмку с бренди и сел напротив.

— Моя жена уже не очень молода, мистер Синклер, поэтому роды тяжелые. Вы отняли у меня дочь. Теперь, судя по всему, Господь может забрать у меня и жену.

Эван сделал глоток бренди и почувствовал, как тепло разливается по всему телу. Понимая, что Кэтрин сейчас ничем нельзя помочь, он решил поговорить о деле, чрезвычайно важном для него.

— Сейчас уже слишком поздно просить прощения за то, что я увел из вашего дома дочь, но все же надеюсь: после того как пройдут крестины вашего ребенка, мы сможем устроить наше с Бьянкой венчание, на котором вы с женой сможете присутствовать.

Франческо не успел ответить — неожиданно дверь отворилась, и в комнату заглянул Марко Кьяни. Увидев Эвана, он в смущении пробормотал:

— Простите, я не знал…

Франческо, пригласив молодого человека в кабинет, указал рюмкой на Эвана и сказал:

— Этот негодяй имеет наглость просить у меня разрешения жениться на Бьянке. Что ты думаешь о его манерах?

Бьянка, заставшая Рафаэллу в комнате матери, сразу же поняла: кузина так напугана, что от нее мало толку. Однако появление дочери успокоило Кэтрин и придало ей сил.

Повитуха же оказалась опытной и хладнокровной, и Кэтрин изо всех сил старалась следовать ее советам и тужиться при каждой схватке. Но схватки стали слишком частыми, слезы катились по щекам роженицы, и она судорожно хватала ртом воздух. Взглянув на дочь, Кэтрин пожалела, что попросила ее присутствовать при этих муках.

— Прости меня, — прошептала она.

— Вам нет нужды извиняться, синьора, ведь вы такая отважная женщина, — улыбнулась повитуха. — Потерпите, давайте-ка постарайтесь как следует на этот раз…

При очередной схватке Кэтрин с такой силой сжала руку дочери, что та чуть не закричала от боли. А в следующее мгновение Бьянка увидела младенца. Ребенок тотчас же заплакал, а повитуха радостно воскликнула:

— У вас сын, синьора, замечательный мальчик! Я сейчас обмою его и дам вам подержать.

— Папа будет в восторге, — улыбнулась Бьянка; она подумала о том, что уж теперь-то счастливый отец, возможно, простит их с Эваном.

Несколько минут спустя Бьянка спустилась в кабинет отца, где Франческо и Марко, затаив дыхание, слушали рассказ Эвана о деле чести, которое привело его в Венецию. Все трое повернулись и, увидев сияющую Бьянку, сразу поняли: у нее хорошие новости.

— У тебя сын, папа, замечательный мальчик! А мама, хотя и очень устала, чувствует себя прекрасно.

Эван и Марко с восторженными криками стали подталкивать Франческо к двери. Тот подошел к дочери и нежно обнял ее.

— Спасибо, что пришла помочь матери. После того, как я обошелся с тобой…

Бьянка поцеловала отца и прижала палец к его губам.

— Иди наверх и посмотри на сына. Мы еще успеем все обсудить.

Франческо обернулся и, с улыбкой взглянув на Эвана, проговорил:

— Можешь еще раз жениться на Бьянке, если хочешь.