В недавнем прошлом их можно было встретить в элитарных воинских формированиях, сегодня — среди представителей десантных и других спецподразделений, особые подготовка и опыт которых способствуют возникновению указанного типа… Примкнув… к делу, эти люди могли бы стать «ударной силой» Ордена в наиболее активных аспектах его деятельности.

Если между двумя этими группами (представителей аристократических родов, интеллектуалов, с одной стороны, и людей действия, с другой. — Авт.) будут налажены прямые, взаимодополняющие контакты — что на самом деле не так уж сложно, как может показаться, — главная задача будет решена». На первом месте для людей подобного объединения будет стоять Вера, затем — верность орденским принципам духовного братства и, наконец, — нация в целом.

Важное значение играет и личность вождя, стоящего в центре и на вершине ордена. К сожалению, такого человека сейчас не видно. На первых порах никто не способен распознать в том или ином человеке его потенциальных качеств будущего вождя, подчас — и он сам. Конечно, преимущества, которые несет с собой наличие с самого начала человека, чей авторитет и престиж признаются окружающими, очевидны, но скорее всего такой человек появится далеко не сразу, а лишь по мере возмужания организации.

Для России орденская идея немыслима вне Православной традиции, поэтому политический орден в религиозной сфере должен строго находиться в Церковной ограде. Исторически русская элита, и вообще политическая элита православных царств, была связана с личностью Царя — помазанника Божия — особыми священными узами через церковное таинство. В «Разговоре о священнодействиях и таинствах церковных» блаженный Симеон, архиепископ Фессалоникийский, пишет о древнем обычае Церкви при венчании и миропомазании Царя на царство освящать установленными чинопоследованиями вместе с Царем и приводящих его к миропомазанию государственных сановников и военачальников как свидетельствующих и подтверждающих его законное избрание лиц.

«В прежние времена посвящение совершалось после Царя и над другими сановниками. Ибо после избрания и царского определения они приводились в церковь, были поставляемы пред святыми вратами напротив престола, и патриархом совершаемы были молитвы и благословения», — писал архиепископ Симеон. Таинственный смысл этого священнодействия заключался в том, что Православный Государь не был просто первым чиновником в государстве, но являлся начальником особого церковного чина — особых государевых людей, опричнины верных и державных стражей Святой Руси и Церкви.

«…Архиерейский елей (миро для священного миропомазания) составляется из различных благовонных веществ: смирны, кинамона, тростника и рани, — говорит блаженный Феодорит, — но ни одно из них не дает само по себе такого благоухания, а смешение и соединение всех производит самый благовонный состав». Итак, прилично сему (пророк Давид) уподобил братское согласие. Ибо совокупность многих правых действий производит благоухание совершенной добродетели», — писал Евфимий Зигабен.

Такой совокупной добродетелью, которой как драгоценным миром таинственно помазуется на особое церковное служение Православный Царь, и является духовно-воинское братство, именуемое в русской традиции Опричниной со времен Царя Иоанна Васильевича. Эти витязи царской службы должны стать священным примером для творческого осмысления орденской традиции в России.

Переходя к задачам современности, отметим, что для Русского Воскресения необходимо иметь четкое представление о том, что главная цель ордена — необходимость существовать и действовать «в миру», а не келейно или живя в неком отгороженном от политической жизни страны скиту.

Политическая цель ордена — это приход к власти не случайных людей, но нравственно безупречной русской элиты, готовой жертвенно воплощать в жизнь идеалы Белой идеи, как понимали ее лучшие умы России после катастрофы 1917 года. По самой своей природе орден есть воинская организация, требующая от своих членов ратного подвига, но, как справедливо пишет современный русский мыслитель И.Г. Лавриненко: «…Меч надо заслужить. И заслужить его можно только Святостью, Святостью, которая немыслима без Верности и Чести, без Жертвенности и Любви. Являясь провозвестником Симфонии властей духовной и мирской, орден, выступая от лица последней, призван воссоздать священный принцип Симфонии в его монархо-патриаршей полноте.

Исследователь феномена Опричнины в русской истории Николай Козлов пишет: «Верность Самодержавию остается уделом немногих избранных русских людей». Речь, конечно, должна вестись о тех, кто воспринимает Самодержавие в его мистической полноте, а не политиканах-противоборщиках — легитимистах и соборниках. Старец Глинской пустыни Порфирий пророчествовал о падении и восстановлении Самодержавного царства в России: «Со временем падет вера в России. Блеск земной славы ослепит разум. Слова истины будут в поношении, но за веру восстанут из народа неизвестные миру и восстановят попранное». Николай Козлов ссылается на предвозвещение царя-пророка: «Высок над всеми языки Господь… воздвизаяй от земли нища, и от гноища возвышаяй убога, посадити его с князи людий своих» (Пс. 112, 7–8). «Не следует ли, — пишет он, — в библейских прорицаниях на нища и убога видеть предсказание династического восстановления из генетического худородства по молитвам святых священного семени Православных Царей, о пребывании которого до времени в сокровенной неизвестности возвещает Премудрость: «Яко яблонь посреде древес лесных, тако брат мой посреде сынов» (Песн. 2, 3). Каким-то образом этот праведник, муж скорбей, седмерицею искушенный в пещи смирения, презираемый всем миром, но знаемый у Бога наследник крови древних царей в духовно-генетическом поединке с антихристом… наследует царский меч, наследственную благодать царства».

В этой связи только православный орден может поставить перед собой и решить задачу по формированию новой монархической национальной элиты, освященной Небесным покровительством Царя-мученика Николая Александровича. Элиты, готовой стать верной опорой новому Трону. Иеромонах Дионисий (Алферов) предупреждает: «…Еще остается вероятность, хоть и небольшая, восстановления на ограниченной территории и на малое время православного Русского Царства. Промыслом Божиим могут быть внезапно созданы благоприятные для этого условия, которых пока нет. И нам теперь нужно подготовить определенное число людей, разделяющих идеи православной монархии. Для этого нет нужды заниматься лихорадочной и навязчивой агитацией. Опыт показывает, что когда русский человек искренне и горячо обращается к православной вере, то и эту часть церковного предания (о монархии) он принимает без всякого предубеждения и ожесточения. По мере своего воцерковления и духовного роста он становится и монархистом».

Уточняя мысль иеромонаха Дионисия, отметим, что не всегда человек, даже русский, придя в Церковь, становится истинным монархистом. Зачастую и монархизм этих людей носит политизированный, нецерковный характер. Только орденская структура может взять на себя задачу воспитания истинных монархистов в условиях, когда все юрисдикции Русской Православной Церкви переживают период нравственного упадка и когда от каждого русского человека зависит будущая судьба последнего и славного Царства.

Оценивая политическую актуальность орденской идеи для современной российской действительности, нам нельзя обойти своим особым вниманием верные мысли о воскрешении элиты, принадлежащие уже цитировавшемуся нами известному европейскому традиционалисту Юлиусу Эволе.

Юлиус Эвола утверждает, что «государство не является воплощением «общества». Лежащее в основе социологического позитивизма понимание государства как «общества» или «общности» является показателем вырождения, натуралистического упадка». Продолжим эту мысль нашим скромным комментарием в приложении к сегодняшнему дню. Русское государство в период своей истинной традиционной истории мыслилось не только как социально-политическая структура, сформированная определенным этносом для определенной социально-экономической и политической деятельности в дольнем мире, но и как максимально возможное отображение мира горнего. И не случайно идеалом, к которому стремилась данная общественно-политическая структура, являлась Святая Русь, мыслимая Святой обителью не только живых поколений, но и поколений ушедших, предстоящих в вечности престолу Божиему.