К этому набору интеллигентности в постсоветское время прибавилась отвратительная лживость, потрясающая продажность и патологическая трусость, безволие и шизофрения не только в плане идеологической каши в голове, но и как сугубо медицинский диагноз. Впрочем, оставим мертвецам хоронить своих мертвых.
Несмотря на постигшую нас национальную трагедию, мы ни на мгновение не сомневаемся, что если все нынешние русские по крови люди, или хотя бы их здоровая и активная часть, обратили свои духовные взоры к Царствию Небесному, а не к земному, пришли в Церковь Истинную с чистым и покаянным сердцем, немедленно произошло бы и земное возрождение России.
Итак, наше спасение в орденской организации. Не устанем повторять для пугливых, что орден — не всегда тайная организация с тайными намерениями. Напротив, в христианской традиции Запада орден — это структура с четкими целями в рамках особого христианского послушания, и закрыта эта структура только от вступления в нее недостойных. В западной традиции духовенство и рыцарские ордена соединяли с церковью те же узы, которые связывали рыцарство и рыцарские ордена с Империей. Они зиждились не только на политической идее, но и на этической, духовной и даже аскетической основе. Это был особый, не созерцательный, но воинский аскетизм. Ордена являлись историческим развитием тех принципов, которые закладывались в древних «мужских союзах».
Именно «мужские союзы» были изначальными носителями тех принципов, которые отличались истинной политичностью в отличие от противоположных физико-социальных начал. Военно-монашеские ордена Запада, как и Опричнина Грозного Царя, появились в дополнение к сугубо монашеским именно в тот момент, когда Христианскому миру явилась необходимость вести священную войну с неверными.
Идеальный образ столь нелюбимых ныне христианской общественностью тамплиеров, коих мировое масонство записало в свои духовные предтечи, описал Бернард Клервосский: «Тамплиеры идут в бой не с опущенной головой, но с осторожностью, предусмотрительностью и миролюбием, как настоящие сыны Израиля. Но стоит начаться сражению, как они не медля бросаются на врага, не зная страха… Один из них может обратить в бегство тысячу, две, десять тысяч врагов… Кроткие, как ягнята, и свирепые, словно львы, они соединяют в себе монашеское смирение с рыцарской доблестью».
Р.Б. Бычков верно замечает, что «Восточное Христианство во все времена своей истории имело куда меньший вкус к «формализации», «заорганизованности», нежели Христианство Западное. Именно этим объясняется то, что в анналах нашей Истории мы не находим слова «орден». Однако это не значит, что ничего подобного западнохристианским орденам у нас не существовало. Во времена, когда поднимали голову «служители скверны», православный Восток также разворачивал знамя священной войны. Так, к примеру, не чем иным, как военно-духовным Орденом, была знаменитая, не раз поминаемая нами выше, Опричнина Царя Иоанна Грозного».
Православным рыцарством многие склонны считать казачество (исследования на этот предмет см. в книге Р. Багдасарова «За порогом»). Некий аналог католическим орденам можно усмотреть и в православных братствах. Мы должны сразу сказать, что современная русская орденская структура должна быть организацией православных монархистов, чья цель, в отличие от масонов, не тайная, а явная. Мы сражаемся за Святую Русь и за восстановление Трона. Нам по необходимости придется скрывать свое членство в подобных структурах в условиях повсеместной апостасии, но это будет тайна сродни той, которая помогла выжить первым христианам в катакомбах языческого Рима.
Особенность такой организации состоит в том, что в ней на первое место выходят идеальные мотивы служения Истине, а все остальные поведенческие мотивации индивидуума носят подчиненный характер. Орден — это поле объединения новых людей и вождей, способных возвести преграду на пути мировых сил зла и создать вокруг себя иную атмосферу иной действительности, в которой не замедлят возродиться священные формы русской государственности. Создание нового государства и новой культуры неизбежно останется призрачной мечтой, если предварительно не будет решен вопрос о новом русском человеке. И пока этот вопрос действительно далек от своего решения, грезить о какой-то национальной революции в умах и сердцах современных россиян — бесполезно.
Орден должен стать генератором особого мировоззрения. Мировоззрение же не есть нечто индивидуальное. Оно зиждется не на книжных знаниях, но на врожденной восприимчивости к определенным принципам. Речь должна идти не о теоретических выкладках, но об особой предрасположенности к определенной поведенческой мотивации, которая влияет не только на область мышления, но затрагивает сферу чувств и воли, определяет характер и «проявляется в реакциях с уверенностью инстинкта». Мировоззрение берет свое начало в религии, являясь ее органическим продолжением, определяющим облик цивилизации в целом. Объединение людей сходной восприимчивости, генерирующих и транслирующих мировоззрение, может и призвано стать социальным катализатором тех процессов, которые имеют своим истоком непостижимый в своей полноте Божественный промысел о судьбах нашей многострадальной Родины.
Мы стоим только у начала того трудного пути по воскрешению освященной православной верой культуры в ее истинном понимании: культуры, опирающейся на культ, и никак не иначе. Чтобы представить себе, в каком социальном поле разворачивается наша борьба, давайте вчитаемся в слова Ю. Эволы, сказанные им по поводу плачевного состояния умов и душ современного человечества: «Одним из наиболее плачевных последствий общедоступности «свободной культуры», всячески поддерживаемой либеральным мышлением, является то, что люди, не способные верно оценить происходящее, чей ум еще не обрел надлежащей формы, своего «мировоззрения», в духовном плане оказываются полностью безоружными перед лицом различных влияний. Эта опасная ситуация, прославляемая как прогрессивное завоевание, является следствием совершенно ложного допущения, согласно которому современный человек достиг куда большей духовной зрелости по сравнению с жившими в так называемые времена «мракобесия», а следовательно, способен к самостоятельному суждению и действию (на том же допущении строится и полемика современной «демократии» против всякого принципа авторитета). Это чистое заблуждение: никогда раньше в мире не было такого количества лишенных внутренней формы, открытых любому внушению и идеологической отраве людей, которые, даже не догадываясь о том, подчиняясь психическим влияниям, порождаемым царящей вокруг интеллектуальной, общественной и политической атмосферой, и становятся их слепым орудием. Эти краткие замечания… поясняют, на каком уровне должен ставиться и решаться вопрос о преодолении буржуазности, поскольку нет ничего хуже интеллектуалистской реакции против интеллектуализма. Когда туман рассеется, станет совершенно ясно, что именно «мировоззрение», вне всякой «культуры», должно объединять и разъединять людей, пролагая непреодолимые духовные границы; станет понятно, что и в политическом движении мировоззрение играет основополагающее значение, так как лишь оно способно выкристаллизовать определенный человеческий тип и, следовательно, задать особый настрой данному обществу… Успех консервативно-революционного действия, по сути, зависит от того, способна ли противоположная идея — традиционная, аристократическая и антипролетарская — оказать столь глубокое влияние, чтобы проложить путь новому реализму и, действуя как мировоззрение, сформировать особый антибуржуазный тип, который станет основой новых элит, преодолев кризис всех индивидуалистических и ирреалистических ценностей».
Отсюда с неизбежностью следует, что мы должны не только твердо придерживаться наших принципов, но и научиться жить в обществе, где почти все идет вразрез с нашими идеалами. Нам необходимо поставить заслон роковым процессам контрселекции. Смешанная масса серой расы размножается на теле полуживого русского государственного организма подобно раковой опухоли. Доступными на данный момент средствами необходимо создать предпосылки для необходимой кристаллизации и консолидации того слоя, который в будущем сможет выработать свойства, позволяющие твердо удерживать власть наиболее достойным и во всех отношениях (и в биолого-расовом отношении тоже!) чистым носителям Идеи. Мы должны научиться жить в ощущении затянувшегося междуцарствия, когда Трон пуст, но принцип, символ остается, сохраняет свой священный престиж, авторитет, даже если на данный момент нет никого, кто мог бы воплотить его во всей полноте, — высокий Трон, то есть духовный центр нашего сверхполитического организма. Мы живем в напряженном ожидании, когда определенное стечение обстоятельств, не зависящих всецело от нашей воли, но имеющих несомненную сверхчеловеческую природу, сделают наши чаяния чудесной политической реальностью Последних Времен. А пока перед нами задачи исключительно практического свойства, которые предельно четко определил гений итальянского народа Юлиус Эвола: «Несмотря на неблагоприятные условия, в качестве перспективы можно выдвинуть идею Ордена… Но для этого требуется нечто большее, чем голый энтузиазм молодых бойцов, пытающихся развернуть пропагандистскую работу (хотя они, несомненно, заслуживают уважения). Необходимы особо подготовленные люди, занимающие или могущие тем или иным образом занять в будущем ключевые позиции (в государстве. — Авт.)… Если взять за точку отсчета буржуазное общество и цивилизацию, мы считаем, что следовало бы привлечь к делу людей, которые… не считают своими ценности этого общества и цивилизации… В (эту) группу могут войти потомки древних европейских родов, сумевшие выстоять в этом мире, чья ценность определяется не только их именем, но также личными достоинствами. Мы согласны, что отыскать подобных людей довольно не просто… Иногда необходимо просто пробудить в крови то, что еще не потеряно безвозвратно, но только дремлет в ней. Наиболее ценным в подобных людях является наличие врожденных склонностей, «расы» (в элитарном, а не расистско-биологическом понимании этого слова), что позволяет им действовать и реагировать четко и уверенно. Они не нуждаются в теориях и отвлеченных принципах, так как по самому своему рождению хранят верность тем принципам, ценность которых была очевидна для любого благородного человека до победы революции третьего сословия и всего, что за ней последовало… Более значительное подразделение Ордена, на наш взгляд, могут составить люди, соответствующие человеческому типу, который формируется благодаря отбору и испытаниям преимущественно воинского характера и особой подготовке. Экзистенциально этому типу присуща способность «развенчивать басни»; они легко распознают обман и лицемерную ложь во всем цепком наследии идеологий, бессовестно использованных не столько для уничтожения той или иной европейской нации, сколько для нанесения удара всей Европе. Таких людей отличает нетерпимость ко всякой риторике, безразличие к любому интеллектуализму и политике политиканов и партократий, реализм высшего типа, способность действовать четко и решительно.
