– Этого города давно не существует, – тихо прошелестело издалека. – Алгол-6 был уничтожен в четыре тысячи пятьсот седьмом году!

Вергун ничего не понимал, да ему и не нужно было что-то понимать. Он утратил нить. Все казалось каким-то нелепым, чужим, фантасмагорическим… Так, рыба, выброшенная волной на берег, воспринимает внешний мир как репетицию перед грядущим адом, потому что следом неизбежно настает смерть…

«Может, я уже брежу? – мысленно спрашивал себя Ловчий. – Холодный камень наконец-то добрался до меня. Вот она, самая последняя пытка необъяснимым кошмаром».

Мать Карна знала толк в подобных развлечениях…

Испугавшись, Дева Клинка нарушила контакт. Вергун упал с коня. К счастью, лошадь медленно брела через лес, долгое время не ощущая настойчивых понуканий постоянно куда-то спешащего хозяина.

– Мне пришлось прервать трансляцию! – виновато проговорила за пеленой мутной зыби Мара. – Я испугалась за твой рассудок. Я забыла, что ты не в состоянии воспринимать все так, как я. Ведь ты… совсем другой, тебе нужно это делать постепенно… Так кормят долго голодавших, понемножку, в противном случае человека можно убить…

Мутная пелена медленно рассеивалась, Вергун приходил в себя. Теперь он жалел о своей опрометчивой просьбе. Ведь он так ничего и не понял, откуда она, зачем пришла, как появилась. Тот навязчивый бред, в котором он недолгое время находился, не проливал свет на вопросы, а лишь все запутывал еще больше.

– Помоги мне, нам нужно спешить.

Мара заботливо обняла его за плечи. Ловчий выпрямился, неуклюже забираясь в седло.

– Больше так никогда не делай… если хочешь что-то рассказать о своем прошлом, лучше словами… договорились?

– Договорились! – легко согласилась Дева Клинка.

– Вот и отлично, – Сын Карны попробовал усмехнуться, и у него, как ни странно, отлично получилось. – Теперь расскажи мне, как ты очутилась здесь?

Мара тяжело вздохнула:

– Долгая история.

– Но я все равно хочу ее услышать!

– У нас мало времени.

– Знаю!

– Ты все равно не поймешь и половины!

– Плевать!

– Тогда слушай…

…Мой ведомый погиб в том самом городе, который ты видел в моих воспоминаниях. Не знаю, как это произошло, я в тот момент была трансформирована. Как только ведомый умер, я сразу же приняла свою обычную форму. Все участвовавшие в нападении на главный объект врага были уничтожены. Ты ведь, наверно, не знаешь, но когда Дева погибает, то всегда превращается в человека. Мои сестры лежали, истекая настоящей человеческой кровью. Мне повезло, я осталась неуязвима. Весь удар принял на себя ведомый. Мою жизнь спасла чистая случайность…

Не знаю, что то было за место… какая-то военная база. Мне казалось, что я единственная, кто остался в живых после кровавой бойни. Разрушения, причиненные нами… от врагов остались лишь влажные грязно-красные пятна. Только тогда я наконец поняла, какую разрушительную силу несу в себе, и мне в первый раз стало по-настоящему страшно…

Я должна была выбраться из этого ужасного места, и я выбралась, выйдя к условленной точке за пределами уничтоженной базы. Меня ждали и сильно удивились, когда увидели, что я пришла одна. Как впоследствии выяснилось, подобные удары нанесли еще по нескольким «объектам». Всего за какой-то час были уничтожены все главные коммуникационные узлы врага, и как только пала внешняя защита, с орбиты нанесли ядерный удар по всем крупным городам планеты. Конечно, оставшихся в живых диверсантов заранее эвакуировали. Мой челнок уходил последним, и команда имела возможность наблюдать, как на зеленом шарике удаляющейся планеты расцветают оранжево-красные цветы. Мы не победили в той войне, начало было положено, но война не закончилась с гибелью Алгола-6.

Из двух сотен участвовавших в операции Дев уцелело только пятнадцать единиц, включая меня. Проект был признан целесообразным, и производство моих сестер приняло серийный характер. Как видишь, я привыкла говорить о себе, как о неодушевленном предмете.

Успела ли я привязаться к своему первому ведомому? Наверное, нет. Я даже не помню его лица, все записи специально стерли, каким-то чудом пропустив самые ранние воспоминания, которые ты видел.

Меня высадили на одной маленькой планете, присвоив звание офицера. Я ничем не отличалась от обычных женщин, служащих в армии. То время я вспоминаю как самое лучшее из всего, что успело произойти в моей короткой жизни. Вскоре меня снова должны были послать убивать, я предчувствовала это, запрещая себе думать о будущем.

Там, на Синелле, я познакомилась с одним человеком… Он был намного старше меня и по возрасту, и по званию. Он не знал, кто я такая на самом деле, и в какой-то момент мне показалось, что я заинтересовала его не только как офицер, но и как женщина. Он не был моим ведомым, и поэтому все его попытки подружиться я воспринимала достаточно холодно. Но именно тогда я поняла, что однажды смогу раствориться среди этих людей, потеряться, стать такой же, как они… Меня не отпускали, но я решила ждать. Ведь ожидание такая простая вещь…

Этот мужчина обладал достаточно высоким уровнем доступа, и я однажды попросила его добыть информацию о проекте «Дева». Не знаю, что он подумал обо мне в тот момент, наверное, решил, что я вражеская шпионка, тем не менее он разыскал интересующие меня файлы, именно те, которые были мне больше всего нужны. Они касались самой странной идеи проекта, а именно: постепенного очеловечивания прототипа. Не знаю, зачем это было придумано. Возможно, кто-то из разработчиков просто так развлекался, усложняя и без того сложные процессы общей функциональной системы. Так я узнала, что имею шанс стать человеком. Для этого по-особому должна была перестроиться моя нервная система. Только тогда активируется программа самоуничтожения механической составляющей. Та самая, что активировалась в моменты перевоплощения. Яд, текущий по моим венам, исчезал, но для этого я должна была полюбить…

Я до сих пор не знаю, что это такое – любовь. Я пробовала расспрашивать помогающего мне офицера. Но он почему-то сильно смутился, пробормотав, что на самом деле не знает ответа. Больше я его никогда не видела. Та встреча в маленьком уютном кафе для высших чинов была последней. Позже мне удалось выяснить (когда я нелегально подключалась к внутренней системе данных военной базы), что он был обвинен в шпионаже и расстрелян. Именно в тот момент внутри меня что-то изменилось. Словно заработал таймер маленькой, но невероятно разрушительной по своей силе бомбы. Надо мной тяготело проклятие. Все, кто имел со мной дело, погибали. Я косвенно убивала их… и не только косвенно. Я была орудием злой воли того страшного времени, в котором существовала, но я верила, что однажды все изменится, и именно так в последствии произошло…

Я продолжала искать ответы.

На этот раз я побоялась расспрашивать, решив остаться в полном одиночестве. Я добровольно обрекала себя на изоляцию, что не могло не укрыться от глаз моих тайных соглядатаев. Бесспорно, за мною следили, следили за каждым моим шагом, записывалось каждое произнесенное слово, но они не могли забираться в мои мысли. Мои создатели сами перехитрили себя. Они сделали нас слишком человечными, поэтому у меня была свобода, у меня был выбор. То, что приближало меня к такой далекой и совершенно фантастической цели…

Я изучала древние книги, целыми днями пропадая в «Информаториуме» планеты. Многие из них оказались посвящены любви. Но как я вскоре поняла, там были всего лишь пустые слова, не чувства, а слова, совсем не то, что я искала. То была самая изощренная ловушка из всех, когда-либо созданных людьми. Мое спасение казалось рядом, его можно было четко обозначить, но при этом невозможно найти. Замкнутый круг. Я так и не смогла отыскать ответ. Ответ, заключенный всего в нескольких словах. Ответ, который я обнаружила только сейчас, там, где найти его не рассчитывала. Там, где быть его по логике вещей не могло…

В один из дней мне приказали снова вернуться на орбитальную станцию, к которой я была прикомандирована. Там меня принялись обучать взаимодействию со Звездой. Это оказалось довольно просто. Я ее спросила: «Что означает любовь?» Звезда думала недолго, выдав мне короткую формулу, состоящую из простейших химических элементов, и мне стало ясно: ее программировали те же самые люди, что писали те глупые, ничего не объясняющие книги, которые я читала, когда была предоставлена сама себе.